Кильмезь 58 года

Гоголев Павел-автор.
*******************
 Наводнение
      Зима 1958 года была очень снежной. Астраханово, стоящее на высоком берегу реки Кильмезь, заносило под самые крыши снегом, который приносило с поля за деревней. По самой деревне дороги подолгу не было. Чтобы даже выбраться из дома, многим приходилось лезть на чердаки и выбивать доски фронтонов.  Только потом  через сугробы  шли в сторону поля к дороге, проходящей вдоль него. Дорога эта выше, почти вровень с крышами домов, и её почти не заметало. Уже по дороге расходились по местам работы — кто на ферму, конный двор и кузницу деревни направо, кто работал в соседнем селе  - налево.
        Весна пришла дружная. Снег быстро осел, стал рыхлым. Всё живое проваливалось до самой земли даже на протоптанных зимой дорогах и тропинках.  На въезде в деревню дорога огибала овраг, а за зиму его полностью занесло и дорога пошла прямо. По ней, последней в эту весну, пошла лошадь с санями и свалилась в овраг. Возница  быстро скатился за ней и распряг. Вывели  лошадь, обвязав под грудь вожжами по протоптанному до самой травы склону оврага. Потом вытащили и сани.
    Колодец, очень глубокий,  был только за деревней около фермы и для приготовления еды  воду продолжали носить из-под горы из реки и родников, а на остальное брали из ямок  вырытых под тающими сугробами в чистых местах. Очень быстро по деревне  начали шуметь ручьи, которые здесь называются „зажорами“. Они  сливались в полноводные  речки,  гремящие по логам  почти круглые сутки.
     Каждый день с утра до вечера  на берегу было много народа - ждали ледохода. Река в этом месте течёт без поворотов километра по три в обе стороны и похожа на канал, а деревня стоит примерно в середине этого участка.  Лёд на реке потемнел и приподнялся, у берега появились участки свободные ото льда с быстрым течением зеленоватой воды. Вот лёд затрещал, ткнулся в берег и скоро  уже шёл сплошным полем. Мимо нас проплывали санные  дороги вдоль, поперёк и наискосок реки с остатками сена по обочинам, высокие вешки около  зимних промоин во льду.
     Опять целыми днями  на высоком берегу стоял народ от мала до велика. Вот издалека послышалось пронзительное мычание, посреди уже широко разлившейся реки на  льдине со средний двор величиной, плыла пёстрая корова. Мужики на большой лодке „завозне“ с двумя огромными вёслами - на ней завозят бонные ограждения при сплаве леса, обходя  льдины, поплыли на спасение. Корова начала метаться по льдине, подходя к самым её краям. Спасатели заплывали с разных сторон, пытались высадиться на льдину, но корова пугалась.   Так они и уплыли далеко вниз по реке. Вернулись спасатели без коровы, вытащили лодку на берег, около места, где дежурили. А корова так и уплыла в Вятку.
       Вода в реке прибывала очень быстро. По реке несло много разного: бочек, ящиков, досок, деревьев. Проплыло несколько почти  не развалившихся бань по-чёрному с деревянными трубами, полотна ворот, брёвна с остатками уплотняющего мха, косяки окон с наличниками и рамами, крыши вверх тёсом и крыши вверх стропилами.   Отдельно почти посреди обычного русла реки проплыла  затопленная до верха наличников  крепкая большая изба с тесовой крышей. Ровно через шестьдесят лет я рассказал о наводнении соседу - земляку, он расспросил об этом  у  матери и  выяснилось, что , скорее всего,  это была пекарня с Ермаковской пристани, где они тогда жили. Ермаков завод  до 1966 года была одним из посёлков-лесоучастков Сюрекского леспромхоза для подготовки леса для сплава и он стоял  на реке Лумпунь, притоке Кильмези,  не менее чем в семидесяти километрах по воде от Астраханово.
     Река разлилась уже так, что на противоположном  низком берегу виднелись до самого горизонта только макушки деревьев. В один из таких дней мимо деревни вверх по реке прошёл с громкой музыкой большой белый теплоход. Небольшие катера с длинными шестами  и баграми по бортам для причаливания, отчаливания и чтобы  сниматься с мели.  Большие и малые моторные лодки проходили часто.
      Скоро начался сплав леса. Поплыли   „плоты-глухари“,торчащие из воды метра на три-четыре, похожие на огромные перевёрнутые многоногие табуретки, заполненные брёвнами метров по восемь-десять  слоями вдоль-поперёк и закреплённые  сверху по диагонали.   
     Шли  огромные плоты-матки с домиками с обычную баню и вышками для лоцмана  на них, с различными надстройками из брёвен похожими одни на коновязь, другие на карусели.
   Потом пошли  длинные не очень широкие плоты с большими вёслами на подставках-гребнях в начале и в конце, с шалашами, перевёрнутыми лодками  и мачтами для фонарей.
    С берега махали проплывающим, они тоже приветствовали нас.
  Плыли по реке и отдельные бесхозные брёвна, которые ловились местным населением  и баграми вытаскивались на берег. Багры были в каждом хозяйстве. Многие брёвна в начале лета выглядывали из воды только одним концом, их называли „коблы“. Те топляки, которые даже не высовывались из воды, вынимались, тоже летом, при чистке русла реки, когда против течения вели с обоих берегов подгруженный канат, приподнимая над водой брёвна. Дальше с лодок баграми тащили брёвна на берег.
 
          Лесной пожар
   
     В один из солнечных дней начала лета в деревнях били в рельсы. Народ стал собираться на „большой“ дороге, идущей повыше за деревней вдоль неё. Это было самое высокое место в округе и с него  как на ладони был виден лес за рекой, уходящий  с постепенным повышением к горизонту, становясь там сплошным сине-зелёным полем. Далеко слева по верху леса  на восток шло рыжее пятно, за ним вверх поднимался чуть видимый, почти прозрачный синий дымок. Это было очень похоже на то, как  шёл огонь по траве, когда ребята постарше ранней весной подожгли её увеличительным стеклом от фонарика и чуть не спалили крайний дом.
    Огонь за рекой скоро оказался напротив деревни. Тут почти над нами пролетел самолёт „кукурузник“ и улетел в сторону пожара. Дальше он повернул вверх по течению реки и от него стали отделяться парашютисты. Немного погодя  в месте их сброса поднялось вверх  пламя. Оба языка встретились и высоко в небо взметнулось оранжевое пламя и до стоявших дошёл звук сильного хлопка. Там поднялся реденький, как махорочный, дымок.
   Скоро к месту, где стоял народ, подъехала председатель колхоза Краснова, так её звали все от мала до велика, на своём  „бобике“ с открытым верхом. Всё место за передними сидениями   было занято, как пеной,  куполами  парашютов. Сами парашютисты в  комбинезонах приехали на грузовой машине. На капоте  председательской машины расстелили  карту, смотрели в неё, парашютисты  показывали руками в сторону  леса за рекой. Вокруг  стояли местные с лопатами, баграми и вёдрами - у кого что было нарисовано на пожарных табличках, которые были прибиты на каждом доме. Людей разделили на группы, которые скоро поплыли на лодках за реку.
  Оставшиеся смотрели, как люди на том берегу расходятся в разные стороны и долго не шли по домам.