Варвара Асенкова

Явился ангел в этот грустный мир,
На миг его искусством озарил,
Украсил грацией  и чистотой.
И в двадцать три ушёл к себе домой...
        ***
 «Прелестна Асенкова! Чем? Нет слов», -
Писал Белинский, злой искатель правды.
Она – сама невинность и любовь,
А пение её души услада.

Романтиков высокий идеал
В ней воплотился женственностью вечной.
И каждый, кто игру её видал,
Немного становился человечней.

Жанр водевиля – самый сложный жанр,
Балета синтез, оперы и драмы.
Кто в нём играл, все силы отдавал.
Шесть лет триумфа. Мало ли для дамы?

Изгнав со сцены русской, наконец,
Жеманство и искусственные чувства,
Игрою достучалась до сердец,
Раскрыв для них всю высоту искусства.

Такой потенциал в себе несла,
Что в пьесах ей простора не хватало.
Талантом в каждой реплике цвела
И даже в роли травести взлетала…
        ***
Вся жизнь на сцене, жизни нет другой,
Искусству стала жертвенной женой.
По два спектакля в день… И так шесть лет.
Чахотка погасила жизни свет.


Варвара Николаевна Асенкова (1817-1841), незаконнорожденная  дочь известной актрисы А. Е. Асенковой, родилась  в Санкт-Петербурге. Поступив в 1828 году в Петербургское театральное училище, в 1830 году 13-летняя Варвара Николаевна вынуждена была уйти оттуда. Преподаватели, отмечая её красоту и грациозность, не находили у Асенковой-младшей никаких способностей и пророчили ей будущее жалкой статистки с ничтожным жалованьем. Мать забрала Варю из школы и определила в один из лучших пансионов Петербурга. Однако и там она долго не пробыла. Юная Варвара Николаевна объявила Александре Егоровне, что в пансион не вернется, потому что плата за обучение непомерно высока для их семьи, и она намерена поступить в театр, чтобы содержать себя и помогать родным.
Знаменитый актёр Александринки Иван Иванович Сосницкий внял мольбам своей сценической партнерши Александры Егоровны и согласился заниматься с её дочерью сценическим мастерством. Однако талант будущей великой русской актрисы и тут долго не проявлялся. Как когда-то нехотя училась в театральной школе, где её считали совершенно непригодной для сцены, так и нехотя брала уроки у Сосницкого и с тем же равнодушием вступила на сцену, видя в этом лишь средство помогать обедневшей семье.
Сосницкий, опытный актёр, не мог не разглядеть зарницу огромного дара, скрываемого за видимой апатичностью и внешней закомплексованностью «бастарда-неудачницы» и продолжил её серьёзное обучение. Более того, он предложил ей роль в своем бенефисе.
Сыгранная ею роль Мины в водевиле «Лорнет» упрочила за нею первое место единственной водевильной актрисы.
В феврале 1836 года она была, наконец, официально принята в труппу Александринки.  Журнал «Русская старина» (ст. «В. Н. Асенкова и её роли»; том 29, 1880) замечает по этому поводу: «Театральная дирекция того времени, при всей своей бюрократической холодности, сознавая наконец — если не громадный талант Асенковой, то те сборы, которые могут доставлять спектакли с её участием, — приняла Асенкову в штат актрис, с производством очень скромного жалованья (в феврале 1836)».
За Асенковой закрепилось амплуа травести и молоденьких героинь водевилей.
С  неменьшим успехом выходила и в драматических образах (Офелия), и, среди прочего, став первой исполнительницей роли Марьи Антоновны в «Ревизоре» 19 апреля 1836 года
Актриса, судя по всему, не только поражала талантом, она при этом была ещё и очень обаятельна и женственна. Успех её был феноменальный.
Современники отмечали, что ей достаточно выйти на сцену и улыбнуться, спеть водевильный куплет своим небольшим, но обаятельным голосом, — и ей обеспечен успех, какого другие артисты не могли бы добиться годами упорного труда
Актёр П. А. Каратыгин вспоминал: «Асенкова умела смешить публику до слёз, никогда не впадая в карикатуру; зрители смеялись, подчиняясь обаянию высокого комизма и неподдельной весёлости самой актрисы, казавшейся милым и шаловливым ребёнком».
В. Г. Белинский писал: «…Она играет столь же восхитительно, сколько и усладительно… каждый её жест, каждое слово возбуждает громкие и восторженные рукоплескания… Я был вполне восхищен и очарован».
По-новому, совершенно неожиданно для своего времени, она сыграла Офелию в спектакле «Гамлет»: «Она отказалась от натужного пафоса, от декламации с форсированным голосом, подкрепленной чрезмерной жестикуляцией. Актриса настояла, чтобы провести сцену сумасшествия Офелии без сопровождения оркестра, как того требовал канон. Её Офелия была печальной, трогательной и бесконечно несчастной девушкой, а не беснующейся. Первые признаки чахотки появились весной 1838 г. Напряженная деятельность артистки, усердием которой злоупотребляли и дирекция, и бенефицианты, заставляя играть чуть не каждый день и разучивать еженедельно по две, по три новых роли, надломила её слабое здоровье и ускорила развитие чахотки.
За гробом Варвары Асенковой народу шло больше, чем на похоронах А.С.Пушкина.