Связной из 1942 года. Быль

            Война на льговскую землю пришла 24 сентября 1941 года. Вскоре в борьбу с фашистами включились юные подпольщики. Одним из его участников стал тринадцатилетний Витя Щербак. Чудом оставшись живым, он потом долго лечился. После войны окончил ремесленное училище, долго работал слесарем на Льговском арматурном заводе. Вырастил двоих дочерей. Умер в 1996 году.
Предлагаю запись беседы с Щербаком В. И. сорокапятилетней давности.

            Виктора Ивановича мы с подругой нашли за городом, где на берегу реки Сейм у него был летний домик, выкрашенный синей краской, и небольшой кусок земли. Вытянутый участок двора плавно спускался к берегу, где в речном тростнике стояла густо смолёная деревянная лодка. Хозяин любил порыбачить не только с берега.
             Виктор Иванович с охоткой пригласил нас с подругой под парусиновый навес к столу. Познакомившись, он заторопился, забавно ковыляя, к дому. Вскоре появился, прижимая к груди трёхлитровую банку со ржаным квасом, подсел к столу. На столе стояли миска с хлебом, зеленый лук и картошка "в мундире", миска с вареными яйцами. От нашей помощи хозяин любезно отказался. И слегка засмущался, когда я из авоськи достала краюшку колбасного батона.
             - Может, по стопочке...примем, девчонки? - мы застеснялись и стали отказываться.
Виктор Иванович, видя наше замешательство, извинился, налил себе сто граммов в граненый стаканчик, сочно крякнул и залпом выпил положенные "фронтовые". Занюхивая куском чёрного хлеба, хорошо закусил и с весёлыми искорками в глазах начал свой рассказ:
             - Меня здесь каждый знает - хромого связного в войну.
             Опережая вопрос о его возрасте, о том, где он потерял ногу, Виктор Иванович уточнил, что родился в 1928 году. Осенью 1941 года, когда фашисты, прорвав оборону, ворвались на его родину, ему было тринадцать лет.
               
             - Тяжкое было времечко. Голодуха. На одной картошке-варёнке да рыбе с грибами и жили. Я один остался у матери. Отец перед самой войной потонул, а двое старших братьев с первых дней на фронте были. Вестей от них не было. Да и какие вести, когда мы под немцем были. Деревню немец, правда, не спалил... Староста был из верующих - не очень злобный. И нашим, и вашим служил... Это спасало многих земляков. Живность, правда, всю обчистили во дворах, когда фрицы на мотоциклах приезжали. А кто в деревне-то остался? Бабы с ребятишками да немощные старики на печи.
             Вскоре прошёл слух, что во Льгове на железнодорожном узле организован и успешно действует молодёжный отряд  подпольщиков «Молодая гвардия»*. Стали они немцев в тылу тревожить: то товарняк под откос пустят, то склад с боеприпасами подорвут, то линию связи нарушат, то отобьют грузовик с оружием или мотоцикл немецкий.
              Когда подпольщикам пришлось уйти в лес, я стал у них связным. Изба наша на краю стояла, а за огородами сразу лес. Однажды ночью первый раз в окошко постучал кто-то, так сердце в пятки ушло... Испугался, хотя понимал даже в силу своего возраста, что рискую и всяко может быть. Маму, правда, жаль было. Я гордился и понимал, что за спиной у меня, хотя и небольшая, но - сила! Наша русская! Умишком меня Бог не обидел, а что росточком не вышел, так это на руку... «Малолеток вихрастый, мол...Витёк белобрысый», так называли меня.
              Стал я шастать - где с кузовком, где с удочкой, да примечать, где у немца склады, машины, живая сила... Я эти сведения передавал посыльным. А тут слухи поползли, что где-то хутор немец спалил в отместку... Так поставили и у нас полицая. Вот он и сгубил мою ногу.
              Полицай был из бывших уголовников, которого отправили на фронт. Но, как видно, он дезертировал... Кровью вину перед Родиной не пришлось искупить, а немцу в самый раз пригодился. «Горыныч» — так его прозвали. Он день и ночь смолил немецкие сигары и пронырливым взглядом сверлил каждого. На глаза этому «Горынычу» лучше не попадаться. Дела мои до поры до времени сходили с рук.
              А попались мы с дружком Федькой по глупости, когда из лесу возвращались, из отряда. Федору в то время было лет пятнадцать. Мы шли с ним в соседнюю деревню по заданию: узнать насчёт харчей и сена для лошадей. В той деревне тоже был полицай, но из своих и намного добрее нашего... Друг шёл с автоматом, а я - с кошелкой с грибами. Потеряв бдительность, мы оказались у околицы деревни. Спрятав автомат в копне сена, мы заметили, что у местного полицая полно гостей. Пьяные голоса эхом разносились по округе. Среди гостей был и наш «Горыныч». Этого мы не ожидали. Первым нас заметил немец на чердаке хаты. На шум выскочили пьяные полицаи. Федька бросился бежать в лес. Пуля «Горыныча» настигла его возле копны. Если бы Федька не побежал, всё могло бы обойтись. Мол, мальцы шли в гости к тётке, заблудились...
              Я не успел опомниться, как оказался перед полицаем. Налитые злобой и кровью пьяные глаза «Горыныча» извергали гнев и ярость. Трясущимися руками он схватил штык, пытаясь распороть мне живот. На моё счастье лезвие гладкого немецкого штыка наткнулось на матросскую форменную бляху, ремень от которой мне достался от отца. Пьяный полицай не рассчитал, и лезвие штыка соскользнуло вбок к бедру, распоров ногу вдоль кости. Я ничком свалился в придорожную пыль и остался лежать, потеряв много крови, до самого отъезда полицаев.
             Спустя несколько часов меня подобрала бабушка Прасковея Никитична, она-то и спасла мне жизнь. Ногу пришлось отнять. Прасковея Никитична, земля ей пухом, пригласила местного свинореза, который, осмотрев мою чёрную ногу, решил её рубить, чтобы дать шанс моему молодому организму выжить, не получив гангрену, и восстановиться.
              Обнаружив только одну ногу, я с диким воплем кричал на всю хату... По христианскому обычаю Прасковея Никитична похоронила мою ногу на дальнем углу своего огорода, поставив из веток крестик на дерновом холмике. Моя спасительница выходила меня, прикладывая к культе травяные примочки, подорожник...
              Виктор Иванович задумался, обхватил голову руками, погладив единственную левую ногу, и сказал:
              - Я бы, девчонки, мог там, за околицей в братской могиле лежать вместе с земляками, с друзьями детства: с Федькой, со Степаном, с Тимохой, с Санькой-соседом...
               Его глаза наполнились слезами. Он молча встал, утирая скупую мужскую слезу, и, неспешно ковыляя, направился к речке...
               Ветер затих, и из прибрежного тростника с шумом взлетели две кряквы и потянулись вдоль берега. Багровые лучи солнца тревожным заревом освещали синюю стену дома льговского подпольщика...

       *Руководителем льговских подпольщиков «Молодая гвардия» был Сергей Аниканов, а комиссаром - Николай Федулов. В предвоенные годы Аниканов служил на флоте, демобилизовался отличником военно-морской службы. Его, знающего военное дело, молодежь избрала председателем Льговского железнодорожного узлового комитета.
Деятельность этой организации молодёжного сопротивления продолжалась с ноября 1941 года. Настоящая война на льговскую землю пришла 24 сентября 1941 года, когда около Больших Угон немецкие самолёты разбомбили рабочий поезд Курск-Льгов.
         Более 20 комсомольцев из разных уголков района и города организовали подпольную организацию и умело боролись с фашистами. А развернуться было где – это крупный железнодорожный узел, через который проходили эшелоны врага с техникой и живой силой. Об этом движении все передавалось на «большую землю» подпольщиками, это вредительство 6 паровозов в железнодорожном депо, взрыв моста Льгов-Лукашовка, порча телефонной линии, был сожжен склад с обмундированием и многие другие героические эпизоды борьбы с фашизмом.
         Особенно оживилась работа организации, когда в городе появились связная Наташа Гриценко с радистом Николаем Рябовым, которого внедрили в Кореневскую полицию, откуда он вел передачи о движении эшелонов врага. Много важной информации передано радиостанцией «фиалка» (ее позывные) в центр о передвижении вражеских поездов через Льгов и Коренево.
        Но нашелся неизвестный предатель в этой подпольной организации. По его доносу в конце авгуса 1942 года все молодогвардейцы были арестованы и отправлены  в застенки гестапо во Льгове, а затем в Рыльскую тюрьму. Более 22 членов организации «Молодая гвардия» были расстреляны у тюремной стены города Рыльска 19 сентября 1942 года.
       Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 мая 1965 года все двадцать два льговских подпольщика посмертно награждены орденами. В 1992 году героям-подпольщикам в центральном парке города Льгова открыли памятник.
      Члены льговской подпольной молодежной организации: Аниканов Сергей,
Бородина Мария, Брусенцев Сергей, Галушкин Андрей, Горлова Надежда, Грудинкина Мария, Грудинкин Павел, Ильяшова Серафима, Корнюшкин Василий, Коростелев Василий, Литвинова Александра, Литвинова Мария, Марминов Анатолий, Николаев Иван, Нифонтова Валентина, Обыденных Анна, Обыденных Зинаида, Погребняк Николай, Сеин Михаил, Токарев Николай, Федулов Николай, Чефранов Николай.

**В 1939 году был основан "Льговский Литейно-Механический Завод"
на базе бывшего паровозного депо станции Льгов 111.
1 января 1960 года он был переименован во "Льговский Арматурный Завод" (ЛАЗ).
25 апреля 1962 у ЛАЗ появился их логотип.
С начала 2000-х  ЛАЗ  "существовал", а ликвидирован был 8 декабря 2010 года.

Сведения из открытого доступа в интернете.