Царевна- лягушка. Сказка

Русская народная сказка

ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА.

В некотором царстве,
В некотором государстве
Жил с царицей добрый царь,
Славный, чудный государь.
Было у него три сына,
Три павлина, три кретина.
Удальцы все  молодые,
Да к тому же холостые,
Что  ни в сказке тут сказать,
Что пером не описать;
Младший был Иван-царевич,
Настоящий королевич.
Говорит вот  царь им слово:
- Дети, всё для вас  готово.
Вы возьмите по стреле,
Говорю, повеселев,
Натяните с силой луки,
Ради дела,  не от скуки.
И пустите хоть куда;
Не горюйте, не беда
Если полетит вдруг не туда.
Ваша судьбоносная стрела.
 
И куда стрела вот упадёт,
Там судьба того и ждёт.
Сватайтесь, да все женитесь,
В брак вступать вы не ленитесь.

Вот пустил стрелу тут старший брат
На боярский двор стрела упала,
Слава богу, не пропала.
Старший брат безумно рад.

Тут пустил  стрелу и средний брат
Тоже счастлив он, безумно рад.
Полетела та стрела к купцу
Жадному до ужаса скупцу,
И остановилась у  крыльца,
Скажем ради красного словца,
Что на том крыльце девица,
Торговать большая  мастерица.
Доченькой  она  была купца,
Торгаша, совсем не подлеца.
Младший брат пустил стрелу,
Выронил  от ужаса свой лук.
Ах, стрела в болото угодила
И её  лягушка ловко подхватила.
Говорит Иван-царевич,
Самый младший королевич:
- Как мне за себя квакушу взять?
На себе я волосы  готов порвать

Так, что спасу нет, как невтерпёж,
Пробирает кожу просто дрожь.
Как же так, лягушка мне не ровня,
Может быть, отправить на жаровню
Эту вот зелёную лягушку,
Безобразную квакушку.

Говорит Иван: - Лягушка,
Ты отдай стрелу, квакушка.
- замуж, Вань, меня бери!
И подарки мне дари.

- Как же в жёны я возьму лягушку,
Земноводную квакушку?
- Знать, судьба твоя такая,
Ничего, что я вот небольшая.
Закручинился Иван- царевич,
Молодой, любезный королевич.
Он принёс лягушку в дом,
Делать нечего, смирился,
Про себя вот только злился.
И в душе его надлом.

Рассказал всё без утайки он отцу,
Разлюбезному, хитрющему царю.
— Ты  бери! — вдруг отвечает  царь,
Разлюбезный государь.
— Знать, судьба твоя такая,
А невеста ведь не злая.

Поженились все царевичи,
Молодые королевичи.
Старший на боярыне,
Симпатичнешей сударыне.

Средний повенчался на купчихе,
Свадьбу, празднуя красиво, лихо.
А Иван-царевич на лягушке,
Маленькой, глазастенькой квакушке.

Призывает  царь своим приказом,
Чтоб покончить  разногласья разом.
— Чтобы жёны  испекли мне хлеба,
Озарится солнцем купол неба.

Мне на стол подать три каравая,
Каждая супруга молодая
Пусть мне лично поднесёт,
То её потом подарок ждёт.

Воротился  вот царевич,
Молодой наш королевич
Он  в свои палаты, но невесел,
Ниже плеч  головушку повесил.

— Что Иван-царевич! Муженёк?
На лице твоём я вижу шок,
Почему ты так  невесел?
Взгляд понурый, где- то куролесил?.
 
— Али услыхал  ты от отца
Старого, хитрющего царя
Слово неприятное,
Слово непечатное?

— Как мне не кручиниться?
Разве с места что- то сдвинется?
Государь мой батюшка, мой царь,
Уж такой ехидный государь.

Приказал тебе испечь он  хлеба.
Выглядит собой приказ  нелепо.
Как же ты мне хлеб то испечёшь?
Ах, ты боже ж мой, едрёна вошь.


— Не тужи, ты мой царевич,
Мой любимый королевич!
Ты  ложись в кроватку  спать,
Будь любезен, в ней ты почивать.

Уложила  спать да сбросила.
Словно отлетела простыня.
Лягушачья  в травку кожа —
Где же пучеглазая  та  рожа?
Обернулась красной  девицей,
Красотой вся так и светится.

Василисою Премудрой стала,
Громким  голосом  вдруг закричала:
- Мамки-няньки! Собирайтесь,
Всем необходимым снаряжайтесь.
Приготовьте мягкий белый хлеб,
Так чтоб царь от радости ослеп.


Утром  младший сын царя проснулся,
И от счастья в бочку окунулся.
У лягушки хлеб давно готов,
Не находит Ванька  добрых слов.
Смотрит ошалело он на диво,
Испечён в узорах хлеб, красиво.

Видны царские на нём заставы,
Украшают  вкусные приправы.
И различные в боках узоры,
Приковали сразу взоры.

Царь тем хлебом всё не нахвалится,
Старшего сыночка жинка злится.
Над лягушкой всячески глумится
Разными словами ту корит,
Бранные слова  кричит.

Царь отдал приказ трём  сыновьям:
- Потрудиться надо будет вам.
Чтобы жёны ваши  мне  соткали
За ночь по персидскому ковру.
Отдаю такой приказ, не вру.
Чтоб помощников к себе не звали.

Воротился  молодой царевич,
Невеселый бедный королевич,
Ниже плеч он голову повесил.
Стресс его лягушке стал известен:

— Что  Иван-царевич,
Мой любимый королевич?
Что напала на тебя  кручина,
В чём скажи, скрывается причина?

Али, что  услышал от отца,
Пожилого мудреца?
Слово  неприятное,
Слово непонятное?

— Как же не печалиться,
Как же мне не маяться?
Государь мой  приказал,
За  ночь ты должна соткать ковёр.
Ну, ей – богу, очень уж хитёр.
Чем  скажи он не нахал?

— Не тужи, ты мой царевич
Мой любимый королевич!
Ты ложись Иван, сам спать
На любимую  свою кровать.
Будешь до утра там почивать;

Уложила мужа  спать,
На его любимую кровать.
Лягушачью кожу  сбросив,
В бахроме наряды носит.

Василисою она Премудрой
Обернулась, выглядит недурно
Вышла Василиса на крыльцо
На ладони белое яйцо.

 - Уж  катись, катись моё  яичко,
И к царю явись ты самолично.
Появлением своим обрадуй,
Пусть порадуется царь нестарый.

Прикрепись само  яйцо к царю,
Сделай всё как надо поутру.
Чтоб от счастья царь визжал,
И тебя  расспросами пытал.

Мамки-няньки! Собирайтесь,
Да в дорогу  снаряжайтесь!
Шёлковый ковёр вам нужно ткать,
И к утру положить на кровать.

Утром просыпается царевич,
Обленился наш вот королевич.
Глядь, он видит свёрнутый ковёр,
А на нём прекраснейший узор.

Ванька развернул ковёр,
А на нём горит костёр.
Дядьки разные ладком  сидят,
Судя по всему, они ворчат.

Изукрашен серебром ковёр,
Рядом с тем костром стоит  шатёр.
Из шатра глядит девица,
Настоящая царица.

Благодарность объявил Ивану,
За ковёр, что сделан без изъяна.
Похвалы царь всюду расточает,
Он души своей в ковре не чает.

Брата среднего жена вся злится,
Над лягушкою она глумится.
Спелись жёнушки двух  старших братьев,
Время  всё своё на сплетни  тратят.

Тут вдруг царь  отдал чудной  приказ,
Чтоб явились все невесты в раз.
На смотрины с жёнами сыны,
Чтобы были коробы  полны

Все подарками  они забиты,
Чтобы волосы у всех завиты.
Чтобы были в белых  париках,
Пред царём испытывали страх.


Воротился  в дом Иван-царевич,
Невесёлый королевич,
Ниже плеч он голову повесил.
Не поёт, как прежде песни.

И, испытывая,  стресс,
Он с расспросами к жене полез.
- Как же я тебя такую приведу,
От стыда и срама пропаду.
— Ты  Иван-царевич не тужи!
На меня укором не греши.
И ступай один к царю сам в гости,
Как проедешь деревянный мостик
Следом я поеду в коробчонке.
Во фланелевой юбчонке.

- Как тебя я людям покажу?
Я жены такой стыжусь.
- Язычок свой придержи,
Говорю, же не тужи.

Братья на смотрины  появились,
Над Иваном всё резвились,
Потешалась и глумились.
- Что ж ты братик  без жены пришёл?
Показал бы, положил на стол.
Старшие братья  над ним смеются,
Вслед с презрением они плюются.

Вдруг поднялся стук и гром,
Задрожал от шума дом.
Гости крепко напугались,
Чуть едва не разбежались.

- Вы не бойтесь гости, господа,
Это вовсе не пришла беда.
Это лягушонка  в коробчонке,
О себе так заявляет звонко.

Подлетела к царскому крыльцу
В раззолоченной коляске,
От неё такая  тряска.
Ваня пыжась, видно по лицу

Смотрит, подбоченись, с важным видом,
Вот теперь ему совсем не стыдно.
Бричка в тройку лошадей запряжена,
Вышла, показалась тут его жена.

Василиса да Премудрая
Доля у неё такая трудная
А какая вот красавица,
Всем без исключенья нравится.

И  взяла Иван-царевича,
Молодого королевича
Подвела к царю, садясь за стол,
Семеня, Иван за ней прошёл.

Стали гости  дружно есть да пить,
Возле Василисы всё кружить,
Веселиться, петь и танцевать,
Красоту её все восхвалять.
Василиса та Премудрая,
Личико,  намазав  пудрою

В зеркальце глядит кичливо,
Смотрит свысока, хвастливо.
Выпила вина из  стАканА
Выглядит довольною она.

Наливает  красное в рукав вино;
Что со стороны  весьма чудно.
Закусила лебедем дурёха
Нажралась она неплохо.

Косточки в рукав припрятала.
Да при этом  громко крякала.
Жёны старших братьев увидали
Василисе обе подражали.
 
Хитрости её учились,
Подражать ей не стыдились.
Делают всё то, что и она.
Их сноровка в деле том видна
.
После, как пошла  красавица
Танцевать с царевичем она,
Показав язык ей вслед,  жена
СтАршего брательника всё дразнится.

Ручкою взмахнула Василиса,
Озеро вокруг образовалось,
Лебедь белая в воде  плескалась.
Среднего братушки жинка злится.

Потому что, облила гостей  водой
Только, как взмахнула левою рукой.
А взмахнула правой – кости в глаз царю
Точно все попали. Царь орёт: - не зрю.

Ничего вокруг не вижу,
Жёны братьев пятки лижут
Но и это им не помогло.
Закричал на них царь в гневе зло:

- Убирайтесь вы  невестки прочь,
Проведу без сна теперь всю ночь.
Глазик левый  мне подбили,
Ах, какие всё вы свиньи!

Ваня  потихоньку с бала смылся,
В дом свой быстро лично устремился.
Шкурку лягушачью  разыскал,
На огне спалив, всё  хохотал.

Василиса возвратилась в дом,
Из груди её раздался стон.
Видит лягушачьи только лапки,
- Подпалили эти эскулапки?

Жёны старших братьев, ненавидят?
Ваня «да» кивнул, и ему не стыдно.
- Почему глаза твои юлят?
Почему все в стороны глядят?

Почему две лапки на столе,
Сильно обгорелые в огне?
Две же вижу у тебя во рту,
Непонятно моему уму.

- Виноват, я Василиса,
Я от смеха глупо прыснул.
Лапки  задние твои я съел,
Не пойму, как вот посмел.

— Ох, царевич! Что ты натворил?
Ты беду себе, жуя, нажил.
Если бы немножко подождал,
Каждый день меня бы целовал.

Я бы вечно бЫла бы твоею,
Лебедью  теперь лечу к Кощею.
К тощему зловредному злодею.
Ты теперь прости, Иван, прощай!
Обо мне  немного вспоминай.

И ищи за тридевять земель,
Будет без меня  твоя постель.
В тридесятом жить я буду царстве,
У  Кощея  злого в государстве.

- «бы» нам помешала, Василиса,
Как же мне теперь на то  не злиться.
На другой женюсь теперь, пожалуй,
Ты смотри  сама в гостях, не балуй.

- Не расслышала, что ты сказал,
Неужели на другую променял?
- Показалось Василиса, буду
Я  искать тебя, натужно, трудно

Мне придётся  в жизни. Я найду!
Верь ты только слову  моему.
И пошёл Иван, куда глаза глядят.
Тяжким грузом обязательства висят.

Видит, как  навстречу старичок
Идёт. Занимательный дедок.

— Здравствуй, — говорит дед, — добрый человек!
Ищешь что ли где, куда пустился в бег?
Рассказал  Иван  своё несчастье,
Оказалось вовсе не напрасно.

— Эх, зачем лягушью кожу ты  спалил?
В назидание нотацию  заныл.
- Не лягушью – лягушачью, что ты дед?
- Съел,  зачем две лапки  на обед?

Кожу кто надел? Снимать не ты должон.
Папик ейный! Ишь, какой же ты пижон.
Василиса уродилась похитрей
И мудрёней своего отца,
Слышит речь Иван того старца:
- Посмеялся видно папочка над ней,

Что умнее оказалась вот его.
Подпихнул лягушью шкурку к ней ногой.
И велел  три года быть квакушей.
На отца обида Василису душит.

Вот тебе клубок, куда он покатится,
Должен ты за ним повсюду устремиться.
И ступай за ним Иван ты смело.
Говорю тебе я -  в нём всё дело.

Благодарность деду объявил,
За клубком Иван посеменил.
Чистым полем, он пошёл,  медведь идёт

На горбу увесистый  рюкзак несёт.
А Иван как закричит от страха,
Тут медведь от удивленья ахнет.

А Иван и  говорит  - ух,  я  тебя!
Зашибу, медведь  вот ненароком,
Если не откупишься оброком.
Где же Василиса, жёнушка моя?

А медведь тут провещал ему:
— Ты, не бей меня, Иван-царевич!
Грозный, страшный, дерзкий королевич
Искупить готов свою вину.

Пригожусь когда-нибудь тебе.
Может быть, сыграю на трубе.
Или от напасти  я тебя спасу.
Хочешь, отыщу твою красу?
Но Иван уже его  не  слышит,
Грудью полной воздухом он дышит.
И пошёл скорее дальше он,
В Василису сильно был влюблён.

Видит, жирный  селезень летит;
В воздухе спокойно там парит.
Целится  Иван с ружья в ту птицу,
- Не пора ль тебе Иван побриться?
 
Ишь, зарос весь чёрной бородой,
А ведь ты же парень молодой.
Голосочком человечьим молвит
Голову Ивану клювом долбит

Да такой хороший и пригожий,
На гуся  был  вовсе не похожий
Жирный селезень, да увалень такой,
Целится с ружья царевич молодой.

— Ты  не бей меня, Иван, я  пригожусь,
Не такой я важный, как, к примеру, гусь.
Пожалел Иван, пошёл вот дальше.
Искренне он поступил, без фальши.

Заяц вдруг косой бежит. Стал из ружья
Целиться в него, Иван, ну, голова.
Провещал  тут  заяц человечьим
Голосом: - не делай мне увечье.

— Я тебе, Иван- царевич пригожусь.
Я знакомством так с тобой горжусь.
Зайца пожалел  Иван, шёл дальше,
Нет ли в голосе зайчишки  фальши?\
Думает  Иван, в уме прикинул,
Закусить кусок батона вынул.
.

К морю синему Иван идёт.
Песенку весёлую поёт.
Видит — на песке лежит там  щука.
С выражением полнейшей скуки.




— Ах, царевич, — провещала щука,
Одолела, понимаешь, скука.
Сжалься надо мною,  в море отпусти.
- Ты рыбёшка, вот что – ты мне не грусти!
Бросил  в море и пошёл себе,
Видит, прикатил клубок к избе.

Та избушка вертится кругом,
На  куриных лапках странный дом.
Говорит Иван-царевич: - стань!
Ты избушка передом ко мне,
К лесу задом. К бабе той Яге
Он знакомством шапочным обязан,
Стал  Иван болтлив, язык развязан.

Баба вот  Яга там, на печи лежит.
Зуб один всего  во рту торчит:
- Ты зачем ко мне пожаловал?
Что в душе своей загадывал?

— Ах, Яга ты, лучше накормила б!
Вот  меня. И баню истопила.
Рассказал Иван, что ищет он  жену
Василису аж саму Премудрую,
Что сидит, лицо, намазав пудрою.
- Отплати добром, я долг верну.

— Знаю! – баба говорит — Она
У  Кощея точно Смертного;
На лицо больного, бледного.
Там в застенках тех твоя жена.

Трудно  будет вам её, Иван, достать,
Много вот чего вам  предстоит убрать.
Нелегко  тебе с Кощеем сладить:
Нелегко на тот вот свет отправить.

Остров небольшой есть в синем море,
Дуб на острове в лесу густом растёт,
Зорко  сундучок Кощей свой стережёт,
Если кто – то сунется, ждёт горе.
Ты б Иван сначала бы подплыл,
Смерть его там, на конце иглы,

Та игла в яйце, яйцо же в утке,
Утка в зайце, заяц ох, как жутко
В сундуке, сундук тот наверху,
Это всё, что я сказать могу.



 - Дерево Кощей как  глаз свой бережёт.
И не прошеных гостей всегда он ждёт
Указав, Яга, то место, где рос дуб,
Принялась точить единственный  свой зуб.


Вот  пришёл  Иван туда, не знает,
Что же делать, как сундук достать?
Только и осталось пропадать.
Чуть от огорченья не рыдает.

Вдруг откуда не возьмись - медведь.
Вывернул  он дуб, давай реветь.
Разбивается тут вдребезги сундук,
Заяц выскочил и побежал на юг.
Тут за ним погнался заяц номер два,
Зайца  первого второй  порвал, 
Вылетает вдруг из зайца утка,
Это не хухры – мухры, не  шутка.
В небо высоко взлетела утка,
А за нею селезень летит,
Утку клювом  селезень долбит.
В море обронила уточка яйцо,
А  Иван - царевич посерел лицом.
Залился горючими слезами,
Записал себя, Иван в болваны.
Подплывает к берегу тут щука
С виду страшная собой  гадюка.
В пасти щуки увидал Иван  яйцо,
Посветлело у царевича лицо.
Взял яйцо Иван- царевич,
Коренастый королевич.
Стукнул  оземь, и разбил его,
Додавил яйцо потом ногой.
Вынул он иглу, а  кончик у иглы
Он сломал. Кощей  от  ужаса завыл.
Сколько ни метался  он, а помер,
Отколол такой последний номер.
В дом Кощея входит наш Иван,
С важным видом  этот вот болван.
Взял он Василисочку под руку,
Еле- еле сдерживает скуку.
Возвратились, наконец, домой,
Хлам из дома, вышвырнув долой
Счастливо супруги  долго жили в нём,
Деток нарожали, радость поселилась в дом.


.




































Русская народная сказка

ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА.

В некотором царстве,
В некотором государстве
Жил с царицей добрый царь,
Славный, чудный государь.
Было у него три сына,
Три павлина, три кретина.
Удальцы все  молодые,
Да к тому же холостые,
Что  ни в сказке тут сказать,
Что пером не описать;
Младший был Иван-царевич,
Настоящий королевич.
Говорит вот  царь им слово:
- Дети, всё для вас  готово.
Вы возьмите по стреле,
Говорю, повеселев,
Натяните с силой луки,
Ради дела,  не от скуки.
И пустите хоть куда;
Не горюйте, не беда
Если полетит вдруг не туда.
Ваша судьбоносная стрела.
 
И куда стрела вот упадёт,
Там судьба того и ждёт.
Сватайтесь, да все женитесь,
В брак вступать вы не ленитесь.

Вот пустил стрелу тут старший брат
На боярский двор стрела упала,
Слава богу, не пропала.
Старший брат безумно рад.

Тут пустил  стрелу и средний брат
Тоже счастлив он, безумно рад.
Полетела та стрела к купцу
Жадному до ужаса скупцу,
И остановилась у  крыльца,
Скажем ради красного словца,
Что на том крыльце девица,
Торговать большая  мастерица.
Доченькой  она  была купца,
Торгаша, совсем не подлеца.
Младший брат пустил стрелу,
Выронил  от ужаса свой лук.
Ах, стрела в болото угодила
И её  лягушка ловко подхватила.
Говорит Иван-царевич,
Самый младший королевич:
- Как мне за себя квакушу взять?
На себе я волосы  готов порвать

Так, что спасу нет, как невтерпёж,
Пробирает кожу просто дрожь.
Как же так, лягушка мне не ровня,
Может быть, отправить на жаровню
Эту вот зелёную лягушку,
Безобразную квакушку.

Говорит Иван: - Лягушка,
Ты отдай стрелу, квакушка.
- замуж, Вань, меня бери!
И подарки мне дари.

- Как же в жёны я возьму лягушку,
Земноводную квакушку?
- Знать, судьба твоя такая,
Ничего, что я вот небольшая.
Закручинился Иван- царевич,
Молодой, любезный королевич.
Он принёс лягушку в дом,
Делать нечего, смирился,
Про себя вот только злился.
И в душе его надлом.

Рассказал всё без утайки он отцу,
Разлюбезному, хитрющему царю.
— Ты  бери! — вдруг отвечает  царь,
Разлюбезный государь.
— Знать, судьба твоя такая,
А невеста ведь не злая.

Поженились все царевичи,
Молодые королевичи.
Старший на боярыне,
Симпатичнешей сударыне.

Средний повенчался на купчихе,
Свадьбу, празднуя красиво, лихо.
А Иван-царевич на лягушке,
Маленькой, глазастенькой квакушке.

Призывает  царь своим приказом,
Чтоб покончить  разногласья разом.
— Чтобы жёны  испекли мне хлеба,
Озарится солнцем купол неба.

Мне на стол подать три каравая,
Каждая супруга молодая
Пусть мне лично поднесёт,
То её потом подарок ждёт.

Воротился  вот царевич,
Молодой наш королевич
Он  в свои палаты, но невесел,
Ниже плеч  головушку повесил.

— Что Иван-царевич! Муженёк?
На лице твоём я вижу шок,
Почему ты так  невесел?
Взгляд понурый, где- то куролесил?.
 
— Али услыхал  ты от отца
Старого, хитрющего царя
Слово неприятное,
Слово непечатное?

— Как мне не кручиниться?
Разве с места что- то сдвинется?
Государь мой батюшка, мой царь,
Уж такой ехидный государь.

Приказал тебе испечь он  хлеба.
Выглядит собой приказ  нелепо.
Как же ты мне хлеб то испечёшь?
Ах, ты боже ж мой, едрёна вошь.


— Не тужи, ты мой царевич,
Мой любимый королевич!
Ты  ложись в кроватку  спать,
Будь любезен, в ней ты почивать.

Уложила  спать да сбросила.
Словно отлетела простыня.
Лягушачья  в травку кожа —
Где же пучеглазая  та  рожа?
Обернулась красной  девицей,
Красотой вся так и светится.

Василисою Премудрой стала,
Громким  голосом  вдруг закричала:
- Мамки-няньки! Собирайтесь,
Всем необходимым снаряжайтесь.
Приготовьте мягкий белый хлеб,
Так чтоб царь от радости ослеп.


Утром  младший сын царя проснулся,
И от счастья в бочку окунулся.
У лягушки хлеб давно готов,
Не находит Ванька  добрых слов.
Смотрит ошалело он на диво,
Испечён в узорах хлеб, красиво.

Видны царские на нём заставы,
Украшают  вкусные приправы.
И различные в боках узоры,
Приковали сразу взоры.

Царь тем хлебом всё не нахвалится,
Старшего сыночка жинка злится.
Над лягушкой всячески глумится
Разными словами ту корит,
Бранные слова  кричит.

Царь отдал приказ трём  сыновьям:
- Потрудиться надо будет вам.
Чтобы жёны ваши  мне  соткали
За ночь по персидскому ковру.
Отдаю такой приказ, не вру.
Чтоб помощников к себе не звали.

Воротился  молодой царевич,
Невеселый бедный королевич,
Ниже плеч он голову повесил.
Стресс его лягушке стал известен:

— Что  Иван-царевич,
Мой любимый королевич?
Что напала на тебя  кручина,
В чём скажи, скрывается причина?

Али, что  услышал от отца,
Пожилого мудреца?
Слово  неприятное,
Слово непонятное?

— Как же не печалиться,
Как же мне не маяться?
Государь мой  приказал,
За  ночь ты должна соткать ковёр.
Ну, ей – богу, очень уж хитёр.
Чем  скажи он не нахал?

— Не тужи, ты мой царевич
Мой любимый королевич!
Ты ложись Иван, сам спать
На любимую  свою кровать.
Будешь до утра там почивать;

Уложила мужа  спать,
На его любимую кровать.
Лягушачью кожу  сбросив,
В бахроме наряды носит.

Василисою она Премудрой
Обернулась, выглядит недурно
Вышла Василиса на крыльцо
На ладони белое яйцо.

 - Уж  катись, катись моё  яичко,
И к царю явись ты самолично.
Появлением своим обрадуй,
Пусть порадуется царь нестарый.

Прикрепись само  яйцо к царю,
Сделай всё как надо поутру.
Чтоб от счастья царь визжал,
И тебя  расспросами пытал.

Мамки-няньки! Собирайтесь,
Да в дорогу  снаряжайтесь!
Шёлковый ковёр вам нужно ткать,
И к утру положить на кровать.

Утром просыпается царевич,
Обленился наш вот королевич.
Глядь, он видит свёрнутый ковёр,
А на нём прекраснейший узор.

Ванька развернул ковёр,
А на нём горит костёр.
Дядьки разные ладком  сидят,
Судя по всему, они ворчат.

Изукрашен серебром ковёр,
Рядом с тем костром стоит  шатёр.
Из шатра глядит девица,
Настоящая царица.

Благодарность объявил Ивану,
За ковёр, что сделан без изъяна.
Похвалы царь всюду расточает,
Он души своей в ковре не чает.

Брата среднего жена вся злится,
Над лягушкою она глумится.
Спелись жёнушки двух  старших братьев,
Время  всё своё на сплетни  тратят.

Тут вдруг царь  отдал чудной  приказ,
Чтоб явились все невесты в раз.
На смотрины с жёнами сыны,
Чтобы были коробы  полны

Все подарками  они забиты,
Чтобы волосы у всех завиты.
Чтобы были в белых  париках,
Пред царём испытывали страх.


Воротился  в дом Иван-царевич,
Невесёлый королевич,
Ниже плеч он голову повесил.
Не поёт, как прежде песни.

И, испытывая,  стресс,
Он с расспросами к жене полез.
- Как же я тебя такую приведу,
От стыда и срама пропаду.
— Ты  Иван-царевич не тужи!
На меня укором не греши.
И ступай один к царю сам в гости,
Как проедешь деревянный мостик
Следом я поеду в коробчонке.
Во фланелевой юбчонке.

- Как тебя я людям покажу?
Я жены такой стыжусь.
- Язычок свой придержи,
Говорю, же не тужи.

Братья на смотрины  появились,
Над Иваном всё резвились,
Потешалась и глумились.
- Что ж ты братик  без жены пришёл?
Показал бы, положил на стол.
Старшие братья  над ним смеются,
Вслед с презрением они плюются.

Вдруг поднялся стук и гром,
Задрожал от шума дом.
Гости крепко напугались,
Чуть едва не разбежались.

- Вы не бойтесь гости, господа,
Это вовсе не пришла беда.
Это лягушонка  в коробчонке,
О себе так заявляет звонко.

Подлетела к царскому крыльцу
В раззолоченной коляске,
От неё такая  тряска.
Ваня пыжась, видно по лицу

Смотрит, подбоченись, с важным видом,
Вот теперь ему совсем не стыдно.
Бричка в тройку лошадей запряжена,
Вышла, показалась тут его жена.

Василиса да Премудрая
Доля у неё такая трудная
А какая вот красавица,
Всем без исключенья нравится.

И  взяла Иван-царевича,
Молодого королевича
Подвела к царю, садясь за стол,
Семеня, Иван за ней прошёл.

Стали гости  дружно есть да пить,
Возле Василисы всё кружить,
Веселиться, петь и танцевать,
Красоту её все восхвалять.
Василиса та Премудрая,
Личико,  намазав  пудрою

В зеркальце глядит кичливо,
Смотрит свысока, хвастливо.
Выпила вина из  стАканА
Выглядит довольною она.

Наливает  красное в рукав вино;
Что со стороны  весьма чудно.
Закусила лебедем дурёха
Нажралась она неплохо.

Косточки в рукав припрятала.
Да при этом  громко крякала.
Жёны старших братьев увидали
Василисе обе подражали.
 
Хитрости её учились,
Подражать ей не стыдились.
Делают всё то, что и она.
Их сноровка в деле том видна
.
После, как пошла  красавица
Танцевать с царевичем она,
Показав язык ей вслед,  жена
СтАршего брательника всё дразнится.

Ручкою взмахнула Василиса,
Озеро вокруг образовалось,
Лебедь белая в воде  плескалась.
Среднего братушки жинка злится.

Потому что, облила гостей  водой
Только, как взмахнула левою рукой.
А взмахнула правой – кости в глаз царю
Точно все попали. Царь орёт: - не зрю.

Ничего вокруг не вижу,
Жёны братьев пятки лижут
Но и это им не помогло.
Закричал на них царь в гневе зло:

- Убирайтесь вы  невестки прочь,
Проведу без сна теперь всю ночь.
Глазик левый  мне подбили,
Ах, какие всё вы свиньи!

Ваня  потихоньку с бала смылся,
В дом свой быстро лично устремился.
Шкурку лягушачью  разыскал,
На огне спалив, всё  хохотал.

Василиса возвратилась в дом,
Из груди её раздался стон.
Видит лягушачьи только лапки,
- Подпалили эти эскулапки?

Жёны старших братьев, ненавидят?
Ваня «да» кивнул, и ему не стыдно.
- Почему глаза твои юлят?
Почему все в стороны глядят?

Почему две лапки на столе,
Сильно обгорелые в огне?
Две же вижу у тебя во рту,
Непонятно моему уму.

- Виноват, я Василиса,
Я от смеха глупо прыснул.
Лапки  задние твои я съел,
Не пойму, как вот посмел.

— Ох, царевич! Что ты натворил?
Ты беду себе, жуя, нажил.
Если бы немножко подождал,
Каждый день меня бы целовал.

Я бы вечно бЫла бы твоею,
Лебедью  теперь лечу к Кощею.
К тощему зловредному злодею.
Ты теперь прости, Иван, прощай!
Обо мне  немного вспоминай.

И ищи за тридевять земель,
Будет без меня  твоя постель.
В тридесятом жить я буду царстве,
У  Кощея  злого в государстве.

- «бы» нам помешала, Василиса,
Как же мне теперь на то  не злиться.
На другой женюсь теперь, пожалуй,
Ты смотри  сама в гостях, не балуй.

- Не расслышала, что ты сказал,
Неужели на другую променял?
- Показалось Василиса, буду
Я  искать тебя, натужно, трудно

Мне придётся  в жизни. Я найду!
Верь ты только слову  моему.
И пошёл Иван, куда глаза глядят.
Тяжким грузом обязательства висят.

Видит, как  навстречу старичок
Идёт. Занимательный дедок.

— Здравствуй, — говорит дед, — добрый человек!
Ищешь что ли где, куда пустился в бег?
Рассказал  Иван  своё несчастье,
Оказалось вовсе не напрасно.

— Эх, зачем лягушью кожу ты  спалил?
В назидание нотацию  заныл.
- Не лягушью – лягушачью, что ты дед?
- Съел,  зачем две лапки  на обед?

Кожу кто надел? Снимать не ты должон.
Папик ейный! Ишь, какой же ты пижон.
Василиса уродилась похитрей
И мудрёней своего отца,
Слышит речь Иван того старца:
- Посмеялся видно папочка над ней,

Что умнее оказалась вот его.
Подпихнул лягушью шкурку к ней ногой.
И велел  три года быть квакушей.
На отца обида Василису душит.

Вот тебе клубок, куда он покатится,
Должен ты за ним повсюду устремиться.
И ступай за ним Иван ты смело.
Говорю тебе я -  в нём всё дело.

Благодарность деду объявил,
За клубком Иван посеменил.
Чистым полем, он пошёл,  медведь идёт

На горбу увесистый  рюкзак несёт.
А Иван как закричит от страха,
Тут медведь от удивленья ахнет.

А Иван и  говорит  - ух,  я  тебя!
Зашибу, медведь  вот ненароком,
Если не откупишься оброком.
Где же Василиса, жёнушка моя?

А медведь тут провещал ему:
— Ты, не бей меня, Иван-царевич!
Грозный, страшный, дерзкий королевич
Искупить готов свою вину.

Пригожусь когда-нибудь тебе.
Может быть, сыграю на трубе.
Или от напасти  я тебя спасу.
Хочешь, отыщу твою красу?
Но Иван уже его  не  слышит,
Грудью полной воздухом он дышит.
И пошёл скорее дальше он,
В Василису сильно был влюблён.

Видит, жирный  селезень летит;
В воздухе спокойно там парит.
Целится  Иван с ружья в ту птицу,
- Не пора ль тебе Иван побриться?
 
Ишь, зарос весь чёрной бородой,
А ведь ты же парень молодой.
Голосочком человечьим молвит
Голову Ивану клювом долбит

Да такой хороший и пригожий,
На гуся  был  вовсе не похожий
Жирный селезень, да увалень такой,
Целится с ружья царевич молодой.

— Ты  не бей меня, Иван, я  пригожусь,
Не такой я важный, как, к примеру, гусь.
Пожалел Иван, пошёл вот дальше.
Искренне он поступил, без фальши.

Заяц вдруг косой бежит. Стал из ружья
Целиться в него, Иван, ну, голова.
Провещал  тут  заяц человечьим
Голосом: - не делай мне увечье.

— Я тебе, Иван- царевич пригожусь.
Я знакомством так с тобой горжусь.
Зайца пожалел  Иван, шёл дальше,
Нет ли в голосе зайчишки  фальши?\
Думает  Иван, в уме прикинул,
Закусить кусок батона вынул.
.

К морю синему Иван идёт.
Песенку весёлую поёт.
Видит — на песке лежит там  щука.
С выражением полнейшей скуки.




— Ах, царевич, — провещала щука,
Одолела, понимаешь, скука.
Сжалься надо мною,  в море отпусти.
- Ты рыбёшка, вот что – ты мне не грусти!
Бросил  в море и пошёл себе,
Видит, прикатил клубок к избе.

Та избушка вертится кругом,
На  куриных лапках странный дом.
Говорит Иван-царевич: - стань!
Ты избушка передом ко мне,
К лесу задом. К бабе той Яге
Он знакомством шапочным обязан,
Стал  Иван болтлив, язык развязан.

Баба вот  Яга там, на печи лежит.
Зуб один всего  во рту торчит:
- Ты зачем ко мне пожаловал?
Что в душе своей загадывал?

— Ах, Яга ты, лучше накормила б!
Вот  меня. И баню истопила.
Рассказал Иван, что ищет он  жену
Василису аж саму Премудрую,
Что сидит, лицо, намазав пудрою.
- Отплати добром, я долг верну.

— Знаю! – баба говорит — Она
У  Кощея точно Смертного;
На лицо больного, бледного.
Там в застенках тех твоя жена.

Трудно  будет вам её, Иван, достать,
Много вот чего вам  предстоит убрать.
Нелегко  тебе с Кощеем сладить:
Нелегко на тот вот свет отправить.

Остров небольшой есть в синем море,
Дуб на острове в лесу густом растёт,
Зорко  сундучок Кощей свой стережёт,
Если кто – то сунется, ждёт горе.
Ты б Иван сначала бы подплыл,
Смерть его там, на конце иглы,

Та игла в яйце, яйцо же в утке,
Утка в зайце, заяц ох, как жутко
В сундуке, сундук тот наверху,
Это всё, что я сказать могу.



 - Дерево Кощей как  глаз свой бережёт.
И не прошеных гостей всегда он ждёт
Указав, Яга, то место, где рос дуб,
Принялась точить единственный  свой зуб.


Вот  пришёл  Иван туда, не знает,
Что же делать, как сундук достать?
Только и осталось пропадать.
Чуть от огорченья не рыдает.

Вдруг откуда не возьмись - медведь.
Вывернул  он дуб, давай реветь.
Разбивается тут вдребезги сундук,
Заяц выскочил и побежал на юг.
Тут за ним погнался заяц номер два,
Зайца  первого второй  порвал, 
Вылетает вдруг из зайца утка,
Это не хухры – мухры, не  шутка.
В небо высоко взлетела утка,
А за нею селезень летит,
Утку клювом  селезень долбит.
В море обронила уточка яйцо,
А  Иван - царевич посерел лицом.
Залился горючими слезами,
Записал себя, Иван в болваны.
Подплывает к берегу тут щука
С виду страшная собой  гадюка.
В пасти щуки увидал Иван  яйцо,
Посветлело у царевича лицо.
Взял яйцо Иван- царевич,
Коренастый королевич.
Стукнул  оземь, и разбил его,
Додавил яйцо потом ногой.
Вынул он иглу, а  кончик у иглы
Он сломал. Кощей  от  ужаса завыл.
Сколько ни метался  он, а помер,
Отколол такой последний номер.
В дом Кощея входит наш Иван,
С важным видом  этот вот болван.
Взял он Василисочку под руку,
Еле- еле сдерживает скуку.
Возвратились, наконец, домой,
Хлам из дома, вышвырнув долой
Счастливо супруги  долго жили в нём,
Деток нарожали, радость поселилась в дом.


.