Ты

Из-под волны забытых слов молитвы
Вдруг выглянул печальный небосвод,
Окутанный синеющим пожаром.
И сквозь лучи смеющейся звезды
Мелькнула Ты в закате здравомыслья.

Разрушился, рассыпался скелет,
Держащий мир из хаоса и пепла.
Мелькнула Ты в осколках позвонков,
И в черепной болезненной коробке
Играючи подпрыгнул тихий смех.

Схватить его упрямо я пытаюсь,
Но тщетно — убегает всякий смысл.
Ведь нет Тебя давно, и смех не Твой.
Но смерти стало все равно и жизни.
И потому Ты снова здесь смеёшься.

Мучительно молчишь. Молчишь? Молчишь...
Пытливо озаряешься во мраке, —
Касаюсь помертвевшей кожи. Нет,
Не может быть. Я воскресил из памяти
Лишь дымное подобие Тебя.

Нещадно разрываю в клочья пыль,
Наполнившую комнату до кашля.
Но кашель не мой. Уймись! Остановись!
Мелькнула Ты в бутылочной могиле,
Во всхлипах тишины, машин и ночи,

А я не мог остановить Твой труп,
Танцующий среди подобных мертвых.
Моя рука схватила небосвод,
Что заключён кривым окном в ноже,
И бросила в Тебя. Но промахнулась.

Хотела вновь ударить — я не дал.
Ты все равно мелькнёшь ещё лишь раз,
Как блик из красно-синего огня,
Зажженного по воле медицины,
И вновь уйдёшь, смеясь, опять смеясь.

А я останусь строить вновь скелет —
Все позвонки удержат этот мир
От моего безумья в виде тени,
Что Ты отбросила, когда ушла.
Но жду я до сих пор, что Ты придёшь

Живая. Во плоти. И Те глаза
От ужаса раскроются чуть шире,
Смотря на склеп безумного поэта,
Из горла вырвется крикливый смех,
А череп мой расколется на части.