рассказывай

в шепоте, в шепоте.
раскрылась стезя.
тормоз зажег фитиль фингала.

точно проводит линейка,
и буквы, как ангелы,
утопают в параллелях.

система пишет приоритеты,
скрывает знакомые имена,
пророчит затмение чисел.

на чердаке множество эквивалентов,
раненые дыры, почвы гнетущие,
рыла смакующие воздух,
оконные принадлежности.

здесь, здесь сабля.
она кует, она пихает,
она скрывает,
как пот, как кровь,
льется безвозмездно.

льется также топор,
власть ,амфибия.

творог плавит уды,
масть клевер тащит.

учи, малыш, учи
проституток вмазывать
почтамт в газету костей.

крутит лямка,
пачка вертит семерку,
кукушка снимает
двери лейтенанта.

почта падуча,
линейна,
гвоздодерна в ушах,
в шалашах.

честь отдает капля,
честь отдает капля.

мощь теснится в ушах,
в образцах мата ,
в примерах отстранения.

секс стискивает амплитуды,
наряжает племянников карманных
пеликанов.

сторона обзаводится,
и это факт.
тело сжигает газеты,
тело мнется, визжит,
сокращается стезею
праведною.

кишит? кишит палец пальцами,
и толк в сем великий,
мясокостный.

роды памфлетируют,
муки аплодируют ботинкам амнезии.

село - это преимущественно катарсис
моторов, валенков, малахитовых сердец,
сквозь клинья и жабры,
сквозь пепел, труха,
ори, ори.

медь снизойдет ,
каплет колокол возможности.

плачет гризли отделения.

сей час возьмет мундштук,
сия минута обретет железные
пробелы.
войдет она, рябая,
хвостатая.
кто вошь? кто вокзал?
что напильник? что парабола
в пилюле дегенерата?
куда план? куда декаданс?
в этой двери и улица видна,
озабоченная синтезом
пестрых химер.
плачет крот протеза,
стонет кукиш агорафобии.

кричи, стук, кричи.
мучайся, молчание,
издавай буфеты и лавки,
рассказывай пейзажи,
оглобли.

рассказывай.