Свои штаны я износил

Свои штаны я износил
и чтоб не усложнять простого,
Поэта путь я повторил
и пригласил к себе портного.
Но время, правда, принесло 
свои и в это измененья,
он, уважая ремесло,
мне у себя назначил время.

И вот я попросил портного
чтоб он протертый зад поправил
и из кусочка запасного
штанину, что я продырявил,
заплаткой свежею прикрыл.
Я про удачи промолчал:
крылат ты или ты бескрыл
- лишь здесь начало всех начал,
а брюки – это только брюки.
Ношу я их уже давно
и новой для меня науки
им преподать не суждено.

Портной свою работу сделал
и возвращая брюки мне
их напоследок оглядел он:
они теперь еще прочней,
чем новые, сто лет послужат -
сказал, легко касаясь шва.               
Из ателье я шел наружу
и повторял его слова.

Сто лет послужат, может быть,       
Вот только нужно ли мне это?
Мне не придется их носить
в уюте теплого клозета
или в палате лазарета.
И это мне не отменить,
хоть сотню раз бросай монету,
судьбу пытаясь рассмешить.            
Мой брючный путь идет к концу,   
уже грядет безбрючья эра 
и нынче право не к лицу         
мне роль лихого кавалера,
что со времен СССРа
себе я часто примерял
не зная ни границ, ни меры,
ни синевы иных начал.

Тогда я честно отвечал   
на тот вопрос, что не был задан,
а в несчастливый день молчал               
я вместо страстной серенады
(ну просто не был ей обучен)
и вот, сражен был наповал,
как в старину лихой поручик,
что на удачу уповал,
да видно не на этот случай. 
А я в грязи маршировал,
о чистоте не думал брючин
и сам себя воображал
любого генерала круче.          
Я в брюках жил, я в брюках спал,
другой судьбы я не канючил
и выгод новых не искал.   
      
Ну в самом деле, кто же знал,
что вечер на меня наступит
и брюк моих материал
бумаге только не уступит.
Я много лет прожил на свете,   
и кажется мне иногда,
что я за этот свет в ответе,
но мне ответ не угадать.
Я стал все чаще молча плакать
ни от чего, ни для чего,               
и умиляться чуши всякой
воображенья моего.
И время, что совсем недавно   
я торопил и понукал,
само бежит как своенравный
и пошлый телесериал.

И вот портной мне шанс дает
попытку жизни сделать снова,
закрыться на переучет,
суфлером в яме оркестровой
роль слово в слово рубануть             
и затвердить все диалоги,               
оттенки смысла подчеркнуть
и выйти на поклон в итоге.

Я вспомню строки старых песен,   
и песни новые спою
(без слуха, для меня он пресен
- по нотам петь я устаю).    
Я все ошибки повторю,
я буду сам себе доступен,
и сам себя уговорю            
на безрассудные поступки.               
Приемлю все, хоть черта в ступе,
- я и его благодарю!               
Я буду горд и неподкупен,
Но с ним авось договорюсь.

Я в грязь дорог опять залезу,               
Я сам себя перехитрю
назло каленому железу.
И прописям. И букварю.
Урок их в первый раз полезен,   
но новому календарю
он будет мало интересен
(а впрочем - после посмотрю).

И этой жизни вечный круг          
закончив по второму разу,
то, что останется от брюк
отдам по срочному заказу.

…

Ваяет шпору гимназист,
горнист из горна давит звуки,
а безнадежный оптимист
влезает снова в те же брюки.