И вот она бросает стэйк

И вот она бросает стэйк разделочной доске. И пилит сельдерей тупым ножом. Ютится город в розовом куске, горошек-перец выложен ковшом. От всех подруг осталось только белое пальто, от всех мужчин - по гвоздику в ушах. На них висят спагетти, десять даренных котов, хвосты от сотни съеденных мышат. На книжной полке и без книг - раздолье и уют. И больше не пылится Гумилев. За Гумилева нынче восемь долларов дают, и шестьдесят - за книгу "Зимний клёв". Как хорошо, казалось бы, но что-то не оно. Шкварчит на сковородке масла медь. И кажется, что родилась, чтоб снять свое кино, при этом можно даже не уметь. В окне какой-то мальчик трет колено и мычит, и кажется, его немного жаль. Она бросает сахар в маринад из алычи, и вспоминает, что уже февраль. А скоро будет март и аллергия на пыльцу, и надо строить планы к отпускам. Но прежде - отнести конфет на кладбище отцу. А может стэйк порезать по кускам. Один кусок отцу, второй - соседу, что безлик, и на могилке - травы, в рост живых. Она глядит в окно, на клумбе тает снеговик, от солнечных ударов ножевых. Горячим соком заживает мясо с алычой. И затихает масляный пожар. Ее кино давно уже старо и не о чем. И мальчик вот из кадра убежал. (с) Н. Плужник