Мамед-бахвал

Вступление


Идём навстречу Солнцу, на Восток
За красочной и сладкою мечтою.
Сквозь испытанья, бури и песок,
За торжеством любви и красотою.

Герои воплотились, как из сна,
Вмиг могут утолить они печали,
Ведут нас в сказку солнце и луна,
И чудеса, что счастье нагадали.

Загадочный восточный колорит
Он юношей и старцев привлекает,
В волшебный мир поэзии манит.
Итак, послушай — сказка оживает.





Глава 1. В которой мы знакомимся с Мамедом и его говорящим ишаком


Когда-то в Персии немало лет назад,
В селеньи мирном, без тревог и бед,
Где зрели персики и виноград,
Жил молодой ремесленник Мамед.

Среди соседей был он небогат,
И кое-как свои он вёл дела.
Имел он хижину, при ней рос чахлый сад,
У входа пальма старая росла.

Ещё имел в хозяйстве ишака.
Но знали все: работать не любил,
Частенько спорил, привирал слегка,
А в общем редкостным бахвалом был.

Два брата старшие уехали давно,
Устав лентяя-брата подгонять:
«Проснись, Мамед, уж день, взгляни в окно!
Храни тебя Аллах! Пора вставать!»

Мамед им на прощанье обещал,
Что вскорости возьмётся он за ум.
Но только след за братьями пропал,
Опять лежит Мамед, жуёт изюм.

Потом идёт соседей забавлять,
Своими небылицами опять,
Смеются все, не могут устоять…
Ну что с бахвала и лентяя взять?

Но позабыл однажды ишака
Мамед за день безделья напоить,
С хозяином таким жизнь не легка,
Уж лучше страннику иль дервишу служить.

Мамед наутро прибежал в загон,
Он беспокоился об ишаке слегка.
Но утешал себя беспечно он:
Что значит день один для ишака?

И вдруг он видит, что лежит ишак,
Глаза закрыл и ноги протянул.
«О, горе-горе! Как же это так?!
Неужто он подох? Нет, он заснул!»

Мамед животное в испуге теребит,
Водою поливает, слёзы льёт:
«О, мой ишак! Аллах тебя храни!
Благословен пусть будет твой живот!

Я больше не забуду никогда,
Тебя поить и вовремя кормить,
Ах, только бы ушла от нас беда!
В труде и правде дальше буду жить!»

Конечно, как обычно, врал Мамед,
Но думал сам, что правду говорит.
Он был беспечным с самых малых лет,
Но добрым был, пусть Бог его хранит.

«О, мой добрейший, славный мой ишак!» —
Мамед не прекращает причитать,
И тут ишак вздохнул: «Да будет так!»
Мамед вскричал: «Ты можешь отвечать?!

«Ты говорящий? Что же столько лет
Ты, как скотина глупая, молчал?»
«Ты глупый сам, хозяин мой Мамед, —
Ишак ему спокойно отвечал.

Меня вчера ты чуть не погубил,
Опять, небось, к соседям врать ходил.
Не напоил меня, не покормил,
А я тебя ведь никогда не подводил»

«Не буду больше так, клянусь тебе! —
Мамед в волненьи ишаку кричит, —
Я много изменю в своей судьбе!
Аллах пусть дух мой слабый укрепит!»

«Ну, будет, будет, верю я тебе, —
Ему ишак негромко говорит, —
А что изменишь ты в своей судьбе,
Посмотрим скоро, время подтвердит»

Тебе во всём я буду помогать,
Ты только слушайся и верь во всём.
Пора с тобою счастье нам искать,
Ну, собирайся и не стой столбом!»

И вот отправился на ишаке
Мамед на поиски своей судьбы.
Вдруг видит след звериный на песке,
Какие звери это могут быть?

Что приготовил для Мамеда путь,
Всем нам, конечно, хочется узнать.
Но надо нам немножко отдохнуть,
Чтоб завтра нашу сказку продолжать.










Глава 2. В которой Мамеду несказанно повезло


Позвольте же продолжить мне рассказ,
О прошлом, о Мамеде-хвастуне,
Который удивит ещё не раз,
Чьи приключения, чем дальше, тем смешней.

Остановились с вами мы тогда,
Когда, отъехав утром из села,
В песке он след звериный увидал,
Чьих же следы Мамед увидел лап?

«Будь осторожен!» — говорит ишак,
Мамед беспечно хмыкает в ответ:
«Да не трясись, ты, заячья душа.
Здесь никаких зверей опасных нет»

Но вдруг он видит — на дороге лев,
Устал, наверно, на пути лежит.
Став до смерти испуган, бледен, нем,
Мамед наш, сломя голову, бежит.

«Постой, постой, — кричит ему ишак, —
Смотри ты, сколько возле зверя мух!»
Мамед его не слушает, спеша.
К осла словам Мамед от страха глух.

И пяткой лупит по его бокам,
Кричит Мамед: «Скорей, он нас сожрёт!
Мы можем убежать ещё пока!»
Ишак же встал и дальше не идёт.

И тут Мамед перестаёт кричать
И осторожно смотрит он назад.
И видит — зверь не думает вставать,
Навек закрыты страшные глаза.

«О, всемогущий, всеблагой Аллах!
Спасибо, что добычу мне послал!» —
Кричит Мамед, тотчас забыв про страх,
И тут же к зверю гонит он осла.

Решил хвастун со зверя шкуру снять,
И быстро это дело провернул.
Ишак сказал: «Грузи всё на меня!»
И наклонился он, колени подогнув.

Вот возвращаются они в село.
Глядит в недоумении народ.
«Смотри-ка, даже солнце не зашло,
А наш Мамед уже назад идёт».

«Ну что, Мамед, нашёл свою судьбу?» —
Смеются и судачат земляки.
«Аллах, ответив на мою мольбу,
Послал мне милость из своей руки.

Смотри, я зверя дикого убил,
И шкуру драгоценную привёз.
Его в пустыне, средь песков, добыл,
Чтоб утереть тебе, насмешник, нос!»

«Тебе не верю, ты её украл!
Да разве можешь что-то ты добыть!» —
Хасан-торговец злобно закричал:
«И муху не способен ты убить!»

«Но у кого украл я, покажи?
А шкура, посмотри-ка, хороша!
На ишаке моём она лежит,
Я не способен кражи совершать!

О, злобный, недоверчивый Хасан!
Свою ты прибыль можешь потерять!
Со шкурой обойду весь Хорасан,
И выгодней смогу её продать!»

«Ну ладно, ладно, шкуру я куплю,
Но испытать сперва хочу тебя.
И душу я свою не погублю»,
Хасан сказал, бородку теребя, —

«Ворованное не скупаю я,
К греху причастным быть я не хочу,
Тебя на меткость испытаю я,
И если проиграешь — не смолчу».

Мамед беспечно закричал: «Давай!
Ты видишь, шкура полностью цела?
А это оттого, ты примечай,
Что льву прицельно в глаз стрела вошла!»

«Лимона ветку буду я качать, —
Мамеду строго объявил Хасан, —
А ты готовься прямо в плод стрелять,
Вдруг попадёшь — бывают чудеса!»

Мамед взял лук, подальше отошёл,
Идёт, поёт, ни капли не боясь.
«Что ты наделал», — вдруг сказал осёл,
«Стреляешь плохо — знаю даже я!»

«О, мой ишак! Зачем меня стыдить?!
Ты не имеешь права мне дерзить!
С тех пор, когда ты начал говорить,
Меня ты постоянно учишь жить!»

Ишак лишь только горестно вздохнул
Понурив голову, печально отошёл,
Мамед беспечно вслед рукой махнул,
Надеясь, что всё будет хорошо.

Из лука наш Мамед умел стрелять,
Но на охоту он почти что не ходил.
Нечасто удавалось попадать,
А если честно, никого он не добыл.

Вот натянул с трудом он лук тугой,
Дрожит от напряжения рука.
Ишак вздыхает грустно за спиной.
И вдруг икота одолела ишака!

Ишак икнул, и сорвалась стрела!
Мамед зажмурился, но только вдруг
Он видит, что в лимон стрела вошла!
«О, мой ишак, ты самый лучший друг!

Благодаря тебе я победил!
Идём скорее деньги получать!
У нас так много счастья впереди!
С тобой сегодня будем пировать!»

Хасан сердито развязал кошель,
И втридорога денег отсчитал.
Что попадёт противник точно в цель,
Хасан ведь даже не предполагал.

Но договор дороже денег был,
Бежит вприпрыжку радостный Мамед.
И выбиваясь из последних сил,
Бежит ишак, спеша за ним вослед.

Богатым стал Мамед с тех пор, друзья,
И выручал его ишак не раз,
Об этом позже расскажу вам я,
Сейчас на время я прерву рассказ.






Глава 3. В которой Мамед разбогател, встретил красавицу Джамилю и нашёл с ней своё счастье

Расстались мы с Мамедом в тот момент,
Когда он много денег получил
С Хасана (будь же он благословен)
За льва, чью шкуру будто бы добыл.

Мамед развёл хозяйство, скот купил,
И научился славно торговать.
Нахваливать товар Мамед любил,
Ведь издавна умел он привирать.

 Всё больше денег было у него,
С товаром по округе ездил он.
В дороге не боялся ничего,
Ведь был беспечным наш Мамед рожден.

 Вот в городе он встретил Джамилю.
Она была прекрасна, как цветок.
К герою нашему - бахвалу и вралю
Аллах ведь никогда не был жесток.

«Оазис счастья удалось сыскать,
Хоть был так труден мой далёкий путь»,-
Твердит Мамед. Любовь свою ласкать
Так хочется – не может он уснуть.

 Себе не может места он найти,
И лишь о ней все мысли и слова.
Зачем она попалась на пути!
Полна одной любовью голова!

 У горожан Мамед стал узнавать
Где девушка прекрасная живёт?
Как имя, кто отец её, кто мать?
Какую жизнь красавица ведёт?

 Узнал, что всем невеста хороша.
Работница и умница она.
Лицо, как персик, добрая душа,
Кому-то будет славная жена.

Решил посвататься. Оделся, как павлин!
И поспешил к невесте на порог.
Ишак ему твердит: «Мой господин,
Отец невесты, слышал, очень строг.

 Ты, господин, оделся б поскромней,
Как попугай заморский ты одет»
Совет осла Мамедовых ушей
Не достигает, прочь бежит Мамед.

 Вот дом невесты. Вот её отец.
Длинна его седая борода.
Но хвастаться Мамедбыл молодец,
Он не терялся в жизни никогда.

Свои богатства в красках расписал,
Про жизнь свою с три короба наплёл,
Про доблести свои сто раз соврал.
А что молчать? Не для того пришёл!

 Отец невесты очень удивлён,
Таких бахвалов в жизни не встречал.
И, кажется, Мамеду верит он!
Для гостя не жалеет он похвал.

 А вот и к гостю вышла Джамиля.
Язык Мамед как будто проглотил.
Смотрел в глаза ей, о любви моля,
И хвастать дальше не было уж сил.

 Она с лукавством на него глядит,
Он видит: всё невеста поняла.
Ведь, несмотря на тихий, скромный вид,
Она недаром умницей слыла.

 Она шепнула, мимо проходя:
«Давно ли ты таким бахвалом стал?»
«Да, я хвастун, но я не негодяй, -
Ей наш Мамед смиренно отвечал, -

 Твоих родителей хотел расположить,
Им, как жених, понравиться хотел.
Хотел их уваженье получить
И, кажется, я в этом преуспел.

 О, луноликая! Повергнуть я готов
Весь этот грешный мир к твоим ногам!
Ты роза средь других земных цветов!
Сама не знаешь, как уже мне дорога!

 А Джамиля, ресницы опустив,
Тихонько улыбается в ответ,
Не понимаю, как доселе жив,
С таким бахвальством, бедный гость Мамед.

 Но лестные Мамедовы слова,
По вкусу всё же девушке пришлись,
И вот уже кружится голова,
И новым светом заиграла жизнь.

Их дом Мамед стал часто посещать,
Хозяев благосклонен был приём.
Ну, вот и свадьбу вскорости сыграть
Договорился он с седым отцом.

 Но Джамиля сказала жениху,
Что замуж за него она пойдёт,
Тогда, когда он ложь и чепуху
В сундук забвенья навсегда запрёт.

Мамед поклялся: «Буду я скромней!
О, луноликая! Я так люблю тебя!
И не совру я весь остаток дней!
И хвастаться не стану я, любя!

 Зачем мне хвастать, милая моя?
Ведь главное сокровище моё,
Мой сладкий персик - дорогая Джамиля,
И каждый это и без слов поймёт»

 «Ну что ж, Мамед, тебе поверю я,
Но если клятвы вдруг нарушишь ты,
То может вмиг разрушиться семья,
И разлетятся сладкие мечты»

Мамед едва услышал Джамилю
От счастья, будто в небо воспарил,
Твердил: «люблю, люблю, люблю, люблю…»
Подумать вовсе не хватало сил.

 Он перед свадьбой к ишаку пришёл
Обнял его за шею, говорит:
«Осёл мой верный, ты такой осёл!
Что ты не рад, чего стоишь сердит?

 Ты помнишь, как твердил мне: «Поскромней»?
Я к Джамиле шёл в самый первый раз…
И завтра я, ишак, женюсь на ней!
Добился своего ведь я сейчас!

 А если б скромно, тихо я молчал,
Глаза, как девушка, уставив в пол,
Да разве бы её отец узнал,
Какой прекрасный гость к ним в дом зашёл?!»

 «О, мой хозяин, - говорит ишак, -
Я за тебя сейчас, конечно, рад.
Твоя такая детская душа,
Мне в жизни, как награда всех наград.

 Да не оставит ваш союз Аллах!
Да будет мудрость в доме навсегда!
Да будет счастье и успех в делах!
Да не коснётся вас крылом беда!

 А я же буду верный твой слуга,
Ведь без тебя я не провёл ни дня.
Тебе всегда я буду помогать,
Хоть ты почти не слушаешь меня».

 А завтра свадьба шумная была.
Мамед купался в счастье, как султан.
Ведь если верная любовь пришла,
Её не одолеет ураган,

 Она поборет бурю, голод, страх,
Она замки тугие отопрёт,
Влюблённых от беды хранит Аллах,
Их прямо к наслаждению ведёт.

Мамед увёз к себе свою жену.
О них ещё продолжится рассказ.
А я пока немного отдохну,
Чтоб завтра вновь потешить сказкой вас.









Глава 4. В которой Мамед познакомился с визирем, снова решил прославиться, рассердил султана, но вышел из испытания с честью

Со свадьбы уж три года пронеслись.
Жил счастливо Мамед своей семьёй,
Уже его два сына родились,
Всё любовался он своей женой.

Какая рукодельница она,
Мамед до свадьбы не подозревал.
«Алмаз моей души — моя жена!»
Он ласково ей часто повторял.

 Ковёр однажды Джамиля сплела —
Такого в целом мире не сыскать.
По краю золотая нитка шла,
А от узора глаз не оторвать!

Понёс Мамед работу на базар.
Собрался сразу весь торговый люд.
Стоят, таращат на ковёр глаза —
Какое чудо продаёшь ты тут!

Но на беду, навстречу шёл визирь,
За специями направлял свой путь.
Хотел купить шафран он и имбирь,
Но тут решил и на ковёр взглянуть.

Визирь дивится: «Чудо твой ковёр!
Откуда ты его сюда привёз?»
Мамед на похвалу, как прежде, скор:
«Жена моя сплела! Что за вопрос?

Моя жена что хочешь вам сплетёт!
Ведь мастерица лучшая она!»
«Где, уважаемый, жена твоя живёт?
Она, наверное, прекрасна, как весна?»

И тут Мамед как начал говорить!
Как будто перья распустил павлин!
Как хорошо ему с женою жить,
И как неплохо жил он и один,

 Какой он ловкий, умный он какой,
Как много денег заработал он,
К жене его течёт успех рекой!
А глупой гордости с рожденья он лишён.

Визирь бахвала слушает, смеясь.
«Ну и хвастун!» подумал, уходя.
Мерещилась ковра цветная вязь
В толпе среди торговцев и бродяг.

Переодевшись дервишем, решил
Визирь тайком к Мамеду заглянуть.
Когда же с Джамилёй заговорил,
Он понял, что покоя не вернуть.

 Ходил заворожённо по дворцу
И невпопад султану отвечал.
Отрада разливалась по лицу,
Когда о Джамиле он вспоминал.

«О, дорогой визирь, — спросил султан, —
Чем ты обеспокоен, мне скажи.
Унылых мыслей тягостный туман
Развею, как в пустыне миражи»

И только услыхал о Джамиле,
Султан глазами тут же заблестел,
К себе её доставить повелел,
А требовать правитель наш умел.

«Она служанкой будет у меня!» —
Султан решил и слугам приказал,
Чтоб кто-нибудь, не потеряв ни дня,
К нему Мамеда в сей же час позвал.

Мамед явился. Он бежал бегом,
Причина радости была проста:
Пока не понимая ничего,
О службе при дворе он возмечтал.

Но как услышал, что хотел султан,
Едва Мамед наш не лишился чувств.
Перед султаном твёрдо возроптал.
Решил: мечом зарубят — ну и пусть.

Алмазы, золото султан сулил,
Грозился посадить его в зиндан,
Мамед же твёрд и непреклонен был
Сказал, что не отступит никогда.

Султан задумался, он слухов не хотел.
Ведь если б силой отобрал жену,
Тотчас же б слух в народе полетел,
В стране посеяв распрю не одну.

Визирь ему тут хитрый говорит:
«Мы хвастуна сумеем подловить.
Он сам отдать свою жену решит.
Должны его мы в споре победить».

И оказался в этом прав хитрец.
Ему Аллахом острый разум дан.
Опять зовут Мамеда во дворец,
И говорит тогда ему султан:

«С тобой хочу по чести поступить.
Коли найдёшь на мой вопрос ответ,
И дальше ты с женою будешь жить,
Я справедлив — то знает целый свет!

Мне помоги, Мамед, определить
Ты от восхода расстояние в локтях
И до заката. Я могу ценить,
Проворен кто и кто умел в делах.

Назавтра скажешь мне, Мамед, ответ.
Я во дворце тебя наутро жду».
Бредёт, понурив голову, Мамед.
Зачем он хвастал, на свою беду?

Его встречает дома Джамиля
И ужин на подносе подаёт.
И рассказал Мамед ей, не тая,
Беда какая их наутро ждёт.

Но Джамиля с улыбкой говорит:
«Не плачь, супруг мой, это не беда.
С собою завтра длинный шест бери,
Воткни его, когда придёшь туда,

И громко ты султану говори:
Отсюда до восхода — тьма локтей,
А до заката — тьмы так точно три,
А кто не верит — измеряй скорей!»

Мамед пошёл наутро во дворец.
И сделал всё он по словам жены.
«Он нас перехитрил, каков подлец!
Теперь загадки новые нужны! —

Визирь твердит вполголоса тогда, —
Нам, повелитель, нужен новый план,
Он справился сегодня — не беда,
Его прищучим завтра, о султан»

Султан сказал, обижен и сердит:
«Ты службу сослужи ещё одну:
Пусть лучший мой скакун заговорит.
Тогда оставлю я тебе жену.

Тебе на то даётся ровно день.
Мой конь в конюшне лучшей был рождён.
И если ты отринешь завтра лень,
Заговорит к закату солнца он»

Но как Мамед исполнил тот приказ,
Я расскажу вам в следующий раз.
Есть сказок у меня большой запас.
Пока же прекращаю свой рассказ.



Глава 5. В которой испытания хвастливого героя продолжаются, а Джамиля при помощи говорящего ишака снова выручает своего беспечного супруга

Итак, султан Мамеду приказал,
Чтобы его скакун заговорил.
Но смертного не видели глаза,
Чтоб конь на свете говорящим был.

Мамедпришёл к жене опять угрюм:
«О, лучшая из жён! Был день тяжёл:
Мой сладкий персик, мой рахат-лукум,
Я, недостойный муж, тебя подвёл.

Опять тебя грозится отобрать
Наш хитрый и завистливый султан,
И как ему придётся отвечать,
Не знаю я, окутал ум туман»

И тут же прямо рассказал жене
Мамед про испытание для них.
«Да, это испытанье посложней,
Оно для всех — из самых непростых.

Для всех, супруг мой, только не для нас,
Ведь говорящий есть у нас осёл.
Пойди, с ослом поговори сейчас,
Тебя ведь он ни разу не подвёл»

Ишак Мамеда выслушал, сказал:
«Когда пойдёшь словам учить коня,
Ты прикажи, чтоб конюх отыскал
В конюшне место также для меня.

Султан придёт — и я заговорю.
Представлю я ему коня рассказ,
Я чудо для султана сотворю.
Получит то, что хочет в этот раз»

Мамед сияет: «О, ишак, мой друг!
Ты дар Аллаха мне в моей судьбе,
С тобою мне не нужно больше слуг,
О, как же благодарен я тебе!»

«Хозяин, расточаешь похвалы
Ты неумеренно, иди-ка, спать ложись!
Пусть будут нынче сны твои светлы!
А завтра от бахвальства удержись».

Мамед наутро едет во дворец,
Верхом на говорящем ишаке.
Подмышкой держит с книгами ларец,
Указку держит в правой он руке.

В конюшню прибыл он к началу дня
И конюху надменно говорит:
«Пока я буду обучать коня,
Пусть мой ишак в конюшне постоит»

Перед конём он книги разложил,
Указкой тычет в них, бормочет вслух.
Хохочет конюх, не жалея сил,
Ну, а Мамед к его насмешкам глух.

Вот солнце село, и пришёл султан.
Визирь за ним смиренно вслед трусил.
«Ну как мой конь, он проявил талант?
Надеюсь, он уже заговорил?»

«Да, повелитель, — отвечал Мамед,
Твой конь сейчас порадует всех нас!»
«Э нет, — тебе в конюшне места нет,
Когда коня услышим мы рассказ», —

Визирь тот час Мамеду говорит,
Предвидя сразу хитрость и обман.
«И дверь за ним пусть кто-то затворит», —
Мамеду хитро вслед сказал султан.

И вот закрылась за Мамедом дверь.
«Ну, что, скакун, скажи–ка что-то нам»
Но вдруг раздался голос — верь-не верь:
«Благодаря Мамедовым трудам

Я, конь, теперь умею говорить,
Но, о султан, позволь спросить тебя:
Тебя в бою и мирный час носить
Я разве не согласен был, любя?

За что ж ты приказал учить речам
В придачу ко всему теперь меня?
За что, султан, мне это, отвечай,
И разве это дело для коня?

Согласен я без устали скакать,
Быть быстрым, будто ветер, как стрела,
Согласен я в бою тебя спасать,
Какою б жаркой схватка ни была.

Но говорить… От этого уволь.
Мне конская натура дорога.
Не дело это, я ведь славный конь,
А не какой-то глупый попугай.

Я показал — могу я говорить.
Но завтра больше слова не скажу.
Хочу я скакуном свой век прожить.
И знай, хозяин, слово я держу».

Конечно, это говорил ишак,
Только султан ведь ничего не знал!
И в пятки уползла его душа,
Визирь же от испуга наземь пал.

За двери поскорей они бегут,
А там не так уж страшно стало им.
Зовёт султан скорей к себе слугу:
«Где там Мамед? Он мне необходим»

Что вновь султан задумал, нам узнать
Настанет очень скоро свой черёд,
Сейчас пора, читатель, отдыхать,
А завтра сказка снова к нам придёт.





Глава 6. В которой Мамед окончательно наказал султана и его зловредного визиря и развеял тучи над своей семьёй

Когда опять Мамеда привели,
Султан не стал его благодарить:
«Твой труд, Мамед, был вовсе не велик,
Мой конь и так бы мог заговорить».

«Да, повелитель мой, задачу дай,
Чтоб не была уже такой простой,
Чтоб претерпел позор он навсегда,
Чтоб навсегда расстался он с женой, —

Визирь султану в ухо зашептал.
А тот лишь улыбается хитро:
«Ты сделай барабан, чтоб сам играл!
И день даю тебе на это срок!»

Мамед бахвалится: «Да, сделаю легко!»
(Надеялся он на жену опять.)
Но, став с лица белей, чем молоко,
Ему жена не знает, что сказать.

В сарай он к ишаку в тоске идёт.
Не зная, как загадку разрешить,
Горючие рекою слёзы льёт,
Но тут ишак вдруг начал говорить:

«Я вижу, не послушал ты меня,
Опять бахвалился без меры, без конца.
Забыл, что мудрые молчание хранят,
Привлёк внимание визиря-хитреца.

Но выручу тебя я, так и быть.
Иди за барабаном на базар.
Потом попробуй улей пчёл добыть,
Давай же, делай, что тебе сказал!»

Вот пчёл и барабан Мамед купил,
Из дома прихватил с собой ножи,
И всё в сарай к ослу он притащил,
«Что делать мне, ишак, скорей скажи!»

«Дождаться ночи надо нам, Мамед,
Сейчас своё терпенье ты храни.
Чтоб завтра нам избавиться от бед,
Ты барабана кожу отогни.

А как стемнеет, пчёлы лягут спать,
Их опусти тихонько в барабан,
И можно кожу снова прибивать,
Доволен будет завтра твой султан!»

А на рассвете, сев на ишака,
Мамед обратно едет во дворец.
Глядит беспечно он на облака,
Не победит его визирь-хитрец.

Вошёл он в зал, собрался весь диван.
Всем интересно чудо увидать.
Мамед кладёт на землю барабан,
И начинают все султана ждать.

А солнце всходит, вот уже светло,
Журчат фонтаны, и павлин кричит,
Но чу! –что это? Недругам назло
По воле Неба барабан гудит!

Всё громче, громче, входит тут султан.
Все ниц упали тут же перед ним:
«О, всемогущий, небом ты нам дан,
И будь Аллахом ты вовек храним!»

Султан небрежно помахал рукой,
Спросил: «Что это громко так гудит»?
Мамед сказал: «Приказ исполнен твой,
Вот барабан, Аллах тебя храни».

И правда! Сам играет барабан!
Визирь в испуге на него глядит.
И недовольно хмурится султан.
Визирю он с презреньем говорит:

«Играет барабан… Из-за чего?
А ну, узнай, визирь достойный мой,
Скажи скорей нам, что внутри него?
Пред нами барабан скорей открой!».

«Бегом отсюда! — прошептал ишак, —
Пока никто не смотрит, ну быстрей!»
И говорит Мамед: «Да будет так…»
И пятится тихонько до дверей.

И только лишь за дверь они зашли,
И затворили двери за собой,
И только дух они перевели,
Из зала вдруг донёсся дикий вой.

То пчёлы, вмиг покинув барабан,
Придворных тут же бросились кусать.
Бежит от них испуганный султан,
Да некуда султану убежать!

Его кусают пчёлы больше всех.
«Лови же их скорей, скорей лови!»
И слышен за стеной Мамеда смех.
Визирь несётся прочь, неуловим,

Искусанным придворным говорит
Опухший и рассерженный султан:
«Скажите мне, шайтан вас подери,
Где тот Мамед, что сделал барабан?»

Мамед хотел тотчас же убежать,
Да только он немного не успел.
«Правителя опасности предать,
Хотел, негодник, как же ты посмел?!

А ну сейчас же пчёл всех убери!
Поймать всех пчёл! Сейчас же их поймать!»
Мамед тогда спокойно говорит:
«Ты прикажи сюда шербет подать!

Мудрейший и достойнейший султан!
Пускай Аллах твои продолжит дни!
Визирь тебя настроил на обман!
Я знаю это, Бог тебя храни!

Тебе сейчас же я смогу помочь,
Но только ты мне должен обещать
Ни на жену чужую, ни на дочь
Глаза не будешь больше поднимать».

«Не буду, ой, не буду! Поскорей!» —
Кричит, на месте прыгая, султан, —
«Лови ужасных жалящих зверей!
Сажай их поскорее в барабан!»

Сосуд с шербетом в руки взял Мамед,
И в барабан тихонько поместил.
И в зале тут же пчёл пропал и след,
Весь рой тотчас на прежнем месте был.

Мамед проворно барабан закрыл
И с облегчением сказал султан:
«Меня ты, о мудрейший, покорил.
И в том со мной согласен весь диван.

Хочу, чтоб ты моим визирем был
А старого визиря я казню.
На глупость и на грех меня подбил,
В несчастьях наших я его виню.

Тебя, как вижу я, не провести,
И служба будет для тебя легка.
Но прежде надо голову снести
Визирю, что глупее ишака».

«Султан, не надо никого казнить,
Своей судьбой доволен я вполне,
Я не хочу твоим визирем быть,
Пойду скорее я домой к жене»

Так отвечал Мамед, и был таков.
За деньги не продав своей души,
По улицам он с верным ишаком
К жене-красавице скорее поспешил.

Попозже расскажу я вам, друзья,
Как изменился ветреный бахвал,
И как сейчас живёт его семья.
Сейчас же отдыха черёд настал.







Глава 7. И последняя
Едва Мамед наш прибежал домой,
Он тут же объявил своей жене,
«В Мосул переезжаем мы с тобой,
О, луноликая, не смей перечить мне.

Едва сумел я из дворца уйти,
Да только не оставит нас султан,
Сумеет средство он изобрести
Отнять тебя, о чудный мой бриллиант»

И в тот же вечер прочь они ушли,
Навек, оставив старый отчий дом,
С собою, лишь двоих детей несли,
Оставив всё нажитое трудом.

Но утешал хозяина ишак:
«Умеешь ты отлично торговать,
И хорошо, что всё случилось так,
Смогли мы от султана убежать».

И стали верными слова осла.
Мамед в Мосуле знатным стал купцом,
Торговля у него чудесно шла,
Он был хорошим мужем и отцом.

Бахвалиться навек Мамед забыл,
Ведь получил суровый он урок.
И сыновьям всегда он говорил,
Что хвастовство — опаснейший порок.

А если вдруг хотелось прихвастнуть,
На помощь приходил ишак всегда:
«Хозяин, разве зря прошёл ты путь,
Сквозь все пустыни, сёла, города?

И разве мало было передряг
Из-за натуры ветреной твоей?
Я это понимаю, я — ишак!
Неужто ты меня, Мамед, глупей?»

И тут же скромно замолкал Мамед,
И начали его все уважать.
Спасал ишак его от многих бед,
Учил его в руках себя держать.

Мамедпостроил двухэтажный дом,
И хадж, как говорят, он совершил.
Жил только честным, праведным трудом,
А юности грехи давно забыл.

С женой родили много сыновей
И дочерей, прекрасных, как цветы,
И счастливы они в судьбе своей,
Ведь счастья правила для всех просты:

Будь смелым, добрым, не робей врагов,
Не забывай друзей благодарить,
Не расточай хвастливых, глупых слов,
Тогда легко и просто будет жить.

Для слушателей преданных моих,
Читатели любезные, для вас
Я сочинял с почтеньем каждый стих,
Теперь я завершаю свой рассказ.