Бергамасское

Я на узкой зашторенной улице,
Где дома так морщинисто хмурятся
И кичатся своим трёхсотлетием,
Снисходительно врут междометиям,
Воздыханиям, одам величия,
Вознесённым седому обличию.

Ты, как бюргер, расплывшийся Бе'ргамо
И корить тебя, в общем-то, некому.
Рвутся ввысь карандашно отточены
Пики башен в церквях навороченных
И модерн новизной вертикальности
Выползает с барокковой давности.

Поднимаюсь по улице Пи'ньоло...
Эх, годков тебе схлынуло - минуло.
А дома так близки, что целуются,
Когда спит постаревшая улица.
Стонут камни во сне тротуарные,
Снятся глыбам легенды бульварные.

В ранах - трещинах память запрятана,
Не заштопана и не залатана,
Перетоптана и переезжена,
Духом времени с пылью замешена
И безжалостным солнцем опалена,
Перекусана и пережалена.

Вот моя уже высится улица,
Где двоим ну никак не разрулится,
Не разминется им, не уступится
И поклоном развязка не купится.
Им смеются балконы геранями,
Джельсоминами*, розами ранними.

Мне за патиной сизой замшелости
Виден облик твоей престарелости,
Слышен стон из веков затуманенных
От развалин, судьбою израненных.
Не вздыхай город-дед поизношенный,
Поистёртый, но всё же не брошенный.

Я с тобой, старый джи'гало** Бе'ргамо,
И винить меня, в общем-то, некому.

*жасмин (ит.)
** - здесь - прощелыга (ит.)