Глаза в глаза...

Глаза в глаза… мгновенье длится час,
быть может дольше…  Вот ты - бесконечность!
Возможно здесь!… Теперь!… Один из нас
останется встречать костями вечность.

Оскал и рык… Замедлились шаги
косматых лап увенчанных когтями…
С тобою мы, Хозяин, не враги…
Лишь тридцатью разделены локтями,

и никого… Крапива да репей,
да тонкого орешника куртина…
А вдох пьянит – что водка… Хочешь?- Пей
тот воздух… Задрожала паутина

на таволгах. Ни звука, все кругом
что зрители в лесном амфитеатре…
и нож сидит и ждёт за сапогом,
когда он миг собой разделит на три -

на «до» и «после»… а меж них «сейчас»
такое настоящее, до хруста
в руках и скулах  копится, влачась,
за страхом следом, а в глазницах пусто.

Нет мысли в них спастись, ни убежать
- немые лишь азарт и восхищенье.
- Быть может мне, вот тут, в листве лежать
для ворона, сегодня, угощеньем.

Втянул Он ветер и чуть-чуть привстал
на задние, чтоб быть ещё страшнее,
а мокрый нос на солнце заблистал...
и белое пятно на мощной шее…

Играет шерсть… всё тело… Голова,
как с грУздями дубовая кадушка,
лохматая не лапа – булава …
Нарушила молчание кукушка…

В траве возня… вдруг, пара медвежат
с ворчанием под Мамку набежали  -
катаются, кусаются, кружАт…
Тельца свои к медведице прижали,

чуть рявкнули, с испуга, на меня,
и утоливши любопытства жажду,
в овраг скатились, словно от огня,
овсяному снопу подобен каждый...

Их бурый Сторож, покидая пост,
уколом резким взгляда озарила,
в последний раз, поднявшись во весь рост,
меня вторым рожденьем одарила…

Я до сих пор, бывая в тех местах,
где жизнь моя тропой пошла сначала,
благодарю кукушку на кустах -
Спасибо, что тогда не замолчала!