бегство из города

Забросив попытки поправить хоть что-то в себе
и с внутренним голосом выяснить, что и почём,
всё примешь, как есть, и промямлишь, вздыхая - забей,
ни ангел, ни бес не появятся вдруг за плечом.
Оконный проём, ветер дунет - и пепел в глаза -
затянешься заново, кашлем надсадным зайдясь
и плюнув с досады - такая, увы, полоса,
банальная, будто спортивный костюм Адидас
на пьяном соседушке с брюхом, что бочка в обхват.
Воронья слободка, иначе и не назовёшь,
два вечных вопроса - что делать и кто виноват?
И взгляд исподлобья - так смотрят солдаты на вошь.
Снаружи полна трёхполосная, просто битком,
как будто бы бегство из города в Тартарары.
Молчанка - игра, где так просто ни с кем ни о ком,
на кухне становишься мастером этой игры.
Газета стеной, в подсознании - видеоряд -
соседка в халате на голое, вид из окна,
и кони всё скачут, а избы всё так же горят,
но только игра притяжением жизни сильна.
Нетрезвая женщина в гладких китайских шелках -
по черному полю два желтых дракона скользят.
Обнимет и грудью прижмется - краснеет щека,
уехать бы надо и не возвратиться назад.
Пальтишко на плечи, в машину, к чертям на рога,
в себе ничего не исправить, таков приговор,
по этой дороге, что прежде была дорога
извечным шатанием орд и гулянием свор.
Но снова сосед говорит - ну, за то, чтобы все,
и снова соседка в халатике мнёт поясок.
И я остаюсь, и курю на своей полосе,
играя в дымок, улетающий наискосок.
Попытка засчитана, большего и не проси,
игра в поддавки бесконечностью отражена -
сосед в Адидасе пророчит о судьбах Руси,
в китайских драконах о чем-то мечтает жена.
Погасшая лампа, столетник шипом норовит
царапать, что кошка, пришедшая ночью  сюда...
Глядишь из окна - снегопад... и на вытертый твид
прилипнет снежинка - слетевшая с неба звезда.