Программист

Никто не знает, как образовался седьмой отдел. Даже название его толком никто и не знал, имя седьмой было условное, у нас отделов-то не было. Я пытался разузнать, чем занимается и для чего он создан, но информации не было. Доходило до того, что люди и не замечали его, будто, то пространство, которое он занимает и вовсе пустое. Только меня одного интересовал этот отдел. Мне даже порой казалось, что это у меня галлюцинации.
После его появления, все как-то изменилось и продолжало меняться. Нет, окружающая обстановка оставалась прежней, за исключением новых правил. Менялись  в основном люди, и опять же, менялись они не внешне, а психологически. Куда-то исчезли задорные шутки, в цеху воцарилась мрачная атмосфера. Люди перестали ругать работу и начальство, все просто работали, выполняли хладнокровно свои функции.
Это не особо удивляло - на дворе, как-никак, век технического прогресса. Грозятся заменить людей машинами и делают это. Поэтому человек становится сам, как машина. Тупо выполняя поставленную работу. Эпохи сменяют эпохи и все такое. Кроме того человечество когда-то уже достигало высокого уровня в развитии, если верить альтернативной истории. Может, и даже без «может», вскоре мы снова дойдем до точки невозврата. Но все это меня мало волновало, нежели, как седьмой отдел.
А вся причина в том, что в седьмом работала она. Невероятная, для меня девушка. Загадочная и таинственная, она работала по 12 часов в день. При любых возможностях я старался увидеть ее. Она же, как прикованная, сидела у монитора компьютера. Я даже видел, как она спит на рабочем месте, но при этом на компьютере мелькали какие-то образы, будто она продолжала работать с закрытыми глазами. То, что она спит, можно было сказать только по сомкнутым векам и наклоненной голове. Я жалел ее. Говорил другим:
- Смотрите, как же она убивает себя. – Но меня не слушали, а лишь работали и работали.
Мы видели только, ее приход на работу. Она шла прямо по центральному проходу, под грохот ткацких станков. Не смотря ни кому в глаза, проходила мимо и произносила сухо:
- Здрасти. – и продолжала свое шествие. А я пытался в этот момент встретиться ей на пути, чтобы тоже услышать приветствие в свой адрес.  Далее она садилась за свой стол и не отрывалась от монитора целый день. Я никогда не видел, чтобы она обедала или хотя бы посещала туалет.
Так продолжалось полтора года. Люди практически окончательно превратились в машины. Правила работы стали жёстче. Стоило человеку зарядить в станок не ту нить или же перепутать пигмент на покраске, его вызывали в кабинет директора: откуда работник либо вовсе не возвращался, либо возвращался, но его уже трудно было узнать. Задачи стали распределяться довольно узко. И каждый, как будто, дорожил своей функцией. Так как, если работника меняли из-за отсутствия  другого, то в таких случаях чаще всего происходила ошибка, за которую следовало наказание. И причем процедура эта проводилась систематически, будто по расчету. Людей меняли – они ошибались и пропадали.
Я же не мог выкинуть из головы эту девушку из седьмого. Что-то в ней меня привлекало очень сильно. Я постоянно только и думал о ней. И даже решился однажды положить на стол ей шоколадку, но это осталось незамеченным. Тогда я написал записку в форме стиха, и ответ меня убил:
«Ваши стихи проникновенны, но я не испытываю к вам симпатии»
С этих пор я погрузился в самокопание. Когда я видел ее, мне было тоскливо, а когда ее не было видно, меня постигала печаль.
Как-то раз был праздник  - День всех влюбленных. Нам устроили небольшой фуршет. К сожалению, я не мог в нем участвовать. Я с Тридваноля должны были закончить опытную партию ковров. Партия шла тяжело, машины устали. Мы лишь слышали веселые голоса из зала заседаний и стук бокалов. Тридваноля даже наигрывал на нитях марсельезу. Делал он это, когда версия уже заканчивалась, и трудно сказать был он рад или играл от обиды на то, что нас не пригласили.
Из зала заседаний вывалилась толпа людей. Все обнимались, и я даже видел, как две девушки целовали друг друга в губы. На удивление появилась и моя загадка. Еще больше поразило то, что она, по-видимому, выпила алкоголя. Так как взгляд ее казался мне несколько шальным. Мне стало немного жалко ее, вдруг она напилась, потому что ей никто не подарил валентинку.  Она села неподалеку за столик и ее обступили со всех сторон. Кто-то даже пытался ее обнять, и она охотно обнимала в ответ. Всем было очень весело, что-то интересное она им рассказывала. Я решился и тоже подошел ближе. До меня донеслись обрывки фраз, про то, что она занимается программированием рабочих. И на нашем заводе ее задача выполнена. Она вдруг заметила меня и засмеялась:
- А вот ему я приказала не любить, а он любит.
У меня внутри все передернуло. То есть, как это – «приказала»?
Когда все разошлись, я собрал все силы, чтобы осмелится догнать ее:
- Что же мне делать? – спросил я.
- Ни-че-го. – протянула, смеясь, она.
- А любовь?..
- Роботы не должны любить.
У меня потемнело в глазах. Теряя контроль над своим тело, я ворвался в раздевалку.
- Нет, этого не может быть - это, наверное, просто сон, – говорю я себе. - Она не может быть роботом!
Я шел сквозь толпу переодевающихся мужчин, ища свой шкафчик. Разглядел последовательность номерного ряда и считая шел к своему. Возле моего шкафчика меня ждало нечто.
Передо мной стоял другой я…