Моя душа как-будто грани острия

Моя душа - изгибы острия,
моей души уже не оживить,
отныне знаю - всякий кто не я
душе и телу может навредить.
Отныне знаю - всякому - не мне
мои дела пусты или противны,
теперь порывы не понять сие -  *1
до смеха жалки, жалки и наивны.
Верны завету зверя дураки,
я здесь не нужен, даже - презираем,
мои дороги с миром далеки,
и мы друг друга с ним не понимаем.
Копания в опаде презираю,
чего-то странного, великого хочу,
на суету как на золу взираю,
и сам себя как лезвие точу.
Не мой мирок, я для него чужой,
я не молюсь безликим и спесивым,
природы разные мы видим госпожой,
воспринимая разное красивым.
И там где я легко застыл на час -
толпа сбежала взором не окинув,
мне чужд и молодой и седовлас,
хочу уйти, их суету покинув.
***
Туда где люди - смотрят как и я,
в лице улыбка - тоненькая нить,
и где душа - не грани острия,
и где могу с людьми поговорить.
Всё позабыть как жалкое кинцо,
всех однотипных на порывы и лицо,
тот пепел что безумен и спесив,
от малого отраден, и плаксив.
Внимать в улыбке серым небесам -
записывая новое в блокноте,
не прижимать ладони к телесам,
и думать о душе, а не о плоти.
***
Я раньше сам - желая одного -
в желании был резок и тревожен,
найти-бы плоть для тела своего,
о как-же жалок был я, и ничтожен.
Я как зверек на поводке-удавке,
и был я - ноль, и прочие - нули,
а ныне я сижу в пальто на лавке,
и мои взоры - в небеси, вдали.
Но я молчу, и кажется во глазе
тоска сидит, мне не с кем говорить,
мы видим разное в одной и той-же фразе,
мы разное привыкли возносить.
Мы презираем разное, мирок
впуская в лоно всякого отброса,
царя Содома славит, и порок,
а я люблю подобие Христоса.
И потому - изгибы острия
моя душа, с наточкою стальною
отныне знаю - всякий, кто не я
не осознает понятое мною.


***

И потому - изгибы острия
моя душа, как медленный Харон,
давно я понял - всякий, кто не я
легко способен нанести урон.

***

*1
замашки не понять сие, втройне -
до смеха жалки, детски, и наивны.