Когда же твой наступит час?

Даль индевеет за болотом.
Пожухли травы и кусты.
Стынь широка, и ничего-то 
Из мира грез и красоты.

Так, наконец, подумать можно
Теперь о том, что невозможно.

Не надо гордого громадья,
Бессмысленных давящих дел.
Ни городов, ни вертоградья.
Ни бутафорских царств в удел.

Спускаюсь осыпью в овраг.
Здесь близок вечный сон природы.
Здесь каждый шорох, каждый злак,
Неведомое дарит отдых.

Оно струит, струит тепло.
Оно вытаивает холод.
«Как повезло, как повезло», -
Подлунный мир вздыхает хором.

Он хвойным хмелем лют и пьян,
И стонут дебри к непогоде.
«О, человек, ты инороден,
Ты, преданный, себе отдан.

Ты затаиться можешь с нами,
И лучшим стать, и умереть.
Тебе не пригодится память,
По нашим нотам будешь петь».

А он молчит, разочарован
Во всем, что бы ни делал он.
И тем, чем больше жизни скован,
В неведомое унесен.

Оно струится и хлопочет,
И улыбается ему.
«Будь с нами, с нами днем и ночью,
Природой стань, отдайся сну».

Оно глядит на разрушенья,
Что он, великий, произвел.
«Иди, душа, иди же тенью,
Быть бессловесной хорошо.

Быть тучей, заревом, водою,
Переполняющей ручей.
Так выбирай, весь мир с тобою,
Когда не знаешь, чей ты. Чей?

Тебе незнанье не поможет.
Познание ответ не даст.
Не окрылит, не уничтожит…
Когда же твой наступит час?»

Уводят трассы в города,
И на вопрос я не отвечу.
Стен камень, стынь
                чуждебны речи,
Близки покорности труда.