Чудовище

Тихою прохладой повеяло с опушки.
Светло подымалась румяная заря.
Едва соприкасаясь, пуховой подушки,
Он мягкою былинкой поднял ее с ложка.
Ласкою-туникой Психею покрывает.
Неслышно проступая, проникнул на балкон,
Рванулся меж ветвями, над скалами взлетает,
Мешаясь с облаками, чуть сдерживает стон.
Чуткие ресницы  у пленницы не дрогнули,
Длинные ресницы окутывает сон,
Розы на ланитах зарделись, как и Он.
Уст нетронутых , пунцевая робость ,
Овеяна желанием стремительной любви.
Волосы-каштанны волною оттеняют
Плечи, белизною белее пелены.
Зефиры меж древес покой оберегают.
И пальчики Психеи прохладой овевают.

Только яркий лучик моргнул с просветом солнца,
Юная Психея проснулась ото сна.
Очи голубые видят на сторонце:
Реченьки журчанье, и персиковый сад,
Оливы и гранаты чредою, без ограды,
И горные вершины, и в блеске водопад,
И мост гранитный,  и шумные стремнины,
Склоны в изумрудах и тихие местины,
Прохладные фонтаны теряются в ветвях.
Аллеи и беседки, близ речки говорливой,
И трели соловьиные усладою звучат,
Дворец на холме мшистом и пики огневые,
Гирляндой пОверх арок--провисший виноград.

Дева полусонная сошла на бережочек,
Пальчик окунула в прохладный ручеек,
Прозрачною водою омыла белы ножки,
В раздумьях опустилась на шелковый лужок.
Ризы отуманены волнует ветерочек,
Только собралася лИце промочить,
Резкий взмах летуче крыла мотылечка,
Ахнул меж бровями, срывая сон очес.
Крыла-опахалом он вдохи облегчает--
Трепета ресниц не скрыли синь небес.

Мотылек, порхая, нарцисса облетает
И с пылкою пыльцою в кустах исчез.
С листика на листик по краюшку цветочка,
Каплею горючей лиет роса.
От хлопот мотылечка, Психеи шепоточка,
Едва ли осушится сиротская слеза.
Украдкою Психея  нарцисса прикасает--
Он кротко уклонился, ссыпая ночи грез.
И слабо покачнулся, зардевшись утра блеском,
Жемчужно прослезился и головой поник.
Психея простодушно нарцисса окропила,
По мостику направилась в безлюдный сад.
Груши и оливы как-то обходила,
К персику приблизилась, персика сорвать.
Бархат персика, спело-золотистый,
На ходу откушала, села почивать.
И скрозь шорох листьев, шум ветвистый,
Слышит звонко-струйный певучий пляск.
Извилистой тропою простилась с рощей,
За каменною глыбой видит водопад.
Навес скалистый, льдом поросший,
КаплИцей орошает лазоревый простор.
Озеро прискальное оделось радугой,
Круг-по-кругу кАплицей звенится хор.
С гранитное теснины струйкою прохладной,
Бежит и пенится водяной узор.
И глядится дЕвица в зеркало озерное,
Глазки промочила , поспешила в парк.

В парке розы алые, пышно-розоватые,
Желтые, и синие, и темно-ароматные.
Но дева преклонилась до бутоны роз,
Едва не обронивши капли слез,
В ладони обернула королеву гордую--
Листик белоснежный стеняет нежность рук,
Рук заботливых,воздушность млечную,
Аромо-одаряя сближенье меды-уст.
И пенье соловьиное над розою руладою,
Истомчивою трелью восторгами звучат.

Психея осмотрительно в залу проступает,
На вздохе, неволно, дыханье замирает:
/,,Уже ли здесь чудовище ужасное живет?
И что такое страшное меня тут ждет?/
В зале полукруглой, как сор летучий,
Розовыми листьями усыпан пол.
Прелесть пяточки и пальчики-подушечки
Острожно избегают аромат-постил.
К столику хрустальному пленница подходит.
На блюдце изразцовом яблоки лежат.
На столике округлом груши вдруг находит,
А в прозрачной вазе--янтари-виноград.
И блюда там заморские, нездешни сладости,
Рыбка, буженина--кушанья для радости...
В кувшине с позолотой--амброзия-аи.
На мягкий стульчик острожно приседает.
Наверное, в раздумиях она все понимает--

Блюда не притронула, кувшину миновала.
Сочность виноградная спелостью манит.
Ручкой-мановением ,ох, виноград прияла.
НЕктара прозрачность волнение студит.
Психея ожемчужно упругость надкусала--
Брызги хладной свежестью стаяли в устах.
Грушу покатила , вишенку сглотнула,
Зевнула, потянулась и села на кровать.
И в пуховой перине глубко потонула.
Облако густое застило очеса.
Дева уст разъемлет, слово молвить,малость.
Целуй супруга нежный смежает лепет уст.
И,, Не глядеть под клятвой,,--шепот в ушко,
--Я муж твой нареченный, душа моя.

Устами упоенно он невинность обжигает,
И плечи под покровом лобзает без стыда.
На персиях означил целуй слегка,
Ножку беломилую коленкой настигает,
Негой ублажает блаженства стон.
И крепкие объятья, слабея, размыкает.
Любовью утомленный Он погрузился в сон.
/,,Ужели рай любови чудовище так одаряет?,,/

Психея приподнялась с  пуховых  перин.
Со столика зеркального лучину подымает.
Страшится оголить чудовища колен.
Она тишайше тянет покрывало-пухом.
/,,Ужели безобразину увижу тут? ,,/
Покров легко скатился--оголилась ножка,
И грудь белобожественна, и сильная рука,
И шея беломраморна сокрылася в подушках,
Уста полуотверсты истомою горят,
Персиковы щечки негою багрятся,
Носик выдыхает небесныя любви,
В кудрях золотистых--листик алый,
Могущественны стрелы к стене прислонены.
Психея изумленная счастьем замирает.
Но капля восковая падает на грудь.
Амур вздрогнул, проснулся, колчан хватает .
--Клятву ты нарушила. И скрылся в море туч.

/После просмотра .,Мифы древней Греции,,/
        29.06.2018г./ред.2025г./