Посреди пустынной деревушки

Посреди пустынной деревушки
Гуси строем вдоль дороги шли…
На скамье две бабушки-старушки,
Разговор про жизнь свою вели.

Их дома в деревне были  рядом…
На виду у них вся жизнь прошла.
Две соседки! С любопытным  взглядом!
Но у каждой жизнь своя была.

Баба Шура в розовых сапожках,
В кофте чёрной с белой бахромой.
Баба Люда-в платьице в горошек,
На ногах, обувки никакой.

Жили-были, годы вспоминали…
Да ушла из памяти весна.
Им теперь на мудром пьедестале
Шли на ум житейские дела.


Вот одна другой и говорила:
«Как же стало трудно жить сейчас!
Я сегодня борщ с утра варила,
Да закончился нежданно газ.

Я весь день пробегала с пакетом,
Надо было борщ  мне доварить…
Но слуга народный мне при  этом
Не помог вопрос такой решить.

Хлопнул дверью громко предо мною.
И сказал, бумажки теребя:-
Не ходи сюда ты с ерундою,
Есть дела важнее у меня.

Я ему, и так, и сяк, а он мне:-
Чем  могу помочь я вам сейчас,
Если  возят газ у нас в районе,
Лишь всего в неделю только раз.

С ней соседка тут же согласилась:
«Ой, подруга! Ой, не говори!
Нынче я до полночи молилась,
А мой муж пел песни до зари.

Он как выпьет,-за гармонь берётся!
И его ничем не удержать!
И хотя, он пьяный не дерётся,
Только мне уж с ним не совладать!»

«Мой не пьёт, - сказала ей соседка,-
С детских лет не курит, вроде как,
Но сидит на лавке, как наседка,
Целый день без дела, просто так.

Раньше было, не догонишь в поле.
А сейчас, сидит и смотрит вдаль.
Всё кряхтит, да морщится от боли
Как бы мне его не было жаль».

Час, ли два соседки говорили:
С радостью, то болью о своём.
На деревьях  птицы гомонили,
Им же было хорошо вдвоём.

Вскоре, мимо, огибая лужи,
Молодёжь по улице прошла.
И беседа между ними тут же,
Вдруг оттенок новый обрела.

Бабе Шуре шёл восьмой десяток,
Но не дал ей Бог своих детей.
И по жизни этот недостаток
Неотступно следовал за ней.

Баба Люда четверых имела,
И смогла всех на ноги поднять.
До поры,-лелеяла, жалела,
Но старалась в строгости держать.

Баба Шура глазки отвернула,
Пала на земь горькая слеза…
Баба Люда глубоко вздохнула,
И нежданно вдруг произнесла:

«Может быть я, что не понимаю,
Но не всякий день на день похож:
Смена нам конечно подрастает,
Да не та сегодня молодёжь.

Больно уж открыты их старанья.
Всё бегут куда-то, всё спешат.
И не важно, что в дороге ранней
Им хлебнуть придётся бед с ушат.

Вот, к примеру, дочка тракториста…
Ей всего, всего шестнадцать лет!
А гляди, на ней уже монисто,
И в графине свадебный букет.

Всем охота в солнышке согреться!
Но, зачем ей было так спешить?
В мир сначала,- надо бы вглядеться,
Чтобы с чем по жизни было жить!»

В это время на порожек дома
Вышла внучка, рыжая коса.
И совсем не детская истома,
Окружила юные глаза.

Постояла, пальцы развернула,
Что-то посчитала про себя,
И нежданно к бабушке прильнула,
Что вела беседу у плетня.

«Вот, скажи бабуля откровенно,
Мне по правде, если не секрет:
Ты сама пошла за деда Сеню
Замуж то, во сколько лет?»

«Так в семнадцать я уже кормила,
Малыша в коляске, если что…».
Так сказала бабушка Людмила,
И закрыла вдруг своё лицо!

…Вот и солнце улыбнулось небу.
День погожий выдался живой.
Жизнь, конечно, не едина хлебом!
Да в запасе нет у нас другой!