День на ночь наложен...

Да, Валерия, Вы верно подметили насчёт "палитры того времени". Это было тогда немного модой для поэтов, которых завёл в тупик "соцреализм", и от него уже тошнило и поэтов, и читателей, так как, помимо требования изображать жизнь не такой, какая она есть, а такой, какой... она будет(!), требовалось ещё писать без всяких возвышенных слов (они обычно церковнославянского, то есть староболгарского происхождения), которые сделали русский язык, превосходящим многие языки. Ну вот в украинском есть слово "золотый", а слова "златой" нет. Есть "берег", но нет слова "брег". И так далее. А эти полудублёры нам очень нужны. Церковнославянизмы используются также в образовании и медицинских, и научных терминов. И вообще власти требовали писать фактически уличным языком, чтобы быть ближе народу... с улицы. И, конечно, хвалить их. При всякой публикации подборки стихов или книги надо было сперва поместить стихи о партии и патриотизме, потом о трудовых предках, успехах в космосе, а уж потом можно было "тиснуть" немного стерилизованных стишков о любви. Разумеется, более, чем платонической. Лучше на фоне производства. До лагеря я "модернистски" не писал. А в лагере я встретил группу поэтов, среди которых выделялся гениальный страдалец Валентин Соколов (отсидел в общей сложности 30 лет с краткими глотками "воли" и погиб в новошахтинской психушке, будучи психически здоровым). Он особенно на меня тогда повлиял своей поэзией и "модерновыми", как он выражался, приёмами. Но на воле я через три года отошёл от модернизма, так как тогда не только редакторы, но и образованные люди не воспринимали такую поэзию, будучи воспитанными на стихах, где "всё понятно, всё на русском языке". Конечно, в "Василии Тёркине", гениальной поэме Твардовского, эта понятность уместна. Мой роман в стихах "ЗОНА" (о тюрьме КГБ и концлагере и обо всей моей жизни с раннего до апреля 1965 года) тоже при всей образности написан так, что в нём "всё понятно", но на то он и роман со своим сюжетом и побочными сюжетами (он есть здесь на сайте: 34 главы). А вообще лирическая поэзия, небольшие стихотворения в основном не рассказывают о чём-то, а изображают состояние души автора в данный момент (вот почему я всегда любой ценой пишу такие стихи за один присест!), вызванное тем или иным событием в его жизни (само событие может не изображаться, а лишь настроение, созданное у поэта им).
И из-за общего непонимания на воле моих лагерных и послелагерных стихов (до 1969 года) я выбрал классические формы стиха, но стал использовать в них современную, но не слишком "загадочную" образность, и пишу с тех пор именно таким стилем. Стихи стали воспринимать, с натугой пропускать в журналы, а потом вышла книга стихов "Сердцевина" в самом главном издательстве страны "Советский писатель" А вот из менее авторитетных издательств ("Молодая гвардия", например), где господствовали сплошная коррупция и кумовство, мои рукописи возвращались при... очень положительных рецензиях! Хорошо, что одна московская писательница Наталья Иванова посоветовала мне обратиться в "Советский писатель" (где даже многим членам Союза писателей СССР отказывали в издании книг) и убедила меня в том, что там наиболее честно рассматривают рукописи. Правда, пролежала моя одобренная рукопись там...9 лет: вперёд пропускали именитых лауреатов и "своих", но всё же пробиться можно было. Книгу "Сердцевина издали в1987 году (а подал я её рукопись в издательство в... 1978 году!).
Спасибо Вам за сравнение образа осени в колыбели с Оле Лукойе и пожелание вдохновения!

И Вам я желаю здоровья, счастья, любви и новых поэтичесих достижений!

С поклоном,
Ваш Константин.

Константин Фёдорович Ковалёв   11.02.2020 09:14   Заявить о нарушении