Последний бой или сказание о скифе

Степь, степь кругом, и на ветру ковыль
Колышется, на солнце серебрится.
И запах горечи – цветёт полынь,
И всадник одинокий степью мчится.

Нет никого, куда же он спешит
Один, согнулся, и повисли руки.
И видно, что едва в седле сидит,
Испытывает странный всадник муки.

Осело тело, человек упал;
Раскинув руки, словно обнимая,
Родную землю; тихо застонал.
Заржала лошадь, будто, понимая.

Губами тронула, как бы звала:
«Хозяин не лежи, а подымайся! –
Недвижим, на полыни голова,
Коснулась вновь, – хозяин, постарайся!»

Открыл глаза и руку приподнял;
Она в крови, коснулся подбородка,
Пронзила боль, он снова застонал.
Кто он такой, не ведомо, загадка!

Шевелится, вдруг руку вновь поднял
И, вывернув за спину, потянулся...
И чтоб не крикнуть, крепко зубы сжал,
И телом дёрнувшись, он провалился

В беспамятство... Но, что же он зажал
В своей ладони? В ней стрела лежала...
Так вот что значит, с тела вырывал –
Стрелу, она в его спине торчала...

Полуденное солнце спину жжёт,
И струйка крови намочила спину.
За ним никто, наверно, не прейдёт,
И одинок он в страшную годину!?

Нет, не один, конь верный рядом был,
От страха не умчался в чисто поле.
Как вкопанный, возле него застыл,
Ему б сейчас умчать, и быть на воле.

Кто он такой, откуда, почему
Один в степи и кровью истекает?
Наверное, вопросы ни к чему,
Ответа нет, жизнь речкой утекает.

Вся голова покрыта сединой,
И борода затронута – не молод!
А на лице не мир и не покой,
Всё ближе смерть и подступает холод...

Из кожи панцирь  – в трёх местах пробит;
Овальный щит  на лошади болтался.
А это что, наверное, горит ?!
А в нём один всего лишь лук остался.

Украшен он – животные на нём,
Причудливы, из золота наверно?
Но что это случилось вдруг с конём,
Недавно только он стоял так мирно?

Напрягся весь и голову поднял,
Хозяина копытом тронул, может
Очнётся тот; опасность понимал –
Уж близко. Чем ещё ему поможет?

Вдруг волчий вой раздался, конь хрипит,
Готов сорваться и умчаться вдали.
Но друг его израненный лежит,
Вот преданность, такую вы видали?

И раненный очнулся, вой опять,
Глаза открылись, слух свой напрягает.
Откуда вой, кочевник должен знать,
Степные тайны с детства постигает.

Рукою повод подхватил и конь
Поближе стал, хозяин приподнялся,
И острую превозмогая боль,
Он на ноги подняться постарался.

Меча, коснувшись, зорко вдаль смотрел,
Как бы увидеть что-то там, пытался,
И было видно, путник не робел,
И на ногах он устоять старался.

Садилось солнце, по степи пройдя,
Сверкнуло, место ночи уступая,
И лучик света, солнце уходя,
Пустило напоследок, убегая.

Мелькнула тень, за ней ещё одна,
Свой вынул меч из ножен  воин странный.
И волчья пасть уж рядышком видна,
Ей этот гость уже давно желанный...

Но волки стороною обошли,
Не трогая добычу, закружили,
Поджавши хвост, в степь побыстрей ушли,
И жалобно, уже вдали, завыли.

И понял воин – новая беда;
И пострашней чем волки, враг уж рядом.
Он чужакам не сдастся никогда,
И степь окинул воин жгучим взглядом.

Он щит свой взял, им грудь свою прикрыл,
Меч – акинак  единственный остался.
Стрел больше нет, он это не забыл:
Остались там, где он с врагом сражался.

«О Сиргис ! – прошептал, – я не дошёл
До берегов твоих, где дом родимый,
Лишь смерть свою, врагов своих нашёл,
Я не дошёл к тебе мой сын любимый...»

Как ураган, враг налетел, его
Готовый смять и разорвать на части.
И содрогнулись сразу, от чего,
Что оказался вдруг не в их он власти?

Голубизной сверкнул его клинок,
И несмотря, что ранен был и силы,
Казалось, потерял, и одинок –
Среди врагов – движения умелы.

Глаза его безумием горят,
И с яростью в последний бой рванулся.
Сдаваться не желает, пусть грозят
Расправою, груди мечом коснулся...

И первый враг его уже сражён,
Не ожидал тот, даже не прикрылся
Своим щитом; пред смертью удивлён
Был взгляд его – отважно воин бился.

Кровавый бой, последний закипел,
Уже луна взошла, сияя бледно.
И рядом где-то гад степной шипел,
На небосводе звёзд ещё не видно.

Откуда силы – был полуживой –
И думали, добьют его, играясь,
А конь его, мотая головой,
Их бил копытом, в бешенстве кусаясь.

И дрогнул враг, как будто бы сам бог,
Сражался с ними, силы набирая.
Но как же, умирающий так мог,
Разить мечом, они не понимали.

Страх одолел, но злоба верх взяла,
И ринулись опять, его кромсая.
И лошадь взглядом, как бы обняла
Хозяина, заржала умирая.

Из горла кровь хлестала, взгляд погас,
И рухнула на землю, подминая
Врага хозяина. В последний раз
Он ринулся вперёд, страха не зная.

«О Вайу , помоги!» – и зубы сжал,
Пронзили насквозь, раз, другой... десятый...
И палачам он под ноги упал,
А рядом враг один, другой... и пятый...

Растеряно стояли, он лежал
С улыбкой на устах, глаза открыты.
Как будто за луною наблюдал,
Хотя душа уже бродила где-то.

Шум по степи раздался, страха крик
Ночь разорвал и лава накатила,
Врага подмяв, и в этот самый миг
Луна на небе ярче засветила.

И поле осветила, враг разбит,
Друзья на помощь прискакали, только,
Чуть опоздали, товарищ их убит,
Забрав пять жизней, за свою; как горько,

Что не успели. Скифы подошли,
Подняли тело, лошадь не забыли,
Ведь верный друг, и молча понесли,
А вдалеке протяжно волки выли.

Кто жив остался из врагов, того
Не тронули, а с миром отпустили.
Не взяв с собой чужого ничего,
Чем недругов бесспорно удивили...

* * *

Недалеко от речки холм стоит,
Травой густой покрытый, одинокий.
То просто холм, а может в нём лежит,
Тот воин скифский из времён далёких?

За мужество, любовь к земле родной,
Схоронен здесь наш воин безымянный.
И нет вопросов, кто же он такой!
Он человек с большой душой – отважный...

Степь, степь кругом, раскопанный курган,
Бельмом нам всем, потомкам неразумным.
Как будто пролетел здесь ураган,
Который называется – безумьем.

Не бережём историю свою,
Калеча землю ямами и рвами.
Я преклоняю голову, молю:
«Простите предки, мы не знаем сами,

Что делаем, но верю, сбережём
То, что ещё осталось нам от предков.
Огонь любви и памяти зажжём,
Над вашею могилой – от потомков!»

10 декабря  2009 г.