Шедевры проверяются на съедобность. Глава 4

Вы заметили, наверняка, что феноменальная память Виталия безупречно сохраняла киноленту всех событий встречи с Юлей и их совместного проживания в Москве. Он даже, когда-то экспромтом озвученные стихи, мог снова воспроизвести в точности.
А вот Юля была приучена всё записывать в свой дневник, ибо памяти своей уже не доверяла столь важные для неё нюансы, возникающие во взаимоотношениях с Виталием. Она перечитывала их время от времени, и к ней приходило иное осмысление, нежели в момент совершения каких-либо ошибочных действий под воздействием, нахлынувших некогда, эмоций.

Итак, заглянем и мы в эти записи, чтобы понять её мотивацию к какому-то действию: -
"Из аэропорта доехали на удивление быстро, без пробок. Это, видно, наши ангелы-хранители потрудились. Не стыдно было показать Виталюшке моё гнёздышко, которое я перед этим "вылизала" до стерильности в операционной.

В подъезде консьержка посмотрела на нас с удивлением: уже несколько лет она не видела меня рядом с мужчиной. Войдя в квартиру, Виталий заметил: -
"У тебя уютно, и энергия светлая".
Да-а-а, случился ещё маленький ляпсус. Провожая его в душ, я предложила ему старый халат покойного мужа. Он как-то жестковато отказался. Почему?! Я же просто хотела, чтобы ему было по-домашнему удобно...Обошёлся полотенцем и переоделся в своё.

Я произвела последние перестановки готовых блюд и столовых приборов на столе,  протёрла и расставила фужеры. Сама себя похвалила – такого красивого стола у меня давно не было. Над столом сияла аура любви, с которой я всё это готовила.

Когда Виталик зашёл в гостиную  и увидел накрытый стол, он ахнул и замер в восхищении. Придя в себя, он сказал: -
"Прежде всего, это нужно сохранить для истории нашей жизни!", – и сделал несколько снимков, - "А теперь можно сесть за стол и до утра любоваться этими шедеврами!".
"Нет!" – настоятельно потребовала я тоном, не принимающим никаких возражений со стороны Виталика, - "Давай снимками любоваться, а у меня всегда шедевры проверяются на съедобность!".

И вот мы впервые сидим друг против друга. Горят свечи, о которых я, конечно, позаботилась. Виталий разлил вино в бокалы. Первый тост, как водится, за долгожданную встречу. Мы ещё в Скайпе перешли на "ты", но он предложил официально это узаконить, выпив на брудершафт. Мы впервые поцеловались. Было приятно, что первый поцелуй Виталия был нежный, можно сказать, платонический, что говорило о его деликатности.

Меня порадовало, что он не выпил до дна, только чуть пригубил. Его тосты были необычны. Он пояснил, что следует совету Вадима Зеланда, который  рекомендует произносить тост так, как будто желаемое уже совершилось. При этом шансы, что так и будет, многократно возрастают.

Я не совсем поняла и попросила: -
"Например?".
"Смотри", – сказал он, – "Вот тост: выпьем за счастье. Имеется в виду счастье в будущем. А лучше сказать в настоящем времени: давай выпьем за то, что мы уже в сей час счастливы! Разве это не так?!".
"Очень даже так", –  ответила я, – "Но я надеюсь, что этот ужин сделает нас ещё счастливее!"

Мои кулинарные творения Виталий не просто хвалил, поедая их, он отмечал нюансы их  приготовления. Было видно, что он и сам умеет неплохо готовить. Выпили мы совсем немного – меньше половины бутылки испанского красного сухого. Честно говоря, я бы выпила больше, но было как-то неловко перед гостем. Как выяснилось потом в разговоре, Виталий чувствовал и думал аналогично.

В конце ужина меня одолевали сомнения: лечь ли нам в моей спальне или постелить Виталию в гостиной на диване. Откровенно говоря, я бы предпочла спальню, но не посчитает ли он тогда меня слишком доступной? И выбрала гостиную, решив отложить нашу близость на несколько дней. Так и сделала, сказав ему: -
"Давай пока так"...

Он немного помрачнел, но послушно пошёл в гостиную. Конечно, я не спала, когда минут через пятнадцать раздался робкий стук. Виталий вошел в спальню  и одним каким-то тигриным прыжком, опираясь на руки и мягко приземлившись, оказался на кровати. Это было так неожиданно, я даже испугалась.  Но тигр оказался смирным. Он застыл в полуметре от меня и явно ждал моей реакции.

Начни он просто меня уговаривать, моё решение победило бы и я отправила бы его обратно в гостиную. Но когда он оказался рядом, мой ум отключился. Мы обнялись, и было очень много нежности и тепла. Я была так благодарна ему, что он не спешил, что главным для него, как и для меня, было "блаженство прикосновения". Эти красивые слова, кажется, из романа Олдингтона, когда-то  врезались в память и всплыли именно сейчас.

А потом... было невообразимо... словами это не передать! Такого состояния у меня никогда не было... И когда мы отдыхали, мне захотелось, как можно сильнее, прижаться к Виталику. Я уткнулась ему в шею и обняла, как моего большого плюшевого медведя, с которым спала после гибели мужа. Так, наверное, чувствует себя младенец, после долгого голодного плача, припав к кормящей груди, сразу успокоено затихает.

Не помню, сколько времени пролетело, когда я почувствовала какое-то тонкое изменение в его объятии, как будто что-то отключилось. Через несколько минут после этого Виталий мягко отстранился, встал и, сказав:-
"Извини, я сейчас", - вышел. Минут через десять вернулся и протянул мне листок со своим четверостишьем:
"Когда прильнешь и впишешься, как пазл,
В гнездо из нежности моих ладоней,
Мне кажется, что я и дом, и дома...
Нас добрый ангел от безлюбья спас".

Прочитав, я поняла, нет, душой почувствовала, как сильна его жажда иметь дом. Не квартиру, она уже была у него в Болгарии, а дом в понимании надёжного тыла, коим является семья. Как-то в разговоре он сказал, что пока не совсем изжил из себя, как сам его назвал, "комплекс недолюбленности".

Со свойственной Скорпиону склонностью к самоанализу Виталик докопался, как он думал,  до одной из причин этого комплекса. Его мама не скрывала, что из-за сложных семейных отношений намеревалась прервать беременность. От её первого мужа, рано ушедшего из жизни, у неё уже были два сына, а у второго мужа, будущего отца Виталика, детей не было. Уговорами и обещаниями отцу удалось отговорить мать Виталика от аборта.

Как утверждают, ребёнок в утробе матери способен как-то воспринимать отношение к себе  и чувствовать что-то угрожающее. Это, возможно, накладывает отпечаток на всю  жизнь. Но, слава Богу, его "комплекс недолюбленности" смягчали его природное жизнелюбие и умение радоваться малому. Этим умением он заражал и меня. Мы дурачились, как дети. В нём было много детской непосредственности, и меня это радовало.

Как нам было вместе хорошо и весело в первые месяцы жизни! Наша первая зима была похожа на волшебный сон, а Виталик был моей ожившей мечтой. Никогда не думала, что смогу быть так счастлива.

По утрам мы вместе занимались йогой, готовили  еду, снимали клипы для гитарного самоучителя, который он писал, а вечерами гуляли возле дома и сочиняли нашу песню. Говорили очень много и обо всём, ставили цели, принимали какие-то обязательства. Вернее, говорил Виталик, у него на всё была своя точка зрения, а я, не вникая особенно, воодушевлённо всё это поддерживала.
 
Когда Виталик жил на Украине, он любил кататься на лыжах. Скучал по ним и в Израиле. Там, правда, есть гора Хермон, где зимой выпадает достаточно снега для катания. Но такая возможность появлялась на неделю-две, и не каждый год. И поездка туда, как на все лыжные  курорты, обходилась довольно дорого.

Виталий со смехом рассказал, что русскоязычные израильтяне, с их неистощимым юмором, не упустили возможность обыграть название горы и придумали такое: -
"На Хермоне выпал снег. Моня не пострадал".
Юмор, на мой вкус, несколько пересоленный, но я сдержанно улыбнулась, чтобы не обижать рассказчика.

Виталий предпочитал лыжи старого образца с полужёсткими креплениями, к которым привык. Он безуспешно искал такие, но их уже давно не выпускали. А у меня такая пара лыж была. Когда установилась лыжная погода, Виталик спросил: -
"А где в Москве можно покататься на лыжах?". Я предложила, и мы поехали в Битцевский парк. Ехали около часа по оживлённому Севастопольскому проспекту.

Парк – это другая планета. Верхушки высоченных сосен где-то в небе перешёптывались, чуть наклоняясь одна к другой. Виталий вспомнил красивую метафору Мандельштама: -"...И сосна до звезды достаёт".
Он больше всех деревьев любил сосну. Недавно прочитал мне своё стихотворение, которое написал много лет назад в Украине. Там была, по-моему, красивая строчка:  "...по-сыновьи уткнуться в сосновый зелёный подол...".

Снега в парке было уже много. Виталик сказал, что один из лучших запахов в мире запах снега. Он  лёг носом в сугроб и, чуть ли не мурлыча от удовольствия, нюхал снег, как цветы.

Как "лыжному голодающему", я уступила Виталику мои лыжи, а сама шла рядом с лыжнёй. Я надела в парк жёлтый короткий пуховик и, при моём небольшом росте, наверное, смотрелась со стороны этаким жёлтым шариком. Ходить я люблю и могу идти долго, не уставая. Поэтому и не отставала от моего лыжника, что его очень удивило. Когда ехали домой, он восхищался: -
"Я думал, что придётся тебя время от времени ожидать, но не тут-то было. Даже специально увеличивал скорость, чтобы уйти вперёд, но когда оглядывался, ты жёлтым колобком катилась за мной метрах в двадцати, как на буксире".

Виталий всё чаще заводил разговор о переезде в Болгарию. Расписывал, как там красиво, и воздух морской и лесной, в году около трёхсот солнечных дней и русских много в каждом городе.

Конечно, я не сразу решилась на такую коренную перемену жизни. В Москве у меня дочка, внучка, подруги. Здесь богатая культурная жизнь. И с квартирой, которую я так любовно обустраивала, расставаться было тяжело. Но были и аргументы за переезд: экология в Москве, как в любом мегаполисе, не способствует здоровью, к тому же, чтобы куда-то добраться, полдня приходится проводить в транспорте.

Слишком напряжённый ритм жизни в столице действительно тал уже утомлять. Несколько лет назад появилось подспудное желание, жить ближе к природе в более спокойном месте. И предложение, уехать, попало на благодатную почву. Но, главное, что побудило принять решение, перебраться в Болгарию, было желание, жить с любимым человеком, иметь семью.

Предстояло решить важный вопрос: запереть квартиру и уехать или сдать её. Виталик советовал сдать. Я робко возражала: -
"А вдруг у нас не сложится, где я буду жить?". Он, как потом признавался, подумал, что, если у нас будет что-то не так, этот фактор станет хорошей профилактикой моего возможного поспешного побуждения уехать. И, как показало будущее, так и случилось.

Доказывая, что сдать квартиру целесообразно и безопасно при любом развитии событий, он выдвинул достаточно логичный довод. В договор вписывается  возможность его расторжения при условии предупреждения за два месяца.

"Если даже предположить, что мы не уживёмся, чего не может быть, – говорил Виталик, – то ты сможешь вернуться в свою квартиру, уведомив квартирантов заранее. Два месяца мы как-нибудь продержимся, тем более в моей квартире хоть и небольшие, но три отдельных комнаты и, – подчеркнул он торжественно, – два туалета". Что говорить,  аргумент "неотразимый"...

Я не могла уже представить, что мы расстанемся, и окончательно решилась на переезд. Начались сборы. Нужно было сделать мелкий ремонт в квартире и освободить её от своих вещей. Многое пришлось выбросить, кое-что – перевезти на дачу, что-то раздарить. Виталик помогал во всём. Честно говоря, без его помощи я бы сама не справилась.

Сдать квартиру было тоже непросто. Риелтор говорил, что предложение в это время превышает спрос. Сдавать гастарбайтерам я категорически не соглашалась, и какое-то время  на наше объявление никто не отзывался. Риелтор однажды привела людей, которым, как я чувствовала, сдавать квартиру было небезопасно.

Тогда Виталик дал дельный совет, снизить ежемесячную плату процентов на 10-15 по отношению к рыночной. Тогда, мол, выбирать квартирантов буду я и смогу найти подходящих. Так я и сделала, и это сработало. Пришли среди других желающих совершенно обаятельные, молодые, интеллигентные супруги, которым я сдала квартиру. С ценой на дачу сделала так же, и её быстро сняли на лето.

И вот мы уже завтра летим в Болгарию. Начинается новый период жизни в другой стране, в других условиях, требующих от меня поведения, мне не свойственного. И в этом моя трудность. Но я уезжаю...Долго объяснять...Запишу позже".


P.S. На этом запись Юли прервалась. О чём она хотела, но не успела поделиться со своим дневником, мне тоже, мой Читатель, очень интересно узнать. Я знаю, что её тревожное состояние совсем скоро нивелируется новыми впечатлениями от морского пейзажа, комфортных условий проживания в уютных апартаментах Виталия, и активный образ жизни целиком поглотит её время и мысли. Ничто не может помешать семейной идилии в таких условиях!... Ой, ли...?!