Велосипеды

бросим велосипеды под дубом
где корни как будто
соседним подносят руку
или их душат;
я не могу понять, что у них в душе
для моих ушей лес не знает звуков
он стар и мудр
сколько б он смог сказать...

мать накрывает лес мхом
черешня дичает
там верес, клён
и каждый листок дышит, а я хотел бы также
но ты кладёшь меня в карман и мы бежим
дальше.

огибая ловушки веток
по траве этак босиком
я стараюсь не ломать муравейники
ведь они тоже чей-то дом

и тут вдруг
кроме нас двух
в лесу появился третий
то ли дух, то ли явление
но в намерениях злой к детям
и грубый.
а шаг страшный.
и тянет руку, я видел.
тебя хватаю
и бегу дикий.
черешня, ивы,
всё - зелёная каша.
а он сзади.
и он настоящий.

деревья в неразберихе
слёзы - всё, что в глазах
сердце выкатилось, а сам
я выть хотел, не спасать
кочка, сучок, выручи
не слышите флейты вы в волосах наших?
смерть зажигает свечи
и дым их мне мажет глаза

лес,я знаю
у людей внутри плесень чёрная
и ночами острые
топоры палачам дав,
кости они рубят и выкорчёвывают
там, где губы и щёки
ходил рубанок
и без счёта украл
в храме беспризорник

я знаю ...
но лес.
в наших глазах
есть любовь - взгляни.
мы - не они
мы - не они
и если ты в силах спасти нас -
спаси
прошу

вдруг, уже не дышу.
чувствую, схватил
(прошу)
птицы молкнут.
листья вокруг парят.
сейчас запомнят, закупорят
задержат момент глаза.
и я буду умирать вечно.

ветер густой и крик
к языку леденцом прилип
пальцы влажные, но не выскользнуть
обнажаются жвала призрака и вдруг /

грохот. раскат зверский.
мечет сон вдребезги
осколки нам лицо несутся резать
что было?
уполз. пропал.
и шьётся полосой тропа.

я осмотрелся
куртка дуршлагом, кровь
подбежала ты и сердце
пошло вновь.
дышу. мы вместе.

тополь рисует серебром волосы
где-то вдали истончаются тучи
мы хохотали
и два миллиона пяток оставили на своем маршруте

я оступился, дубы небо свалили
слышу, как кубарем кручусь уверенно
но все лбы придуманы для посадки
и я бьюсь своим о самое крепкое дерево
(правда, не уверен, кому было больней)

ты нагло смеёшься надо мной, что я
ёж, надо мной стояв
свои секунды триумфа потягивая
через трубочку для длинных коктейлей
затем начинаешь осторожно
искать выступы в склоне
в походке умело копируя принцессу
или даже королеву

с разбега хватаю тебя за голую пятку
резкий визг и мы оба раскоронованы
мне хочется засмеяться
видя, как ты испачкалась
но месть - она ведь холодная

пытаешься вырваться, но руку держу рукой
я над тобой, ты злости налей в глаза
наши тела - кремень и аллегория
думаю, вполне ясна

в глазах галактика
и дробью сердцебиение
думать невыносимо сложно
особенно - думать о времени

там, где взгляд - мостик выстроим
там, где сердце раскинем сад
мой взгляд сдался без выстрела
ведь он очень плохой солдат

заменив небо кроной тополя
мы травой полосуем тело
мы сгораем и я обвожу твои скулы копотью
каменеем и ты рисуешь на моих - мелом

невесомость ...
космос пахнет ежевикой
я пытаюсь удержать мысли
но все они находят выход

в открытую атмосферу
налегке и без скафандра
безвозвратно

атмосфера стирает кожу
все давление собирая
я исчезаю, и ты тоже
растворяешься рядом

а пока ты как сотни вольт
ранила тяжело
я лечу в облака иглой
падая в тишину

но я подниму глаза
нервы вскочат, как Балтазар
и ужасные пальцы вдруг
навсегда обесточат двух

я помню последний миг
в нем я смотрю на тебя
ты там с полуулыбкой
августа ещё не видишь
декабрь.

после этого мы исчезаем
но в этот раз - насовсем
растворяясь между трамваев
и проспектов всех городов
путая провода и прерывая вещание
проникая в телефонные разговоры
и в сон

ночами качая форточку
в чае размешиваясь вместо сахара.
наши тени видны, когда погашен свет.
эхом режем пустые подъезды
от нас холодно, когда вроде бы в тепле
мы - твое детство
и мы захоронены в тебе