Пан Вован и Хлебник

Отложив в сторону ветхий требник,
Память собирая как осколки,
Расскажу, как в городе на Волге
Жили Пан Вован и Умный Хлебник

Первый был угрюмым, невысоким,
На лицо - с тотальным недосыпом,
Голосом с едва заметным хрипом
Был приятен далеко немногим.

А второй - высокий, деловитый,
Симпатичен статью и лицом,
Выглядит по жизни молодцом,
Всюду ходит в окруженьи свиты.

К нам его направила столица,
Чтобы жизнь наладить горожан,
Чтоб у депрессивных каторжан
Стали светлыми сердца и лица.

Год смотрели на его потуги
И, решив, что вроде не бездельник,
В день, что предваряет понедельник,
Выбрали его главой округи.

Пан Вован из мужичков был местных,
Хваткой деловой не обделен,
И, как водится с былых времен,
В меру добрый был и в меру - честный.

И, как в сказке про яйцо с иголкой,
Всех, кто знает тайну, устранив,
Важности для форсу напустив,
Стал он главным в городе на Волге.

Пан Вован дела свои вел бойко,
Подмахнув протестные бумаги,
Повелел, чтоб в городском овраге
Прекратили всяческую стройку.

Подивились дольщики решенью,
Загорелась в их сердцах спесивость,
Начали борьбу за справедливость,
Приведя к народному волненью.

Пан Вован меж тем мозги напряг
И под общегородское удивленье,
Выдав свое новое веленье,
Ликвидировал старейший зоопарк.

Хлебник вел политику неспешно,
Был в свершения не так ретив и скор,
А однажды кривенький забор
Расшатал на публику потешно.

Всюду появлялся с умным видом,
Там заметит мусор, тут - разруху,
В прорубь лезть ему хватает духу
И ругаться голосом сердитым.

Осмелел тот Хлебник, спасу нет,
Одного нечистого дельца
(богатейшего на тот момент купца)
Заточил в острог на десять лет...

Жизнь текла отнюдь не по учебнику,
Были дни то горче, то чуть слаще,
Только в суете мирской все чаще,
Пан Вован завидовать стал Хлебнику.

Все дела копирует за ним,
Нос сует свой в каждый закуточек,
Не спускает лень и проволочек,
Но порой в глаза пускает дым.

И вот как-то раз не повезло,
Подзабив на важные проекты,
Получил он нагоняй конкретный
Да такой, что чуть не пронесло.

Поговаривают, Хлебник лютовал
Так, что сотрясались кулуары,
И в словах неистовых и ярых
Был страшнее, чем девятый вал.

Пан Вован вину признал частично,
Умолял не ставить его к стенке,
Даже опустился на коленки,
Обещав покаяться публично.

Но беда в округе так и рыщет,
Словно чует притяженья вектор –
Лопнул дряхлый, чуть живой коллектор,
Затопив полгорода говнищем.

Тут уж осерчал и стар и млад,
А особо знатные вельможи
Корчили Вовану свои рожи,
И готов был каждый пнуть под зад.

Мол, он городом руководит убого,
Только лишь бахвалиться горазд,
Пусть в отставку тотчас же подаст,
И адью! И скатертью дорога.

Пан Вован был зол как сто чертей
На вельмож, на лопнувшие трубы,
До крови кусая себе губы,
Черной тучи он ходил мрачней.

Размышлял, чего ж так не везет?
Все, что сделал, принято в штыки,
И людские злые языки
Он не образумит, не заткнет.

Лопнувший коллектор починили
(в городе нашлись золотари),
Но поплыли слухи изнутри,
Что Вована, между делом, слили.

Да к тому же захотел явиться
В те края правитель самый главный,
Повод у него на столь был явный,
Что сам Хлебник начал суетиться.

Подбирал слова для нужных фраз,
(разговор случиться мог суровый),
И, почесывая лоб бедовый,
Ждал, что зачитают им указ

И обоих как чумных мышей,
Зачастивших внутрь кофетерия,
За утерю уровня доверия,
Ссаной тряпкой выгонят взашей.

День настал для судного визита,
Собрался на площади народ,
Молится и с нетерпеньем ждет,
Голову с какого паразита

Снимет их правитель - повод есть,
Ну а тот, забывши дома леску,
Отменил рабочую поездку,
Отложив народной воли месть.

<...>

Поутихли те дела шальные,
Словно пыли слой на книжной полке,
И, как прежде, в городе на Волге -
Хлебник, Пан Вован и остальные...