С. Пшибышевски. Дети сатаны, глава 16

X.

   Во дворе лил дождь. Гордон был весьма доволен: проклятый снег будил в нём столько воспоминаний. Вот он растает– трёх дней не пройдёт...
   Гордон взглянул на часы. Скоро четыре. Можно успеть к Харманну... нет! Ботко сам справится. К тому же Гордон сильно устал.
   Он зашагал бездумно, почти машинально, без внимания к дождю– и скоро достиг дома, вошёл в мастерскую и, смертельно изнурённый, не раздевшись, упал в кровать тотчас уснув. Пробудившись через полчаса, он миновал несколько комнат, чтобы расположиться в малом кабинете.
   — Ботко!
   Молчание в ответ.
   Гордон зажёг лампу.
   Ботко спал.
   Далеко не сразу Гордон разбудил его.
   — Тебе над ухом хоть из пушек пали, только сон крепче.
   — Я два часа как вернулся. Устал страшно.
   — Ну и?
   — Был везде.
   — И?
   — Да погоди немного. Дай встать, иначе снова усну. Нам надо спешить: Вроньски вдруг и умрёт, в этакой горячке. Впрочем, он на ногах. Да, лихорадка питает фанатизм. Гордон, имей в виду: пора действовать настала. Вроньски незаменим: ратуша должна быть сожжена, иначе выйдут на наш след. Прежде всего учётные книги... кроме того, намера банковских билетов наверняка записаны.
   — Да-да, это превыше всего.
   — Затем я побывал у Хартманна, — Ботко оживился и закурил.— Он готов. Знаю я их, этих идеологов. Когда надо, они спокойно убьют человека словно марку разменяют. Нет у них совести, тревоги не знают.
   В раздумье Гордон опустил глаза.
   — Крайне необходимо ратушу сжечь дотла,— задумчиво произнёс он.— Тотальный поджог– великолепное средство революционной пропаганды. Весь год следует жечь государственные здания в околице. Новая идея! Бакунин требовал предавать огню документы и только... Кого ещё видел?
   — Я долго разговаривал с Оконком. Для мастерового он необычайно интеллигентен. Он превосходно справляется со своей задачей. Толпа готова на всё: когда фабрика сгорит, она себя покажет. Народ жаждет мести хозяину– как то бишь его?
   — Шниттлер.
   — Да, Шниттлер. Этот почтенный господин испортил половину фабричных девушек. Чрезвычайно благоприятное стечение обстоятельств... У Оконка двое подручных молодых громил. Один с некоторым образованием, из пришлых, уверяет, что втроём они вполне справятся.
   — Оконек получил новейшую прокламацию?
   — Да, и распространяет её с помощью кузина Вроньского.
   Ботко закурил вторую папиросу.
   — Как собственно обстоит казус Собка?— с заметным интересом спросил он.
   — Он умер третьего дня после того, как Оконек застрелил лесничего. Труп Собка покоится в засыпанном торфянике.
   — Но как тебе удалось утаить его смерть?
   — С большим трудом.
   — И ты не подтолкнул его на тот свет?
   — Нисколько! Он отошёл легко и в очень удобное время. Собко всего два дня пролежал в постели.
    — На совести настоящего убийцы невыносимая ноша, не так ли?— Бортко добродушно улыбнулся.
   — О да, делает в общем всё.
   Они от души рассмеялись.
  — За поимку мнимого убийцы назначена награда в тысячу марок,— Гордон рассмеялся как дитя.— Несчастного видят частенько. Недавно в моём лесу заметил его пой батрак. Он божится. Ха-ха-ха... я посоветовал ему донести в полицию...
  Они снова рассмеялись. Вдруг Бортко переменил мину.
  — Ты разве не боишься за себя? Не думаешь, что выйдут на твой след?
  — Нет... нет. не думаю. Все причастные к тому делу связаны круговой порукой некого неведомого мне преступления... Стоит разве опасаться Оконка. Никогда не следует вполне доверять этим подручным. Он в самом деле интеллигентен, но мог бы предать: говорит много, недавно перенёс белую горячку.
   Они ненадолго смолкли.
   — А как обстоит с Вронским?— Бортко наморщил лоб.— Он мог проболтаться в лихорадке.
   — Ты полагаешь?
   — Он в самом деле намеревается сжечь особняк. Но я не верю его недолгому истерическому порыву.
   Гордон промолчал.
   Занепокоившийся Бортко заходил по комнате.
   — Ты в целом доволен?— поинтересовался Гордон.
   — All right! Но теперь оставь меня одного: я обязан обдумать то да это. Разбуди меня вовремя.

Станислав Пшибышевски
перевод с польского Терджимана Кырымлы