Его послал Бог гнева и печали. Н. А. Некрасов

Когда взойдёт денница золотая
На небосвод
И, красотой торжественно сияя,
Мрак разнесёт.
Когда звонят, к молитве созывая,
И в храм идут,
И в нём стоят, моленье совершая,
И гимн поют;
Тогда и я, с душою умилённой,
Меж всех стою
И Богу гимн, коленопреклонённый,
Тогда пою.
Когда царь дня, в волнах купаясь чистых,
Течёт к концу
И запоёт хор птичек голосистых
Хвалу Творцу;
И я пою, и я Ему молюся,
И в час мольбы
Спокоен я душой и не боюся
Угроз судьбы.
Мольба всегда усладу мне приносит
Мой дух свежа,
Но никогда молитвы так не просит
Моя душа,
Как в грозный час кипучей непогоды;
Слова мои
Тогда солью я с голосом природы
И чужд земли,
Пошлю Творцу усердную молитву,
И – внемля ей,
Он усмирит враждующую битву
Моих страстей…

Это стихотворение под названием «Час молитвы» написал восемнадцатилетний юноша. В авторе ещё трудно увидеть будущего создателя великой поэмы «Кому на Руси жить хорошо» Николая Алексеевича Некрасова. Но эта духовная мелодия, эта чистая струя будет, порой неявно, еле ощутимо пронизывать всё творчество великого русского поэта, страдальца за русский народ. Помните хрестоматийное, ещё со школьных лет?

…Да не робей за отчизну любезную…
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную –
Вынесет всё, что Господь ни пошлёт!
Вынесет всё – и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только – жить в эту пору прекрасную
Уж не придётся ни мне, ни тебе.

Обратимся к жизни, к биографии поэта. Помню, когда я был подростком и, раскрывая книгу, смотрел на его прижизненные портреты и фотографии, мне казался Некрасов глубоким стариком. А ведь прожил Николай Алексеевич всего 56 лет. И ныне мне, в моём возрасте, он кажется молодым. Впрочем, и вправду, его душа всегда кипела, как молодая, любовью, болью, печалью, радостью, негодованием, юмором, сатирой, молитвой…
Николай Алексеевич Некрасов родился на Украине, в местечке Немирове, Винницкого уезда Каменец-Подольской губернии в 1821 году. Детство поэт провёл в деревне Грешнево, недалеко от Ярославля, куда переехала семья. В таких стихотворениях, как «На Волге», «Родина», «В  неведомой  глуши,  в  деревне  полудикой…»,  «Последние   элегии», «Псовая охота» и многих других поэт отразил впечатления тех лет, нарисовал живописные картины любимой волжской природы, а главное, дал сцены жизни окружавших его людей. Он видел бесплодный и пустой быт помещиков, проходящий, как писал Некрасов, «среди бессмысленного чванства, разврата грязного и мелкого тиранства». Поэт отобразил в стихах и картины диких расправ помещиков с крестьянами. Не прошёл  мимо жизни волжских бурлаков. С детства мы помним замечательные строки: «Выдь на Волгу – чей стон раздаётся над великою русской рекой. Этот стон у нас песней зовётся – то бурлаки идут бечевой».
Учился Некрасов в Ярославской гимназии. Интерес к литературе в юноше с детства поддерживала его мать. Из 5-го класса гимназии отец взял Колю и через два года отправил в Петербург  для определения в «Дворянский полк». Однако будущий поэт не хотел учиться в этом учебном заведении и стал готовиться к поступлению в университет. Отец, узнав о непослушании Николая, отказал ему в какой-либо помощи, и тот оказался в  очень тяжёлом   материальном положении. В Петербург Некрасов привёз и свои юношеские стихи. Первый сборник стихов «Мечты и звуки», увы, был слабым и принёс Некрасову только разочарование. Во многом это были подражательные стихи.
Но упорный творческий труд сделал своё дело. Он шёл путём литератора-разночинца. Некрасов всё чаще стал выступать как певец бедноты. Особенно благотворным для молодого поэта стало сближение с критиком Виссарионом Григорьевичем Белинским. Великий критик уже по нескольким стихотворениям 40-х годов уловил суть крепнущей гражданской позиции Некрасова. Кто не знает крылатых строк: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан».
Но не только стихи и поэмы писал Некрасов. Его влекла и общественная деятельность: в течение ряда лет он возглавлял два лучших, наиболее прогрессивных журнала 19-го века: «Современник» и «Отечественные записки». В этих изданиях сотрудничали самые значительные литераторы того времени: Тургенев, Толстой, Гончаров, Островский. А в стихотворениях 50-х годов разворачивается настоящий крестьянский эпос. Он будет особенно сильным и граждански насыщенным и острым в последующие годы. В этих произведениях народ как бы сам рассказывает о своих думах, о своих переживаниях. Орина, мать солдатская, коробейники, Дарья, Матрёна Тимофеевна, Савелий-богатырь, Яким Нагой из деревни Босово и многие другие проникновенно и просто поведали русскому читателю о горькой мужицкой доле.
В этих произведениях рядом с социальными мотивами мы можем проследить и духовные, увидеть обращение к Богу, почувствовать христианские идеалы, как самого поэта, так и народа, о котором он пишет.
Вот несколько отрывков. Как в этом жжёт совестливость, чувство вины автора:

Ночь. Успели мы всем насладиться.
Что же нам делать? Не хочется спать.
Мы теперь бы готовы молиться.
Но не знаем, чего пожелать.
Пожелаем тому доброй ночи,
Кто всё терпит во имя Христа,
Чьи не плачут суровые очи,
Чьи не ропщут немые уста,
Чьи работают грубые руки,
Предоставив почтительно нам
Погружаться в искусства, в науки,
Предаваться мечтам и страстям;
Кто бредёт по житейской дороге
В безрассветной, глубокой ночи.
Без понятья о праве, о Боге,
Как в подземной тюрьме без свечи…

В 1857 году Николай Алексеевич вернулся в Россию после длительного пребывания за границей, где он лечился от тяжёлой болезни. Возвращение на родину доставило ему великую радость, которую он выразил в небольшой поэме «Тишина».
Здесь мы читаем строки: «Спасибо, сторона родная, за твой врачующий простор!». А дальше – и признание в любви к родной земле, и покаянные строки… Что же видит поэт? Обратим внимание именно на это:

Храм Божий на горе мелькнул
И детски-чистым чувством веры
Внезапно на душу пахнул,
Нет отрицанья, не сомненья,
И шепчет голос неземной:
Лови минуту умиленья,
Войди с открытой головой!
Как ни тепло чужое море,
Как ни красна чужая даль,
Не ей поправить наше горе,
Размыкать русскую печаль!
Храм воздыханья, храм печали –
Убогий храм земли твоей;
Тяжеле стонов не слыхали
Ни римский Пётр, ни Колизей!
Сюда народ, тобой любимый,
Своей тоски неодолимой
Святое бремя приносил –
И облегчённый уходил!
Войди! Христос наложит руки
И снимет волею святой
С души оковы, с сердца муки
И язвы с совести больной…
Я внял… я детски умилился…
И долго я рыдал и бился
О плиты старые челом,
Чтобы простил, чтоб заступился,
Чтоб осенил меня крестом
Бог угнетённых, Бог скорбящих,
Бог поколений предстоящих
Пред этим скудным алтарём!

Некрасов завершает поэму обращением к самому себе, чтобы выстоять в жизненных невзгодах, чтобы научиться терпению и смирению у народа, у крестьянина, у простого пахаря…

Там стыдно будет унывать
И предаваться грусти праздной,
Где пахарь любит сокращать
Напевом труд однообразный,
Его ли горе не скребёт?
Он бодр, он за сохой шагает,
Без наслажденья он живёт,
Без сожаленья умирает.
Его примером укрепись,
Сломившийся под игом горя!
За личным счастьем не гонись
И Богу уступай – не споря…

Но беспокойная душа поэта мучится муками народными и жаждет счастья каждому труженику, изнурённому физическим трудом. Трудом только для выживания… А как же жизнь духовная? В замечательном стихотворении «Размышление у парадного подъезда» Некрасов восклицает:

Волга, Волга, весной многоводной
Ты не так заливаешь поля,
Как великою скорбью народной
Переполнена наша земля –
Где народ, там и стон… Эх, сердечный!
Что же значит твой стон бесконечный?
Ты проснёшься, исполненный сил,
Иль, судеб повинуясь закону,
Создал песню, подобную стону
И духовно навеки почил?..

Обратите внимание на эту последнюю строку о духовности! Она есть в народе, и Некрасов хочет разбудить эти великие духовные силы. Хватит ли сил? Сколько совестливости, чувства вины, раскаяния вложено в его поразительные, душу раздирающие строки, написанные в 1866 году в ответ на критическое стихотворение, посланное ему.

Я призван был воспеть твои страданья,
Терпеньем изумляющий народ.
И бросить хоть единый луч сознанья
На путь, которым Бог тебя ведёт.
Но жизнь любя, к её минутным благам
Прикованный привычкой и средой,
Я к цели шёл колеблющимся шагом,
Я для неё не жертвовал собой.
И песнь моя бесследно пролетела,
И до народа не дошла она.
Одна любовь сказаться в ней успела
К тебе, моя родная сторона!
За то, что я, черствея с каждым годом,
Её умел в душе моей спасти,
За каплю крови, общую с народом,
Мои вины, о родина, прости.

Неустанно обновляя традиционные жанры русской поэзии, расширяя её стилистический диапазон и творчески используя русский фольклор, Некрасов ставил своё уникальное мастерство на службу главным темам своего творчества.
И потому не случайным для него было обращение к христианским образам и сюжетным евангельским параллелям и аллюзиям. Они помогали ему высказать заветные гражданские мысли, связанные со служением народу для спасения его. Отсюда – великая христианская идея жертвенности – отдать душу за други своя, как написано в Евангелии. Так появляются строки, посвящённые Чернышевскому в стихотворении «Пророк», где явно угадываются параллели:

Не говори: «Забыл он осторожность!»
Он будет сам судьбы своей виной.
Не хуже нас он видит невозможность
Служить добру, не жертвуя собой.
Но любит он возвышенней и шире.
В его душе нет помыслов мирских.
«Жить для себя возможно только в мире,
Но умереть возможно за других!»
Так мыслит он – и смерть ему любезна,
Не скажет он, что жизнь его нужна,
Не скажет он, что гибель бесполезна:
Его судьба давно ему ясна…
Его ещё покамест не распяли,
Но час придёт – он будет на кресте.
Его послал Бог гнева и печали
Царям земли напомнить о Христе.

В великой, самой значительной поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» меня всегда особенно привлекала и волновала глава «О двух великих грешниках», где рассказывается о покаянии атамана Кудеяра, который «ночью набеги творил», но «вдруг у разбойника Лютова совесть Господь пробудил»,

Совесть злодея осилила.
Шайку свою распустил,
Роздал на церкви имущество,
Нож под ракитой зарыл.
И прегрешенья отмаливать
К гробу Господню идёт.
Странствует, молится, кается…

А как замечательно, с какой любовью описывает Николай Алексеевич Некрасов русские церкви и церковки по всей родной земле… Прочитайте небольшую поэму «Детство» (Неоконченные записки), где идёт рассказ от лица героини. Особенно трогательны воспоминания Параши о старой, обветшавшей церкви.

Синее небо виднелося
В трещины старого купола.
Дождь иногда в эти трещины
Падал: по лицам молящихся
И по иконам угодников
Крупные капли струилися.
Ими случайно омытые.
Обыкновенно чуть видные.
Тёмные лики святителей
Вдруг выступали… Боялась я –
Словно в семью нашу мирную
Люди вошли незнакомые,
С мрачными, строгими лицами…
То растворялось нечаянно
Ветром окошко непрочное.
И в заунывно-печальное
Пение гимна церковного
Звонкая песня вторгалася,
Полная горя житейского –
Песня сурового пахаря!

Конечно, здесь впечатления детства самого поэта. В этих стихах та же живая боль и сопереживание, та же любовь к своему народу, которая не иссякала в нём вплоть до последних песен и кончины в декабре 1877 года.
Вот одно из предсмертных стихотворений великого русского поэта  в подтверждение высказанной мысли:

Молебен

Холодно, голодно в нашем селении,
Утро печально – сырость, туман,
Колокол глухо гудит в отдалении,
В церковь зовёт прихожан.
Что-то суровое, строгое, властное
Слышится в звоне глухом.
В церкви провёл я то утро ненастное –
И не забуду о нём.
Всё население, старо и молодо,
С плачем поклоны кладёт.
О прекращении лютого голода
Молится жарко народ.
Редко я в нём настроение строже
И сокрушённей видал!
«Милуй народ и друзей его, Боже! –
Сам я невольно шептал.
Внемли моление наше сердечное
О послуживших ему.
Об осуждённых в изгнание вечное,
О заточённых в тюрьму.
О претерпевших борьбу многолетнюю
И устоявших в борьбе.
Слышавших рабскую песню последнюю,
Молимся, Боже, Тебе».

И всё-таки от наполненных болью, страданием и молитвами  строк я снова перехожу к мажорным, наполненным верой в силы, в счастье народа стихам Некрасова, которые мы все помним с детства. Это стихи о гордости русской земли – о Михайле Васильевиче Ломоносове, преодолевшем невероятные тяготы и ставшем великим учёным и поэтом!

Скоро сам узнаешь в школе,
Как архангельский мужик
По своей и Божьей воле
Стал разумен и велик.
Не бездарна та природа,
Не погиб ещё тот край,
Что выводит из народа
Столько славных то и знай, –
Сколько добрых, благородных,
Сильных, любящих душой,
Посреди тупых, холодных
И напыщенных собой!

Повторим, друзья, и запомним: «По своей и Божьей воле!»