Больные дома

Столпилище старости дряхлой,
как хоспис старух, стариков,
средь хмурости каменной чахнет.
В саркоме костлявых полов,

нарывах и бляшках проказы.
Все трубы, как вздутости вен,
и гнилью сочатся все лазы.
Затёртые ссадины стен.

И сходит убранство причинно.
Морщины сырые - рубцы.
А двери косые старинны,
открыты, как в немощи рты.

Как крупные родинки, гнёзда,
а птицы, как брызжущий гной.
И кожа в немытой коросте,
какую тревожит дождь, зной,

какую лишь чешут бриз, ветки
и пьяницы чёрствым плечом.
На стёклах клеёнчаты сетки -
очки, что даны им врачом.

Шершаво-затёртые камни
кирпичных мозаик, углов.
Толсты подоконные грани,
что крашены в сотню слоёв.

Подпёрты кривыми столбами,
как тростью, порой костылём.
Почти уж касаются лбами
землицы, подбитые сном,

и старческой болью разбиты,
с подрезанным боком в ночи,
смолою иль краской облиты.
И будто года - палачи.

Одетые в брызги, цементы,
чей запах отвсюду смердит.
О сих старожилах легенды
блуждают и слава трубит.

Хибары, как древние замки,
в веку двадцать первом стоят,
согнувши сутуло осанки,
болезненно на земь глядят,

на коей обсыпки, обломки
их клетчатых жилок лежат.
В руках палисадник так ловко
корзиной, над коей кружат

узорные бабочки, осы.
Кривится окошечный взор.
А рейки, стропила, как косы,
в которых железный засор,

взъерошены щепки и шифер.
И шрамы под кремом белил.
Руинной старухой все живы,
что скоро уж рухнут без сил...