В древнем городе Тире...

В древнем городе Тире,
Ухажёре Пальмиры,
Есть и звёзды в сапфире,
И дворцы в цвет порфиры.

И эфирной волной
Небо землю ласкает.
И у мертвых покой
Кипарис охраняет.

Но пустуют дома,
и сверкающим днём
Древний город богов
спит безжизненным сном.

Но исчезло светило,
Растворясь в звёздной пыли.
Словно пламя остыло
В поднебесном горниле.

И взрывается ночь
Громким хохотом тайны
И покой гонит прочь
Вдоль заливов печальных.

Ночью гости приходят
из снов в этот мир,
И безумной гульбой
наполняется Тир.

В древнем городе Тире,
Захмелев от эфира,
Балагурят сатиры
Во дворцах из порфира.

Куролесят сатиры
Среди рощ кипарисов,
В древнем городе Тире,
На пиру Диониса.

В мертвом мраке проулков
Пробирается призрак
Вслед за пиршеством гулким,
Пропадающей искрой.

И приблизившись, проблеск
Зной сознания зыбкий
Накрывает накидкой,
Кожей клейкой и липкой,
Вышивая в нём ниткой
Человеческий облик.

А покуда пир полнят
Полубоги-задиры,
Духи по небу гонят
Караван из Пальмиры.

Он под скорбную песнь
Везёт в город ночной.
Самоцветы с небес
Из пустыни чужой.

Из песков, где когда-то,
в ушедшие дни,
Незабвенной Пальмиры
сияли огни.

В ярком блеске камней
Вновь Пальмира жива.
Слышен гул площадей,
Слышны ласки слова.

И ожившей возлюбленной
чутко внимая,
Тир кладбищенский праздник
теплом наполняет.

Укрываясь за сенью,
В смольном куреве мирры,
Льётся в сумрак веселье
Сладким голосом лиры.

И кипучий кураж
В полных чашах лоснится.
Может это мираж?
Может это всё снится?

Может пир сумасшедший
и пляски богов
Лишь виденья и призраки
горестных снов?

Ведь с восходом смолкает
Лихая гульба.
Древний Тир увядает,
Пустеют дома.

Где-то скрылись сатиры.
Привиденья пропали.
Караван из Пальмиры
Духи дальше погнали.

Лишь старик-Дионис,
В свете дня поседевший,
От некрополя вниз
Ковыляет неспешно.

Растекаясь в эфире,
Среди курева мирры,
Он один в древнем Тире,
Что грустит без Пальмиры.