Виола

Не падал снег, и ветер тучи,
не гнал под окнами в тот вечер злополучный, лишь тишина, лишь лёгкая вечерняя волна, смычком играла веткой у окна.

И не писалось... Мысли, мысли, как чёрные вороны на ветвях повисли.
Гроздями облепили двор и пёс не лаял под окном.

Луна, луна, опять луна, подруга вечная моя, так холодна и неприступна,  любуюсь вновь тобою я.

МузЫка заунывная свечою тлела в голове и нотой плача, скрипучей канифолью и ключом скрипичным в нотном стане, всё те же чёрные вороны кричали песнь тревожно при луне.

Мне слышалась вечерняя тоска.
Она звучала тяжело с надрывом. Виолончель... Послышалась, сперва.
Добавились из памяти знакомые слова.

Да... Шостакович, ре минор, соната и фортепиано подхватив мотив,  вплетая новых чёрных птиц на нотном стане.

Повлекло, и затянуло, внимая и запоминая, стая чёрных птиц.
Ноты, - стоны струн.
Курил и слушал, ветер снова песнь затянул. Стул. Стол. Устал.
Встал. Подумалось и записалось:
"нет, флейта всё же так нежна... Не та."

Виолончель, она лишь может, так душу варварски смычком, тревожить.

Ожить, ожило, ожиданием...
Глаза зелёные ли, карие?
Рыданием струны, - обжечь.
Увлечь и не сберечь.
Усталость с плеч.
До новых встреч.

Не падал снег уж более.
Впереди весна.
Цветение растений; сакура - черёмуха,  да чёрт с ним, с этим садом,
миксолидийским ладом, по струнам.
Слушаю, внимаю и запоминаю. Бренчание: "бренч, бренч."

Стол. Бумага, мысль нужна.
Любовь важна, а без неё не жизнь,
а так халва, и плотный  серый ватман,
и семь кругов обыденного ада.
Не надо!
Пусть лучше соната.
Данте...  Да, - Шостакович и белого вина. Почти Весна.