Январь, Европа, стынь

Чихнул некстати,
«Здрасьте вам», - сказав.
Добавил тихо: «Дождик снова льётся».
Снял пальтецо и вывернул рукав.
Какой? Да левый. Левая не гнётся.

Ответили на «здрасьте» мне? Да нет.
Кому тут отвечать – в квартире пусто.
Стоит приятный запах сигарет,
А в кадке разрослись герберы густо.

Мне позвонят сегодня? Нет.
Свет ни к чему – я полюбил потёмки.
В окне увижу городка макет,
Он не для жизни, а для киносъёмки.

И снова – «чих».
Январь, Европа, стынь.
Что там по телику? Опять разборки.
Немецкий вермут пью, - одна полынь, -
И, полупьяный, бормочу: «Как горько».

На башенке часы пробили шесть.
Ползут по стёклам капельки, как слизни.
Пытаюсь долго я прижиться здесь,
Хотя, макетный город – не для жизни.

Макетный парк, макетный горсовет,
Макетная с дворцом старинным горка.
Прохожих за моим окошком нет,
А если кто пройдёт, услышит: «Горько».

Знакомо ночью заболит сустав,
Понянчу руку, старый, одряхлелый.
Ругнусь в прихожей утром: «Кто рукав
Мой вывернул?»
Какой рукав?
Да левый.