Дед

Нет, подвига не было. Кто же расскажет про деда?
Обычный рабочий он, мастер высокого класса.
Не призван. Завод оборонный и «Всё для победы!»
Орудия фронту нужны, танки, боеприпасы.

Вытачивал. Смена за сменой… Наставник подростков.
Но голод не тётка, – не ждёт. Истощаются силы.
И слёг человек, понимая, грядущее – просто.
Ты утром не встал, значит, скоро у края могилы…

Варили ремни, и дуранду, столярный – пригодный,
И что-то ещё, да не вспомнить теперь, и не нужно.
Год сорок второй, по рассказам, был самый голодный.
Людей добивала жестокая зимняя стужа.

Дочь слабнет, жена ещё ходит, а ноги распухли.
Семейные карточки ей отоваривать надо.
И холод смертельный, и нечего делать на кухне,
И буднично жизнь утекает из тела. Блокада.

«Вот хлеб принесла», – говорит. Вынимает всю пайку.
Лицо его в спазме немеет и мутится разум.
«Дай хлеба мне, хлеба! Попробуй-ка, поголодай-ка!»
На вздохе последнем: «Я съем его сразу… сразу…»

Жена горевала: «Не вовремя умер, а мог бы…
Всего-то три дня его карточка службу сослужит.*
Не выдержал, не дотянул… Что же, переживём мы…
Дитя бы поднять, а потом схороню, если сдюжу».

Буханку дала и отдельно его хоронила.
«У самой церквушки!» Но время такое лихое…
А после войны оказалось – чужая могила.
Один на другом. Там, наверное, двое иль трое…

Военных историй и судеб не счесть – миллионы.
Печатают в книгах, транслируют с телеэкрана
Под звук метронома... Блокады он пульс монотонный.
Я ставлю свечу за покойного деда Ивана.

01.2020

*Продовольственные карточки выдавались в начале месяца, на целый месяц.