Сборник

Я тут один, и я всему поборник,
Но в стиле ню, как голый турникет.
Давайте издадим задорный сборник:
Я сочиню и сделаю макет.

Я напишу туда четверостишья
И восьмистишья тоже напишу.
И вся моя порывистость мальчишья
Дотянет до фэн-шуя и у-шу.

Но больше это будет Камасутра,
Что зашвырнёт всех страждущих в зенит.
И вся обложка цвета перламутра
Откроет кладезь радостей земных.

Пусть будет содержание так смело,
Что станет кой-кому нехорошо..
Но делал это Губерман умело,
И многие, и многие ещё.

Я буду хулиган или похабник,
Но всё-таки решительно поэт.
Ведь я же не космический кораблик,
А на таких у нас управы нет.

Отвеку чудаков у нас не судят,
Зачем будить ненужную вражду?
С поэта, как известно, не убудет,
А людям всё же помощь на нужду.

Издастся книжка – автор только ёрник,
Её красу оценит мир без призм.
И это будет офигенный сборник
На гласность всю и этот… плюрализм!

Когда судьба и грубая, и злая,
То как же быть с несчастными людьми?
Я расскажу о том, о чём я знаю.
Не ссорьтесь и вкушайте от любви!

Есть у меня свои дивертисменты,
Как пряники цветные и платки.
Они – любви прекрасные моменты,
Той истины живительной глотки.

Перед окном удобнее устройтесь,
Принявши сей пленительный мираж.
О тираже совсем не беспокойтесь,
Мы выйдем все когда-нибудь в тираж.

Моя пусть вам понравится премьера,
Парнас, Олимп, Арбат, Пигаль, Монмартр…
Я вынутый скелет из шифоньера
Принёс в анатомический театр.

Вам следует на это улыбнуться,
Не кутаясь в прабабушкин халат.
Скелеты ведь не кошки – не скребутся,
Они – иных свидетели услад.

Их знания судьба ещё покажет
И мнение одобрят остряки.
Немые эти столько вам расскажут,
Что с плешей посползают парики.

Скелеты – это кости, череп, челюсть…
А был он кем – непросто доказать.
Но это, извините, просто прелесть –
Скелета из окошка показать!

Он первый из виновников по списку,
И будет всё не хуже, чем стриптиз.
Ещё бы прилепить ему пиписку –
И вот готов заслуженный артист.

А может, уникальный даже лектор,
Которого попробуй одолжи,
Кинопроектор этот и детектор
Востребованной нынче теле-лжи.

А книжечка моя совсем простая,
Она вам не какой-то суп с котом.
Её вы с удовольствием листая,
Меня не раз помянете потом.

Живу я в переулке, не на Сити,
Кольчуга по-геройски не звенит.
Цветочки на могилку принесите,
Когда помру, ничем не знаменит.

Ну, что бы вам сказать ещё такого
Во имя дома, брака и семьи?
Вы почитайте там стихи Баркова,
Уж если не отважитесь мои.

Какая вам морока от такого
Писателя, что больше не живой?
Он не любил барокко и Баркова,
Они подобны ране ножевой.

Нет у меня такого геморроя,
Что я не так, как надо было, жил.
А вы почтите памятью героя,
Что плоть и душу равно обнажил.

Я думаю, найдутся даже судьи,
Которым на свободу наплевать.
Но мы-то с вами опытные люди,
Которыми нельзя повелевать.

Мы в каждой капле мира отраженье
Всем цензорам и стражам вопреки.
И есть у нас пока воображенье,
Пускай сползают с плешей парики.

И никого я даром не обижу,
И нож в меня, мой ворог, не вонзай.
Но если что-то люто ненавижу,
То говорю решительно: банзай!

Во здравие союзу и контакту,
За правду мы, как небо и вода.
И мы пойдём, товарищи, в атаку!
И мы пойдём в атаку, господа!

Ведь дело наше правое, святое,
Куда бы кто с доносом ни пролез.
Перевернём вонючие устои,
И победят наука и прогресс.

Есть у меня умок, его не лишка,
Не самосвал карьерный типа «КрАЗ».
О том моя серебряная книжка
Поведает народу без прикрас.

На ней не заработаю на тыщах,
Не полечу на отдых на Бали.
Но это будет мой «Лука Мудищев»,
Мой Пикассо и Сальвадор Дали.

Подумайте о русском нашем чуде,
И что ему вино и белый хлеб.
И что ещё читают наши люди.
В меню – не элитарный ширпотреб.

В мозгах давно растление и хаос.
Мы западных дельцов перешустрим.
Пусть избранные тянутся в артхаус,
А я даю бестселлер и мейнстрим.

Кому от этой книжки будет хуже?
Хоть, может быть – как *ером по губе.
Брошюра ведь не толстая к тому же,
Ну, типа как «Устав ВКПб».

Я этим заурядным самым жестом
Развею дурь и смрад без опахал.
Не зря ж Ильич сказал о Чернышевском,
Как тот его всего перепахал.

Вот на часах моих пробило девять,
И вызрел окончательный протест.
И книжку б я назвал свою «Что делать»,
Имея эротический подтекст.

Ведь это нашей жизни «Камасутра»,
Её почти законный юбилей
В обложке голубого перламутра,
Теперь уже без розовых соплей.

Такая вот условная программа,
Да за неё, Россия, подерись!
Комедия, трагедия и драма,
И разом мессидж, лозунг и девиз.

Дела у прокурора, тут делишки,
Святое бескорыстье без наград.
Давайте делать так, как в этой книжке,
А кто не с нами – плут и ретроград.

2020