Против течения

      Эта  история  о том,  как  можно  одним  росчерком  пера  унизить  человека,  втоптать  его  в  грязь,  а  потом  издевательски  извиняться:  мол,  погорячились малость.  Иной  читатель  лишь плечами пожмет и скажет: «Подумаешь, открыл Америку! Столько судеб было поломано в двадцатом веке – не сосчитать». Но я-то пишу не обо всех, я пишу о родном человеке – моем отце.
      И начну я с середины, ибо то, что было до, и что будет после, не имеет для меня особого значения. Но то, что произошло хмурым ноябрьским днем 198.. года, сильно повлияло на моё мировоззрение. А случилось вот что…
      В тот день, как всегда, отец пришел на обеденный перерыв домой. Он делал это для того, чтобы помочь маме в кое-каких домашних делах, а заодно и пообедать. Но на этот раз, всё получилось иначе…
      Я сидел в своей комнате и развивал правую руку. Отец прошел на кухню и… дверь кухни закрылась. Дальше привожу слова мамы:
   - Андрюша, я таким отца первый раз увидела. Он выглядел каким-то потерянным, как будто  из него вынули какой-то стержень. Сел за стол и заплакал. Знаешь, сынок, это страшно, когда мужчины плачут. У нас, у женщин, глаза всегда на мокром месте. Но когда сильный мужчина плачет – это конец… У меня сердце упало. Спрашиваю, что случилось? А он мне и говорит: «Меня выгнали с работы. Получен приказ. Вместо меня будет Василий Веснин». Я так и остолбенела. Ведь я знаю, что Василий работал в субподрядной организации и не черта не понимает в производстве стройматериалов. Понимаешь Андрюша, в слезах отца я увидела все тридцать лет его каторжного труда – и вот такой конец.
      Я слушал маму и думал: «В чем же причина того, что отца сняли с работы, почему так получается, что хороших руководителей убирают, а на их место приходят бездари и карьеристы.
       Спустя много лет, я случайно услышал отцовский рассказ об этих трагических событиях.
      За полгода до приказа о снятии отца с должности директора комбината промышленных предприятий, его срочно вызвали на бюро котласского горкома партии. Отец сразу догадался, в чем дело.  Три месяца назад партийное руководство созвало совещание директоров промышленных предприятий региона. На этом совещании секретарь по идеологии Кучумов выдвинул лозунг: «Пятилетку – в три года». Не желая спорить с партийным начальством, почти все директора согласились поддержать этот призыв. И только отец встал и прямо в лицо партийной верхушки района сказал всё, что думает об этой дуратской затее. Он с цифрами доказал, что невозможно осуществить такое дело без того, чтобы не заниматься приписками и снижением нормативов выработки. Кучумов взвился:
      - Как, товарищ Карп, вы против политики партии?!
      - Я не против политики партии, я против тех, с позволением сказать, коммунистов, которые занимаются показухой и очковтирательством, – спокойно сказал отец.
      - Вы на кого намекаете? – зло спросил Кучумов.
      - Не на кого я не намекаю. Просто то, что вы предлагаете, – преступление.
      - Ну, товарищи, это – прямое оскорбление партийного руководства. За такие слова можно и партбилета лишиться. – Кучумов уже кипел от бешенства.
     - Не вы, мне его давали, не вам его и отбирать. – У отца на лице уже заходили желваки.
     -Тише, тише – подал голос первый секретарь горкома Попов. – Вы, Виктор Николаевич, – обратился он к секретарю по идеологии, – поумерьте прыть, а вы, Давид Наумович, пожалуйста, не бросайтесь голословными обвинениями. Я думаю, надо закончить дискуссию и через некоторое время вернуться к этому вопросу…
      И вот вернулись через три месяца…
      Отец был готов к тяжелому разговору, но от своих принципов отказываться не собирался. Ему опротивело всё это партийное словоблудие, бессмысленное и дурно пахнущее. Был момент, когда отец поверил в перемены в партии и государстве. Но, увы, косыгинские реформы  быстро свернули, и опять наступил мрак. Надоело отцу жить во тьме идеологических догматов, и он восстал…
      Бюро горкома проходило в просторном кабинете первого секретаря. За длинным, покрытым красным сукном столом, сидела вся местная партийная верхушка во главе с хозяином кабинета: всего семь человек – силовики и партработники. По правую руку от Первого – Кучумов, по левую – зав. отделом  промышленности Ширяев. Первый знал, что «Заводчик», как за глаза называли Ширяева сослуживцы, недолюбливает «Идеолога». И если произойдет раскол при голосовании, чью сторону должен занять он, Первый? Недавно был звонок из обкома. Сказали, что, учитывая сложность международной обстановки и активизацию подрывной работы внутри страны, надо примерно наказать строптивого директора. А Попов, выслушав мнения обкома, подумал: - «А с другой стороны, если так разбрасываться ценными кадрами, как хочет Кучумов и его покровители наверху, проталкивая решение об исключении из партии Давида Карпа, то доверие к горкому среди рядовых коммунистов упадет окончательно. Уже поговаривают о зажиме критики и загнивании партаппарата…»
      С такими мыслями Первый открыл заседание бюро горкома.
     Слово взял Кучумов. И началось… Отец не слушал докладчика: всё было и так ясно. Он следил  за  выражением лица Василия Михайловича (так звали Первого). Тот заметно нервничал. И не поймешь, почему. Может, решение уже принято, и он мучительно ищет подходящие слова для объяснения народным массам, что тут произошло. Или нет никакого решения, и местный вождь колеблется…
      Кучумов закончил. Первый облегченно вздохнул и дал слово Ширяеву. Речь «Заводчика» была помягче, изобиловала витиеватостью, и закончилась предложением вынести «строгач» с занесением… Потом выступили остальные члены бюро. Мнения разделились: одни – за Кучумова, другие – за Ширяева. Последним выступил отец. Он напомнил присутствующим ленинские слова о повышенной ответственности коммуниста, о недопустимости комчванства и всяческой показухи, об опасности разложения партийных рядов из-за попустительства казнокрадству и взяточничеству.
      -Партийное руководство или не понимает, куда ведет партию и страну, и тогда надо его менять по причине потери управления. Или, что еще хуже, оно осознаёт свои действия по дискредитации идеи строительства коммунизма, и в данной ситуации его надо судить за…
      -Хватит!! – Голос Первого прогрохотал по кабинету колесницей Ильи-пророка. – Давайте го-лосовать, товарищи!
      Отец сел, огляделся. Сейчас решается его судьба. Отец не боялся исключения, свято веря в окончательную победу справедливости.
      Голоса разделились поровну. Первый подумал и сказал:
      - Я – за строгий выговор с занесением в учетную карточку. Но вы, товарищ Карп, не обольщайтесь. Ваша история не окончена.
      И правда, история продолжилась через полгода приказом о назначении нового директора КПП. Шесть месяцев думали, гадали, кого поставить…
      Когда Веснин узнал о своей новой должности, его взяла оторопь. Позвонив отцу, он попросил о встрече. Войдя в кабинет, Веснин сказал:
      - Давид Наумович, пожалуйста, поработайте моим замом еще годик. Помогите мне освоиться на новом месте.
      Отец задумался. Работать замом, это значит, лишиться свободы принятия быстрых и правильных решений в сложной ситуации. Необходимо каждый шаг согласовывать с вышестоящим начальником. А с другой стороны, еще целый год проработать на родном комбинате, которому он отдал тридцать лет своей жизни, – это большое дело.
      И отец согласился. Но этот год для него выдался самым тяжелым за время пребывания в Коряжме. Подавленность и вселенская усталость застыли в глазах. Не работа – каторга. Веснин скинул на отца всю документацию и работу со смежниками, а сам разгуливал по цехам «руки в боки», изображая понимающего, во всё вникающего руководителя. Люди не шли к нему со своими проблемами. Их отталкивали грубость и высокомерие нового директора. И… мат. Веснин, как заправский извозчик, матерился постоянно, громко, трехэтажно. Его любимое «ёка-рванка», будто гром, разносилось по конторе, пугая молоденьких секретарш и служащих бухгалтерии – сплошь женский коллектив. И это – самое безобидное, что слышали подчиненные из уст начальника.
       Отец, по старой памяти, принимал посетителей, хотя работы было по горло. Как раньше, он внимательно выслушивал человека, пытаясь вникнуть в суть проблемы, но в душе не было уверенности, что он решит её. Это еще больше угнетало.
      Однажды, после майских праздников, ему позвонили из горкома, и сквозь зубы извинились за то, что произошло полгода назад, назвав это ошибкой руководства. Отец принял извинения, но ему уже было всё равно. У него были другие заботы: семья, больной сын. Теперь его задачей было обеспечить мало-мальски сносную жизнь жене и сыну в условиях страны, катящейся к пропасти.
      Когда отец уходил на пенсию, комбинат подарил ему электрокамин. Через несколько лет он сломался, и отец его выкинул. Эта была последняя вещь, связывающая отца с комбинатом.
      Прошли годы, обстановка в стране изменилась. Комбинат превратился в акционерное общество. Отец узнал об этом из газеты. Никаких эмоций. Только горькая усмешка промелькнула на его губах.

      Январь 2018г.