Крымская война на Камчатке

Когда-то я жила на Камчатке и разработала городскую экскурсию по данной тематике. Очень красивая, яркая, героическая и загадочная история. И очень кинематографичная. С удовольствием выкладываю её текст для всех, кто интересуется историей. Написано в 2004 г. Иллюстрация из запасников Ю. Завражного

___________________________
27 августа 2019 года исполнилось 165 лет победе над соединённой англо – французской эскадрой времён Крымской войны на Камчатке. 17 августа 1854 года началось вторжение, 27 августа 1854г. поверженная эскадра покинула полуостров.
__________
Место: панорама Авачинской губы со смотровой площадки сопки Петровская

В конце 1854 года в одной из английских газет писалось: «Разгром союзной эскадры на Камчатке является исключительным оскорблением флагов». Вся европейская общественность требовала реванша. Почему проигрыш в этом сражении на общем фоне союзных побед в Крымской войне вызвал такой общественный резонанс? Знакомясь с фактами и воспоминаниями участников, видно, что ещё до официального объявления войны союзникам «не везёт», время и удача всё время оборачиваются против них. Была цепочка событий, которая указывала на бесполезность этого начинания.

Свидетельствовала об этом, среди прочих неудач, внезапная и загадочная смерть контр - адмирала союзной эскадры Прайса, который, якобы, не выдержал давления всех фактов, предусмотрел тщетность усилий и, боясь ответственности за уже им поедвиденный проигрыш, застрелился. Но это всего лишь предположение и белое пятно на карте истории. Никто из свидетелей его смерти не смог ответить на вопрос, была ли это трагическая случайность или минута слабости. Но боевой дух нападавших был подорван, и битва была проиграна при большом неравенстве сил. В свою очередь, защитники в один голос говорили о несомненном покровительстве свыше.

_____________
Авачинская губа давно обрела славу одной из лучших гаваней мира. Ещё в 1790 году известный русский контр - адмирал академик географ Гавриил Сарычев писал: «Нет нужды выхвалять её положение. Известно всем, что она почитается наилучшей в свете от натуры произведённых». Обратите внимание: известно всем! Авачинская губа открыта русскими казаками только в 1703 году, а к 1790 году её посетили уже две кругосветные экспедиции Англии и Франции, которыми руководили знаменитые Джеймс Кук и Ла Перуз. Они подробно описали Авачинскую губу и именно благодаря этим записям мир узнал о её уникальности.

В чём она заключается? Исчерпывающий ответ на этот вопрос можно найти в книге Лаперуза «Путешествие вокруг света». Он писал: «Губа Авачинская, конечно, более красива, более удобна и гарантирует безопасность лучше, чем в какой – либо иной части мира, вход в неё узок, и суда, в неё входящие, принуждены проходить под жерлами пушек форта, которые могут начать обстрел, содержатся они хорошо, глубины достаточные, имеются 2 порта обширных,.. которые могут принять все корабли Англии и Франции… городок, который рано или поздно станет столицей Камчатки и может быть центром большой торговли с Китаем, Японией, Филиппинами и Америкой».

Как видно, интерес Европы к Авачинской губе не случаен. Авачинская губа являлась настоящим перекрёстком, находившимся рядом с богатейшими землями Северной Америки, Алеутским архипелагом, Командорами, Китаем и Японией. Лишив Россию Авачинской губы, означало вытеснить её с Тихого океана и, возможно, со всего Дальнего Востока.

В 1849 году, когда появились первые сведения о вероятности развязывания войны (с коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства), генерал губернатор Восточной Сибири Муравьёв писал министру Перовскому: «Я много видел портов в России и в Европе, но ничего подобного Авачинской губе не встречал: Англии стоит сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россией, чтобы овладеть ею и затем заключить мир, но уже Авачинской губы она нам не отдаст и, если б даже заплатила нам миллион за неё при заключении мира, то выручит его в самое короткое время от китобойства в Охотском и Беринговом морях; Англия, разумеется, никого не пустит в эти моря беспошлинно».

И Муравьев просит великого князя Константина Романова обратить внимание на слабое вооружение гавани. Но за дальностью этих мест никто не осознаёт реальной опасности. Муравьёву просто указывают на пылкость его воображения и ставят в упрёк его «мечты и фантазии». Тогда ему ничего не остаётся, как рассчитывать на свои собственные внутренние резервы. Он приезжает на Камчатку и самостоятельно составляет план оборонительных укреплений. А также тщательно выбирает военного губернатора для Камчатки и останавливается на кандидатуре Василия Степановича Завойко, которому поручает сделать всё возможное для укрепления гавани в случае начала войны.

Муравьёву всё же удаётся добиться, чтобы в Тихий океан были отправлены военные корабли для усиления дальневосточной эскадры вице - адмирала Путятина. Местонахождение эскадры было определено в Татарском проливе. Муравьёв и Путятин не случайно считали бухты Татарского пролива самым безопасным местом для русской эскадры, поскольку на всех западноевропейских картах значилось, что в Татарском проливе у русских портов нет. О судоходном устье Амура и выходе его в океан в Западной Европе ещё не было сведений (их держали в строгом секрете).

В Европе было известно, что на Тихом океане Россия имела два крупных порта, Петропавловск в Авачинской губе и Ситху на Аляске. Но русские владения на территории Северной Америки находились в положении неприкосновенности по договору о нейтралитете между Англией и Россией, поскольку между Русско – Американской и английской Гудзонбайской торговыми компаниями был подписан договор о сотрудничестве.

Получалось, что союзники в первую очередь будут пытаться захватить именно Петропавловскую гавань, как единственное место, где, по их мнению, могла укрыться русская военная эскадра. И это предположение Муравьёва и Путятина впоследствии полностью подтвердилось.

В августе 1853 года из Кронштадта вышли 2 фрегата «Аврора» и «Диана». Их задача - соединиться с эскадрой Путятина до официального объявления войны. Фрегату «Аврора» (в честь которого в последствие был назван крейсер «Аврора») судьбой была уготована главная роль в драме, которая разыгралась в августе 54 года в Авачинской бухте. Но пока «Аврора» ничего об этом не знает, её задача обогнуть мыс Горн и выйти в Тихий океан. Фрегат «Диана» также сыграет свою роль, а пока ему необходимо обойти мыс Доброй Надежды и также соединится с военной эскадрой. Все ожидают начала старта.

Место: СОБОРНАЯ ПЛОЩАДЬ
____________________
Площадь называлась так, поскольку рядом с ней находился собор святых апостолов Петра и Павла. Именно здесь 20 июня 1854 года, получив известие о начале войны, губернатор Завойко зачитал «Воззвание» к жителям Камчатки.

Приказ № 4 от 26 февраля 1854 года: «Объявляя… о вероятии скорого разрыва России с Англией и Францией, я постановляю в обязанность командиров: привести вверенные им суда в совершенную готовность отражать во всякое время нападения английских и французских военных судов, если бы оные последовали… Но никакое предприятие, каковы бы не были усилия человеческие, не бывает успешно без благословения свыше, а потому первым долгом всех должно быть испрошение помощи от той всесильной руки, которая и слабых подкрепляет и низвергает сильных. Вооружённые этой верой, мы уже не тщеславно, но с надеждою на промысел будем употреблять и силу, и знания на пользу и служение Отечеству… Генерал – адъютант Путятин».

В конце февраля 1854 года «Аврора» уже в Рио – де – Жанейро, где о войне говорят как о само собой разумеющемся факте. У команды признаки цинги, и впереди время весенних штормов, но капитан Изыльметьев понимает - надо спешить, иначе фрегат станет лёгкой добычей. И он решается на переход вокруг мыса Горн, который особенно опасен в это время года (самое опасное место на планете для парусных судов). Обойдя мыс бурь, и ещё не зная, что война уже началась, истерзанная штормами «Аврора» в апреле 1854 года с еле живой от цинги и дизентерии командой укрывается на внешнем рейде маленького перуанского порта Кальяо, подальше от посторонних глаз.


И, по иронии судьбы, оказывается в окружении тех, кого она пыталась избежать. 2 флагманских фрегата под руководством двух союзных адмиралов выбрали именно этот порт для воссоединения эскадры.

Союзники в восторге от такой неслыханной удачи! Но, к сожалению, у них ещё нет официальных бумаг о начале войны. Контр – адмирал Прайс нетерпеливо ожидает пароход «Вираго» с известиями с Панамского перешейка, куда адмиралтейство присылает ему свежую информацию. Пока эскадра ждёт конкретных указаний, Прайс решает любыми средствами задержать «Аврору» и разыгрывает настоящий спектакль с традиционными визитами вежливости и сменой мест якорной стоянки, поближе к «Авроре». Он мотивирует этот шаг массовым заболеванием его моряков жёлтой лихорадкой, отчего им нужно держаться подальше от берега и поближе к выходу в океан.

Изыльметьев понимает, что ему пытаются заблокировать выход и что судьба «Авроры» повисла на волоске. И он принимает условия игры: разыгрывает полную беспечность, принимает и отдаёт визиты, и распространяет слухи о том, что пробудет здесь не меньше месяца, так как команда нуждается в лечении, а корабль в серьёзном ремонте. И это настолько очевидно, что союзникам остаётся только надеяться, что это правда. А пароход «Вираго» уже на подходе с приказом задержать и уничтожить вышедшие из Кронштадта фрегаты, а затем и всю эскадру вице – адмирала Путятина. Изыльметьев чувствует, что скоро ловушка захлопнется. Нельзя упускать время. Но что делать?

За время стоянки на рейде было замечено, что на рейд ночью ложится густой туман и стоят мёртвые штили, тогда как ближе к океану дуют свежие бризовые ветры. Этим и решили воспользоваться. В темноте бесшумно снялись с якоря, спустили гребные суда и отбуксировали фрегат в густом тумане далеко в океан. Утром, как только подул бриз, поставили паруса и ушли в залив Де Кастри.

Французский лейтенант Дю – Айи записал в дневнике: «Вместе с утренним туманом исчез и русский фрегат…» Уход фрегата наделал много шуму. Адмиралы в негодовании: из – за отсутствия официальных бумаг они выпустили противника из рук. Но в погоню не пускаются – ждут «Вираго». А Прайс от бессилия допускает ошибку: не дождавшись официального известия об объявлении войны, приказывает взять в плен русскую любительскую яхту «Рогнеда», стоявшую неподалёку от Кальяо. Этот его «подвиг» вызывает возмущение и бурю насмешек, а так же разлад между союзниками. Тут «Вираго» привёз приказ об уничтожении фрегатов и весть, что пароход на своем пути к английской эскадре был на расстоянии пушечного выстрела от «Авроры», но командир решил, что куда более важно доставить Прайсу декларацию об объявлении войны, так что русский корабль пошел дальше.

Началось бурное обсуждение плана дальнейших действий: Прайс настаивал на том, чтобы выслеживать и уничтожать корабли прямо в море, а де Пуант выступал за нападения на порты и разорение русских берегов. В спорах уходило время. Только в мае они вышли из Кальяо и пошли на Гавайи, где узнали что II й русский фрегат, «Диана», который им предстояло уничтожить, ушёл в неизвестном направлении 18 дней назад. И оба флагмана пришли в уныние: теперь их руководство наверняка поинтересуется, способны ли они вообще чинить противнику какие – либо препятствия?

Пресса уже в открытую насмехалась над действиями союзных эскадр и «Таймс» опубликовала заметку: «В Тихий океан выслано несколько русских военных кораблей, которые в настоящее время появляются в различных портах, и по - видимому, мало обращают внимания на английские и французские суда, находящиеся здесь».
Общественное мнение явно было настроено скептически. А адмиралтейство никому не прощало подрыва авторитета. Срочно нужна была победа. «Отдавая себе отчёт во всёй трудности поисков русских судов в океане», решили атаковать их в одном из портов и идти на Камчатку.

А в это время «Аврору», вырвавшуюся из западни, постигла другая беда. С новой силой вспыхнула цинга, 13 человек умерло, заболел корабельный врач, а вслед за ним и сам Изыльметьев. Было принято решение укрыться в ближайшем тихоокеанском порту. 19 июня 1854 года «Аврора» отдала якорь в Авачинской губе и принесла весть о начале войны.

20 июня Завойко на Соборной площади обратился с «Воззванием» к жителям Камчатки встать на защиту порта и не посрамить славы русского оружия. Со всех камчатских острожков в Петропавловскую гавань устремились местные жители со своими боеприпасами.

Через две недели после воззвания Завойко в Петропавловск прибыл с Амура транспорт «Двина». Его отправил Муравьёв, узнав о начале войны. На «Двине» прибыло 333 солдата – рекрута, заместитель Завойко капитан первого ранга Арбузов и военный инженер Мровинской для строительства оборонительных сооружений. Это было очень серьёзное подкрепление для гарнизона Петропавловска, но всё равно недостаточное для отражения нападения.

И Завойко просит Изыльметьева – командира «Авроры», остаться в гавани для усиления обороны. Изыльметьев понимал всю ответственность за принятие такого решения и невыполнение приказа командования, но он видел, что порт практически не защищён и в случае нападения Россия может остаться без Авачинской губы. Он соглашается. Стали прибывать местные жители со всей Камчатки.

Таким образом, в распоряжении Завойко оказывается в общей сложности 1018 человек, 68 орудий и приблизительно по 37 зарядов на каждую пушку. Тактику обороны в большой степени определили особенности ландшафта.

Место: НИКОЛЬСКАЯ СОПКА – МОНУМЕНТ «СЛАВА».
________________________________________
Монумент «Слава» посвящен памяти павших при отражении англо – французского флота. Из этой точки легко будет представить всю картину боя.

Тактику обороны определили особенности ландшафта. «Аврору» и «Двину» поставили левыми бортами к косе (Кошке), а орудия правого борта свезли на берег. Узкий проход между оконечностью Кошки и мысом Сигнальным закрыли деревянными бонами-сваями на цепях. Поставили несколько батарей – на Сигнальном мысу, на Кошке, на склоне сопки Красный Яр, над портом, на Лаперузовом перешейке, у подножия Никольской сопки и на Озерновской косе.

Каждая батарея имела свою строгую задачу. 14 июля американское торговое судно «Noble» привёзло неофициальное письмо от министра иностранных дел короля Гавайских островов Камеамеа, который предупреждал о приказе блокировать порты на Тихом океане. Опасения русского командования подтвердились. Все участвовали в постройке батарей и береговых укреплений, и всё же работы не успели довести до конца.

17 августа в 10 вечера с Дальнего маяка город увидел сообщение: «вижу военную эскадру из шести судов». I акт этого действия стремительно подходит к завершению. Все это чувствуют и готовятся принять должное. Утром 18 августа контр – адмирал Прайс на пароходе «Вираго» вошёл для разведки в Авачинскую бухту под американским флагом и увидел свою старую знакомую "Аврору", которая стояла в полной боевой готовности.

Тем же вечером «Прайс провел военный совет. Был принят план, который состоял в том, чтобы уничтожить батарею № 1 на мысу, затем из-под защиты Шаховского (Сигнального) мыса батарею № 2, где пушки «Авроры» будут бесполезны. Тем временем должна быть смята батарея № 4, оставляя свободным наиболее опасный путь для атаки, и затем – прямая атака гавани и «Авроры». Это был простой, но логичный план, максимально использующий преимущества союзников».

В этом месте первый акт заканчивается. Заканчивается для союзников трагически и нелепо – странным выстрелом контр-адмирала Прайса утром 19 августа прямо перед началом боя. Никто не понимает, самоубийство это или несчастный случай! Французский адмирал откладывает битву.

Второй акт начнётся на следующий день после смерти Прайса. У союзников на 6 кораблях 210 пушек, 2200 человек, современное стрелковое оружие, вдоволь пороха и ядер. Но уже нет главнокомандующего. Вместе со смертью адмирала у союзников не стало и согласия в действиях. Всё это, конечно же, подорвало боевой дух нападавших. Правда, защитники об этом ещё ничего не знают и в данный момент наблюдают странные манёвры эскадры, которая, выйдя на боевую позицию, внезапно сворачивает действия. Всё это вызывает недоумение. День проходит в напряжённом ожидании. И ночь тоже.

Утро 20 августа, 8. 30. На мысу Сигнальном идёт богослужение о даровании победы. «Неприятель во время чтения святого Евангелия начал стрелять в батарею бомбами и ядрами, которые, пролетая над головами бывших на батарее, падали вблизи берега в Малую губу, не причиняя никому вреда»6. Батарея «Сигнальная» ответит неприятелю только тогда, когда богослужение закончится. Бой будет не равный. 80 орудий с левых бортов 3 фрегатов и парохода против 8! Эти 8 держались целых полтора часа.

 Но вскоре, как союзники и рассчитывали, батарея на Сигнальном мысу замолчала; и вот уже высаживается десант на батарею Красного Яра, французы водружают там флаг, как вдруг, в то самое время, когда победа почти уже рядом, «бомба с английского парохода, ударясь в самую середину массы, произвела в ней страшное замешательство. Прежде чем успели французы опомниться от … ошибки союзников», Аврора и Двина открыли по ним огонь, а подоспевший с криками ура отряд, хоть и был малочисленным, вызвал панику у десанта, и он отступил обратно к шлюпкам.

И все же, две батареи из трёх выведены из строя, осталась самая сильная, 11 пушечная, расположенная на косе. Но тут неожиданно «В одиннадцать часов сорок минут огонь везде прекратился, а в полдень приказано экипажам обедать»8, - писал Дю - Айи. В три часа союзники вновь стали на свои позиции за мысом, «вне выстрелов фрегата «Аврора»».

22 летний лейтенант, князь Дмитрий Максутов, командир батареи на косе, писал после: «…я лично наблюдал за каждым выстрелом, так как зарядов у нас было мало и порох нужно было беречь. Но скоро начался такой ад, что от дыму и пыли в двух шагах ничего не было видно, и потому, спрятав людей за бруствером, я прекратил пальбу и ходил по батарее, наблюдая за неприятелем, и, чуть только он показывался, снова начиналась пальба орудиями… Однако к концу боя батарея моя была значительно повреждена и из 11 орудий осталось только 5… Когда отступил неприятель, приехал на батарею Завойко благодарить меня и команду за то, что каждый исполнил свой долг, а затем мои боевые товарищи поздравляли, целовали и от души жали мою руку. По правде тебе сказать, я только тогда и очнулся… Годы ли были такие или что другое, но я ни разу не подумал об опасности. Ожидая нападения наутро… после короткого отдыха принялись за исправления… и к утру батарея была в порядке и могла действовать 10 орудиями».

Дю – Айи со своей стороны напишет: «при численном превосходстве нашей артиллерии все выгоды были на нашей стороне, надобно только благоразумно ими воспользоваться… Вообще во всём происшедшем после полудня… заметно отсутствие согласия в действиях… Часу пальбы было достаточно, чтобы ослабить огонь батареи, у которой половина пушек не могла действовать. Между тем… союзные фрегаты возвратились… на свои прежние места… Мудрено объяснить, почему мы не воспользовались этим успехом, не атаковали фрегата и корвета».

Защитники тоже недоумевали, но занесли это на счёт полученных повреждений. И ждали очередного нападения. Однако наутро нападения не было. Не было его и в последующие 2 дня. Мичман Н. А. Фесун писал: «С своей стороны, мы были совершенно готовы и, решив раз навсегда умирать, а не отступать ни шагу, ждали сражения как средства покончить дело разом».

А между союзниками происходит бурное выяснение отношений. Де Пуант упрекает Николсона, принявшего командование над английской эскадрой после смерти Прайса, в нерешительности, и в заключении добавляет, что «в подобных обстоятельствах лучшее, что остаётся сделать, - убраться по добру, по здорову, в Калифорнию»9, Николсон же, со своей стороны оправдывается, что у него не было прямого приказа атаковать фрегаты, а сам он «не решался взять на себя ответственность». В течение этих трёх дней они бесконечно спорят о том, кто виноват во внезапном прекращении боя 20 августа.

И тут Николсон предлагает следующий план.

План основывался на показаниях американцев - дезертиров, с которыми анличане встретились после похорон адмирала Прайса в Тарьинской бухте. Эти американцы объяснили, что город можно взять, если обойти его со стороны Никольской сопки и рассказали всё, что знали об укреплениях. И Николсон предлагает не ломиться морем в устье Петропавловского ковша (гавани святых апостол Петра и Павла), закрытого батареями, а заставить русских рассредоточить оборонительные силы по разным направлениям, уничтожив батареи № 3 и № 7, мешающие подходу к берегу, высадить десанты у перешейка и Култушного озера и овладеть Никольской сопкой с трёх сторон и с неё, при поддержке кораблей, захватить порт и город.

Опытный французский адмирал на военном совете доказывает всем, что нельзя основываться на «показаниях двух неизвестных бродяг»9, но уверенность молодых офицеров его увлекает и он даёт согласие на нападение. Прежде чем мы перейдём к дальнейшим событиям, нам нужно спуститься к перешейку Лаперуза, где находится батарея «Смертельная» и памятник Героям этой батареи.

Место: Батарея Максутова "Смертельная" на перешейке Лаперуза Никольской сопки
 
24 августа в 4 утра с берега было «замечено движение на пароходе; неприятель приготовлял десантные боты…»10. Стало очевидно, что генеральное сражение начинается. Завойко и Изыльметьев призвали людей держаться до последнего.

В пол – шестого туман рассеялся и стало видно, что пароход «Вираго» поставил фрегаты в следующую позицию:
«Облигадо» напротив «Авроры» и «Двины»;
«Эвридика» стала обстреливать батарею 1 на мысе «Сигнальном»;
«Пик» курсировал вдоль берега и его задача не была ясна, в последствие выяснится, что почти вся команда его была снята для высадки десанта;
«Вираго» уже подводил 60 пушечный флагманский «Форт» к 5 пушечной батарее на перешейке Лаперуза,а 50 пушечный «Президент» к 7 батарее, поставив его так, что на батарее могли действовать только 3 пушки.

Было очевидно, что судьба этих батарей предрешена, и защитники думали только о том, чтобы нанести наибольший урон. Батарея «Смертельная» на перешейке Лаперуза не спроста имела такое название, она была «совершенно открытой и не имела даже выгоды находится на возвышенности».

Чтобы успеть, она первая начала бой. И одним из первых выстрелов сбила флаг на английском флагманском фрегате, пока тот ещё находился на буксире.

Начинается короткий и кровавый поединок. Огонь был таким, что «перешеек совершенно изрыт, изрыт до того, что не было аршина земли, куда бы не попало ядро…». Через полчаса целым остаётся только одно орудие, а к «Форту» присоединяется ещё «Эвридика» и французы, думая, что с батареей покончено, отправляют к ней десант. Тут молодые солдаты – рекруты дрогнули… Чтобы поднять их дух, командир батареи 22 летний лейтенант с «Авроры» князь Александр Максутов, брат Дмитрия Максутова, сам бросается к единственному орудию и сразу же пускает на дно большой катер со всем десантом. Флагманский фрегат, мстя за своих, палит по батарее полным бортом (30 орудий против одного). Максутов падает с оторванной рукой.

Центр боя смещается к батарее «Озерновской». И опять ненадолго. Скоро действие подойдёт к развязке и начнётся самая страшная, самая кровавая и самая продуманная часть плана – высадка десанта в район Никольской сопки и захват города. Для этой цели десантники предусмотрительно везли с собой кроме оружия и боезапасов инструменты для разрушения батарей, ерши для заклепывания пушек, походные аптечки, тюфяки и теплые одеяла для тех, кто останется на зиму в захваченном городе, еду и спиртное для празднования победы, фейерверки и, конечно, самую необходимую вещь, без которой цивилизованные захватчики в середине 19 века никак не могли обойтись – кандалы. Всё это поместилось на 25 гребных судах, в том числе около 700 человек десантников и французский адмирал с шашкой наголо, «подбадривая подчиненных и корректируя ход высадки через рупор».

Достигнув берега, офицеры с трудом смогли построить в запланированное дефиле рвущихся в бой людей. И всё же им это удалось. Десантники шли с горнами, барабанами и ружьями наперевес. Это была настоящая психическая атака. У защитников уже ничего не оставалось, кроме старых кремниевых ружей. Да и самих людей было чуть более 200 человек. Им оставалось действовать только малыми группами и то не одновременно, а по мере комплектования и прибытия. Упёршись в сопку, колонна разделилась, и часть десанта стала взбираться по склону на гребень, другая часть поднималась через перешеек Лаперуза, а третью ждал сюрприз: по ней неожиданно ударила картечью батарея № 6, о которой американцы ничего не сказали. Не знали. Вот в этом месте предположения опытного де Пуанта стали подтверждаться. Самым страшным образом.

Картечь ударила прямо по сомкнутому строю пехоты. А в это время две другие группы десантников уже были на вершине. И топтались там в густом шеломаннике, не зная, что делать дальше. Офицеры пытались их организовать и построить. Но снизу уже карабкались группы стрелковых отрядов, направленных Завойко, которые стреляли из неоткуда: из- за кустов, из- за рвов. У неприятеля создалось впечатление, что русские повсюду. Наступила кульминация: «с криком ура почти в одно время ударили в штыки»8. И противники встретились лицом к лицу.

Надо сказать, что участники обеих сторон были очень молоды и потому отчаянно смелы. Разница была лишь в том, что защитники сражались за свою землю и это придало им сил и мужества. Жена губернатора Юлия Завойко писала: «Без божьей помощи этого нельзя сделать людям, и грешно всякому человеку, оставшемуся из нас в живых 24 августа, возгордиться храбростью и сказать, что мы сделали! Мы прогнали! Нет! Нет! И пока у нас нет ни одного такого, и дай бог, чтобы и впоследствии не было. Храбрость есть дар бога…»

Десант дрогнул и посыпался прямо с крутых обрывов на камни. Офицеры с большим трудом смогли организовать отступление. Преподобный Томас Хьюм – капелан корабля Её Величества «Президент» назовёт результат этого боя «самым кровавым поражением»5, а Дю – Айи напишет: «то была перемена судеб мира, то был приговор, который уничтожил неведомую историю нашего века, замышленную завоевателем Европы».

27 августа эскадра ушла с Камчатки. Жена губернатора Юлия Завойко писала: «Много ли, кажется, нужно, чтобы уничтожить такой маленький городок. Неприятель был богат и порохом и снарядами. По его уходе было найдено много ядер, везде валяющихся, множество неразорванных бомб, а несчастий не было… Кто помешал? Кто предохранил? Не видимое ли Божие покровительство!».

Место: Некрополь у подножия Никольской сопки
_________________________________________
Мы находимся на территории некрополя. Перед нами Часовня вместе с ведущей к ней каменной лестницей. Центральную часть этого мемориального комплекса составляют братские могилы. В правой могиле лежат русские воины - защитники, в левой – неприятели англо - французы. Погребение производилось сразу после боя 24 августа. Здесь похоронены те из неприятелей, кого не смогли с собой забрать союзники, остальные погибшие похоронены где – то в Тарьинской бухте, рядом с могилой Прайса. Их могилы, как и смерть адмирала – одна из загадок истории.

ВЕСЕННИЙ РЕВАНШ
___________________
И всё же это ещё был не финал. Точку в этой истории поставит экипаж фрегата «Диана», который вместе с «Авророй» вышел в 1853 году из Кронштадта. Случится это следующим образом.

Письмо Муравьёва великому князю Константину от 3 декабря 1854 года: «Если неприятель решится… высадить порядочный десант, то едва ли меры, которые мы в состоянии будем принять, будут достаточны для отражения его. Здесь мы приняли за правило защищать только те пункты, которые мы действительно в состоянии защищать, а прочие оставить без защиты, дабы не дать неприятелю хвастать победой».
В марте 1855 года Завойко получил от Муравьева секретную записку, в которой ему предписывалось разоружить Петропавловский порт и скрытно от неприятеля перевести весь гарнизон и оружие на Амур, оставив, таким образом, практически пустой город. Времени у Завойко было в обрез, так как в начале мая, когда бухта очистится ото льда, уже может объявиться вражеская эскадра. Она объявилась раньше.

Командующий Китайской эскадрой адмирал Стирлинг послал к Камчатке два парохода – колесный «Barracouta»[1] и винтовой «Encounter»[2] – для усиления эскадры контр – адмирала Брюса, который должен был взять реванш за проигрыш. 2 апреля они были недалеко от Ворот в Авачинскую губу. Вскоре к ним присоединились «Альцеста» и «Бриск».

А Завойко, несмотря на то, что лёд ещё не вскрылся, дал команду сниматься и выходить в море в сторону мыса Лопатка, а дальше к острову Сахалин. Для этого во льду пилами пропилили проход для кораблей. 5 апреля они прошли невдалеке от кораблей противников, которые продолжали ждать армаду контр-адмирала Брюса. К 8 мая к союзной эскадре присоединились «Монарх» и «Эвридика» и уже 6 союзных кораблей крейсировало у входа в Авачинскую губу. А к 18 мая подошли «Президент» с адмиралом Брюсом на борту, «Пик» и «Дидо».

Но это не помешало им пропустить ещё два судна с русскими военными силами. Дело в том, что фрегат «Диана» погиб 6 января 1855 года во время землетрясения в Японии. Волной цунами он был выброшен на берег. Возникла задача – доставить в отечественные порты уцелевшую команду «Дианы». Одна часть команды была отправлена в Петропавловск на зафрахтованном американском судне «Вильям Пенн» под руководством капитана «Дианы» Лесовского.

Команда проникла в порт в конце апреля, когда он уже был заблокирован и убедившись, что порт пуст, ушла в Татарский пролив. Мимо ожидавших эскадру союзных кораблей, пройдя от них всего в полутора милях. Другая часть экипажа «Дианы» во главе с самим адмиралом Путятиным на шхуне «Хеда» прибыла в район Авачинской губы 10 мая. Под прикрытием тумана Путятин провёл шхуну в залив и убедившись, что порт пуст, также ушёл в Татарский пролив.

19 мая неприятельская флотилия из 9 кораблей вошла в Авачинскую губу. Адмирал Брюс, настроенный смыть позорное пятно с британского флага, обнаружил пустой порт. И от злости приказал уничтожить всё, что там находилось. На пустой чужой территории. Вскоре к нему присоединились ещё 5 военных кораблей. Таким образом, союзная эскадра из 14 кораблей должна была взять так называемый «весенний реванш».

Вскоре стало известно, что противники два раза спокойно ушли прямо из– под носа эскадры. Был огромный скандал. Так «весенний реванш» с другим адмиралом Брюсом опять почему – то проваливается.

Эпилогом к этому событию можно взять слова китайского мудреца Ле - цзы, жившего приблизительно в VI-V вв. д. н. э. «Слабость сильного в том, что он хочет победить более слабого. Сила слабого в том, что он хочет победить более сильного».

PS: После Крымской войны казна России оказалась опустошённой. Александр II, чтобы пополнить государственный бюджет, вскоре решил продать Америке открытую Берингом Аляску, которую мечтала получить Англия и за право доступа к которой так сражалась союзная эскадра. Последним управителем Аляски был князь Дмитрий Максутов, командир Кошечной батареи.