Том 6 Годы. Книга 3 Часть 2 Девятнадцатый

ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ


К свету...

Смелость наказуема. Поднят семафор.
Очень предсказуемо кончен разговор.
Было обсуждение видимых причин,
После - предложение, собственно - почин.
Спорые терзания. Ветка-бузина.
Скорость наказания. Битая спина.
Жёлтые горошины со'лью на полу.
Кости-числа брошены. Пять часов в углу.
Жа'ркое горение со'гнутых колен.
Сладкое смирение. Мыслей гобелен.
Скверно думать и'нако. Строгий Бог-отец.
Кротки будни инока - сам себе истец.
Сам с собой беседами занят наперёд.
Трудно жить победами, бедами живёт.
Ма'нят бесы спорами. Правда у креста.
Жизнь сложна узорами, взорами проста.
Зависть. Грязь. Уныние. Чёрных крошек взвесь.
Алых красок линия где-то... рядом... здесь.
Образ греют лучики. Лик улыбкой ал.
Знает тайну мученик. Глас обет сковал...


Спасение

Было зябко, холодно в стылом лесу.
Я услышал музыку спящего снега.
Спящий снег? Подумалось - что я несу?..
Вдруг очнулся! Жаркий огонь оберега

Ду'шу грел, касался остывшей груди' -
Милый лик в простой оловянной оправе.
Замаячил свет, меж дерев', впереди.
Зазвучала флейта в четвёртой октаве.

Старый кедр, седой. Жёлтый месяц над ним.
Рядом тропка - в да'ли спешащая змейка.
Вот и я, под лиственницей, недвижим' -
В белых хлопьях чубчик, во льду телогрейка.

То, что снилось - видел таёжный сыч.
От совиных слёз мерзлота подмокла.
Пара скорбных: ''Ух!'' - грустный птичий спич.
Я летел к тебе... Я стучался в стёкла...

Вновь очнулся! Скрипы лесничьих лыж -
Лучших му'зык я не слыхал доселе...
Я бы умер, если б не ты, малыш -
В самом деле, страсть моя, в самом деле!


И так бывает

* * *
Сцепившись, кирпичным ''составом'',
Высотки застыли у края ''перрона''.
Перрон-тротуар наполнялся кричащим народом,
Гудел приглушённо. Люд пёстрый сновал вдоль ''состава'',
Прощался до срока с покоем.
Такси уезжали направо.
А влево троллейбусы, длинной колонной,
Тянулись неспешно, казались смешным корнеплодом.
Из красных ''вагонов'' порой вытекали оравы,
Но тут же сливались с рекою...

Так день начинался проспекта.
Меняя цвета, направления, прыткость,
Проспект становился живым неразумным животным,
Следить за которым не просто небесному Зорро -
Проспектов под ним километры.
К тому же, загадочный Некто,
На крыше вкушавший прозрачную жидкость,
Себя ощутил аппаратом простым, беспилотным,
И ринулся ввысь - воспарить над ''вокзальным'' простором,
Но видно шагнул против ветра...

* * *
Нерастраченная Нежность умирала за забором безразличья.
Нерастраченную Нежность не пускали прогуляться под луной.
Лютый отчим Дикий Нрав упрятал в башне навсегда - судьба девичья.
Мама Искреннее Чувство отравилась сладкой ложью-беленой.

Нерастраченная Нежность умирала в коридорах строгих правил.
Этикет - надсмотрщик бравый - охранял от светлых дум входную дверь.
Этой маленькой страной, в снегах затерянной, Холодный Разум правил,
И слыла страна надёжной, проживающей без лиха и потерь.

Как-то утром пролетело мимо замка жаром пышущее Что-то.
Распустился в тёмной башне удивительный алеющий цветок.
Зазвучала в серых стенах одинокая трепещущая нота.
Нежность крылья распахнула и нырнула в горячительный поток.

Краски новые - ярчайшие - палитрой заиграли над страною.
Свет разлился, озаряя восхитительно сверкающий покров.
Нерастраченную Нежность закружило, вознесло над пеленою.
Мир нашёл её объятья. Улыбнулась, жар несущая, Любовь...


Диптих

ЖИЗНЬ ПОЭТА...

Поверить правде частых откровений,
Принять душой чужие времена,
Избавить дух от взлётов и падений,
От страхов сна,

Узнать, что бес приходит с доброй миной,
А Бог обычно светел, но суров,
Увидеть лорда Байрона с Мариной,
Их свет стихов,

И там остаться, где перо скрипело,
Чернильной ручки лился перламутр,
Где вязь вечерних букв плелась умело
И мудрость утр.

Потом' вернуться в наше сумасбродство,
Открыть в себе неведомый резерв,
И свергнув ниц духовное уродство,
Создать шедевр,

И быть мерилом каждой яркой фразы,
И стать объектом тысяч строгих глаз,
От грязных рук, привыкших трогать стразы,
Сберечь алмаз.

Узревши чудо, с явью не расстаться,
Смотреть, как вьётся времени река,
И длить свой век под масками паяца
И дурака.

Опять спешить вослед за звёздной парой,
Попасть на пир заслуженных особ,
Спросить, столкнувшись с мудрой бабкой старой:
''Я - что, усоп?..''

... И СМЕРТЬ.

С гвоздиками ваза.
В напутствиях - жалость.
Бессилия жало.
Бескрайность предела.
Всё крупно, всё слишком
В прощаньи нелепом
С надрывом накала.
И мрачность убранства -
Последняя малость
В кошмаре крестов и оград.

Врач тихо сказал про исход -
Подтвердил доброхот.

Душа, раз за разом,
В свой ''дом'' возвращалась,
Глаза открывала
Остывшего тела
И видела крышку,
Обитую крепом,
Стремглав улетала
В иные пространства,
Там слепо металась,
Но вновь возвращалась назад.

Изыскан у жути фасон -
Летаргический сон...


Яга и К

Вслед за стайкой поэтесс,
При венце и жезле,
Я вошёл в волшебный лес.
Местный бес на ёлку влез.
Барышни исчезли.

Я к оврагу, напрямик,
Думал - там' красотки,
Глядь - на дне журчит родник,
В тот же миг к нему приник,
Тьпфу - родник из водки.

Я на го'ру, матерясь -
Осмотреться средство.
Под ногою ветка - хрясь,
Я с разбегу носом в грязь -
Замелькало детство.

Что мне делать? Я к реке -
Умываться спешно.
Щёки в тёплом молоке.
Шмель-гигант летит в пике'
(Укусил, коне(ш)но).

Боль. Несусь. Глаза горят.
Стоп! Изба на ножках.
Бабка - добрый кроткий взгляд -
Шепчет - гостем будешь, ''брат'',
Отдохнём немножко,

Мне мигает, ма'нит в дом,
Ножку оголяет.
Пряный запах из ''хором''.
Бабка в раже, бьёт челом,
Говорит о рае.

Грохот. Я смотрю наверх.
Змей Горыныч в шали,
Элегантен, словно стерх,
Ох, ревнует бабок-стерв,
Рассекает дали.

Я стою' - ни жив, ни мёртв.
Со'вы, кошки, гуси,
Царь бессмертный, тёмный лорд -
Сотни харь, десятки морд.
Господи Исусе!

Сердце сжалось от тоски -
Русскому потеха.
Я берусь разжать тиски,
Тру макушку, тру виски' -
Только без успеха.

Я хватаюсь за перо,
Глажу бакенбарды.
Нарисую-ка таро,
Нагадаю злыдням про...
Выручайте карты!

Нету веры. Как же быть?
Напирають бесы!
Нужно, мать твою етить,
Проявить герою прыть.
Где ж вы, поэтессы!..

Я не помню, как убёг.
Лес остался сзади.
Милых дам найти не смог,
Но старался - видит Бог.
Заплутали девки...


* * *

Вот и нет меня.
Давно ли нет? Недавно?..
Год на год' менял,
Бесславно жил, но славно,

Красным красил масть,
Любил, мечтал и верил,
Только - вот напасть -
Открылись в вечность двери,

И забрезжил свет -
Доро'га к тайне главной.
Вот меня и нет.
Давно ли нет, недавно?............


Потерянный хутор

Природа в полумраке сжалась. Жалость
Нависла над селеньем безымянным.
Тень древа суетливо удлинялась
Причудливым отростком окаянным.

От жалости - полстрочки до насмешки,
А там ещё - полбуквы до веселья.
Скучали, ждали, стол накрыли в спешке,
Тела', умы спасая от безделья.

Звон рюмок - звуки музыки великой.
Слова спешат, им впору стать твореньем.
Вдохнёт ли жизнь заоблачный владыка?
Не просто стать открытием, явленьем.

А может нам шепнёт Господь: ''Доколе
В вас, люди, будут совесть, честь в опале?!
Зачем вам жизнь? Учиться жить на воле?
А смерть зачем? Сбежать за волей в дали?..'',

И - вместо жизни - выдохнет презренье.
Вмиг мёртвый лист падёт к ногам. Сражённым.
Мир громко ахнет, примет избавленье,
Открытым станет, чистым, обнажённым

И разным: то уловка, то повадка,
То ливень страшный, ветер, громы, вспышки,
То острый ум, то - вдруг - идей нехватка,
То дурь без берегов, её излишки,

То пошлость, то химера, то беспутье,
То слёзы, грусть, участие, тревога,
И розгами повиснут ветви-прутья,
Поманит буераками дорога...
А радостей - то много, то немного,
И ног четвёрка вновь торчит из стога,
И всё - от Бога, всё, друзья, от Бога...

Тень дерева сливается с землёю.
Последний луч блестит алмазной каплей.
В селении заброшенном порою
Скрипят, ворчат сухих колодцев цапли...


Вальс

Я хотел любоваться полётом стремительных стай,
Сменой медленной вычурных форм облаков золотистых,
Наблюдать, как волна, разливаясь, заходит за край,
А потом' убегает и шепчет мне: ''Hasta la vista.''

Я хотел восседать на холме и смотреть на рассвет.
Это чудо, когда над пучиной восходит светило.
Белым парусным снегом сверкает далёкий корвет.
Красота - как известно - спаситель и страшная сила.

Я хотел, чтобы ты поднялась на пылающий холм,
Чтобы страсти вскипели, взыграли огромные вихри,
И настигла любовь, и случился неистовый шторм,
И чтоб счастьем накрыло, а волны послушно утихли.

Я хотел, чтобы ты подарила мне двух сыновей,
И увидели внуки салют бриллиантовой свадьбы,
Раз в неделю (хотя бы), товарищ твердил мне: ''Налей!
Выпьем трижды за дом твой!'' (Вот, где этот дом мой - узнать бы).

Я хотел отыскать главный смысл (был уверен - найду),
Полететь между звёзд просветлённой душою крылатой...
А меня заставляли катиться по тонкому льду,
Заставляли - заботы - бежать по стальному канату,

А меня заставляли поверить ушедшим в закат,
Заставляли - невзгоды - ругать и холмы, и рассветы,
И не встретить тебя, и делиться душой невпопад,
И забывшись не видеть спешащие в небо корветы...

Над планетой бескрайнее небо, бездонная высь.
На холме ни души, только жмутся друг к другу былинки.
Я ползу под холмом, оставляя блестящую слизь,
Но звучит надо мной, в небесах, ''Вальс-Фантазия'' Глинки...


Мне во сне...

От войны не уйти! Я пребуду со всеми в строю -
Как бы не было горько, что рвётся тончайшая вязь,
Что плели целым миром на грани, на скользком краю,
Раз за разом над грязью взмывая и падая в грязь.

От войны не сбежать! Я не встану в последних рядах.
Очень трудно спасать то, что вовсе не хочет спастись.
Мир голубкой парит', атакован десятками птах.
Солнце скрылось поспешно. Задёрнулась тучами высь.

На войне мне не выжить! Но выйду на первый рубеж,
Подниму стяг прозрачный - едиными стали цвета,
Хрупкий мост возведу из отчаянных крайних надежд.
Штрих последний положен. Высокая нота взята.

Закричу в темноте! Пусть забрезжит нечаянный луч,
Богородица-мать улыбнётся с ослепших небес,
Злые демоны спеси, гордыни низвергнутся с круч,
Затошнит, наконец, обожравшихся жадных повес.

От войны не спастись! Все, конечно, когда-то умрут,
Но не хочется, чтобы руинами стали дома...
Утки вновь прилетели, наполнили гомоном пруд...
Голос твой: ''Просыпайся! С собакой сходила сама...''


Наперекор

Боготворю тебя, родная, не хочу,
Чтобы испытывала горе,
Поэтому борюсь с исходом и живу,
Судьбе наперекор,
И мне любые штормы, штили по плечу.
Путь то в миноре, то в мажоре -
Что ж, ладушки. Старательно вперёд плыву,
Приветствуя простор.

Иду по жизни левым, правым галсом -
Любому курсу я бываю рад.
Сказали эскулапы - год остался,
И было это десять лет назад...


1395

Как пришла' беда в воскресе'ние,
После тра'пезы, в полдень-за'полдень.
Разлетелась новость весенняя
По селениям, Волги западней.

Как за Доном - плач, на Днепре - печаль,
Вслед за Волховом, крепли, множились.
Латным золотом загорелась даль.
Ох, не долго мы в мире пожили.

Как явились орды несметные,
Горизонт закрыв тьмою конною.
Помрачнела Русь многодетная,
Трудовая Русь, Русь исконная.

Как поднялись ввысь стражи-ангелы,
И сошла с небес Богородица.
Без чинов ли призван ты, в ранге ли -
Всем пора на подвиг сподобиться.

Кто ж тому виной, что пришла беда?
Правы - как всегда - обе стороны.
Полумесяц, крест, коловрат, звезда.
Гуси-лебеди, волки-вороны.

В полночь-за'полночь мрак пугающий
Обнял страхами землю грешную,
Но возник просвет. Луч блуждающий
Оживил на час тьму кромешную.

Как ушли на юг злые во'роги,
Промышлять разором, набегами,
И остались жить все, кто дороги,
С верой крепкою, с оберегами...


С катушек...

Тает старец снег -
Чахнет, киснет день за днём.
Сотни крошек-рек
Ширят вод журчащий дом.
Чёрных мыслей рой
Солнцем взят в любовный плен.
Солнце - мой герой,
Мой мотив и мой рефрен.
Сбросить гнёт оков,
В печь отправить страхов плеть -
Каждый день таков -
Всех любить и всех жалеть.
Пятна белых рощ.
Хвост змеи' - поток машин.
Вот и первый дождь -
Редких туч пустой кувшин -
Еле-еле - кап!
Смех и только. Юный март -
Снежных баб сатрап -
Кошкам дарит пыл, азарт.
Я спешу в зарю.
Я готов объять ея.
Я живу, горю,
Я дышу - счастливый я...

Я бегал по улице голым,
Сто раз нарушал режим,
Я был заводным, весёлым,
Мне было - год с небольшим.
Сейчас мне - полвека с хвостом.
Я стал сварливым и скучным,
К тому же, дряхлым и тучным,
Рас-су-ди-тель-ным ду-ра-ком...

- Болик и Лёлик?
- Туточки!
- Винтик и Шпунтик?
- Мы здеся!
К болтику болтик!
- Шуточки?
- К пунктику пунктик!
- Агрессия?
Чу, братцы?
Во мрачных потёмках
Больших подземелий
В дырявых котомках
Остатки изделий
Хранятся!
Закончим же трения!
- Обострение?..

Мысли мелькают путано.
- Весна!!! Где же ты?!
- Да, тут она!
- О! Голос юного марта?
Сучите ножками и хлопайте в ладошки!..
- - -
Смеюсь, смеюсь, а на душе скребутся кошки,
С пылом скребутся, с азартом...


Международная панорама

1.
Тогда казалось - буря разыгралась:
Ручьи из крокодильих слёз,
Истерик громы,
Молнии негодований
И возмущения ходули,
А оказалось - Бог, какая малость -
Пронёсся массовый психоз.
В нём три кулёмы
В омуте переживаний -
Пустых, нелепых - утонули.

Им просто возжелалось порыдать -
Воистину - дебилы, б(лин)!

2.
На лужок коровушки
Вышли погулять.
Захотелось кровушки
Волку полакать.

Присмотрел рогатую
Клацающий князь,
Разозлил заклятую.
Та копытом - хрясь!

Нос сухой, пылающий -
Волк в кустах лежит.
Слишком отрезвляющий
Резкий взмах копыт.

Грустно злыдню серому,
Жмётся к валуну -
Вот урок, пример ему,
Воет на луну.

Брошено ''ристалище''.
Басенный финал.
Зря он без товарищей
На коров напал.

Из морали зорькиной
Вывод очень прост -
Коли будет горько ей,
Волк получит в нос.

Да, проста мораль -
Не кусайся, (волк)!


Тонкий мир

Управители здешнего бреда
Ювелирно орудуют плетью.
Каждый взмах - безусловно победа.
С каждым шрамом - шажок к благолепью.

А другие - слащавого нрава -
Тычут пряником в кислые маски -
Так скрывают поборники права
Жадных монстров из западной сказки.

Убежать от злосчастной кручины?
Отыскать родниковую воду?
Просыпайтесь деви'цы, мужчины!
Будем пить чистый воздух свободы!..

Но не слышат уснувшие дщери,
Сыновья, разлучённые с явью.
Я, один в опустевшей пещере,
Проявляю сноровку легавью.

Я хожу по обрывкам прозрений,
По багровым листам предсказаний
В этих гулких проходах сомнений,
В этих склепах больных подсознаний.

Стены в мокрых подтёках. Мой факел -
Свет единственный в чёрном пространстве.
Эти чувства - цепные собаки.
Эти мысли - уродства в убранстве.

Эти руки - подобия молний.
Эти тени - предвестники страха.
Злопыхательств громадные волны,
Топоры в остывающих плахах.

Вход закрыт. Острых фраз сталагмиты
Не удержат прозревшего Вия.
Боль и стыд. Заалели ланиты,
Наклонилась безвольная выя.

Рябь туманных сплетений словесных,
Полонез неразборчивых звуков,
Ряд задач с темнотой неизвестных,
Слабых пьес несусветная скука.

Вырываюсь на волю из плена,
Яркий свет лицезреть ожидая.
Перемена, и здесь перемена -
Мрак, луна, но - увы - молодая.

На чужом прозябаю престоле.
Жизнь-потеха - отель придорожный.
Чистый воздух придуманной воли,
Где витаешь, мираж невозможный?..

Лёд разбит. Новостей недомолвки
В буйных спорах с правдивостью слухов.
И врезаются в тело осколки,
Не касаясь увядшего духа.

Я бреду по равнинам сознаний -
Тот же страх, та же боль, те же грусти,
И не слышу с небес указаний -
Не отпустит тоска, не отпустит...........


Я держу журавля...

Я не хотел никого удивить,
Растекаясь как ртуть -
Я распускал путеводную нить,
Я прокладывал путь.

Я пробегал' по извивам души',
По её уголкам -
Там, где рождается в тихой глуши
Озарений река.

Плавно по гладкому телу скользя,
Констатировал дрожь -
Шторы, запреты, таблички ''нельзя''
Видел рядом и сплошь.

Я попадал в леденеющий мозг,
Пребывал в чистоте,
Но, отвергая поверхностный лоск,
Подходил к черноте...

Взрыв!!! Я добрался до дна!
Очень ясная цель!
Вот оно - сердце! И рана видна,
И гуляет метель.

Что мне осталось? Зажечься, пылать,
Стать живою свечой -
Чтоб отогреть кровеносную рать,
Чтоб любить горячо...

- - -
Воздух - душа, это тело - земля,
Эти мысли - вода,
Сердце - огонь. Я держу журавля,
И за мной борозда...


Юная Муза

Перо невесомое
Кру'жится в медленном танце,
Но слово искомое
Музой запрятано в ранце.

Она, первоклассница,
Рифмы ещё не учила.
Смеётся проказница,
Выглядит глупо, но мило.

А Музы матёрые
Смотрят на юную строго,
На перья, которые
В танце устали немного.

Поэт начинающий
Шапку пред ними снимает.
А гуру всезнающий
Тщетно улыбку скрывает...


Депрессия

Дин-дон, тарелок звон!
Бим-бом, литавр гром!

Зачем идёшь ты, снег -
Когда вокруг весна?
Мне комната тесна
От многих сладких нег.

Наверно знаешь ты,
Что мне уже пора?
Белым-белы с утра
Деревья и кусты.

Пора сбежать во двор -
Подняться нету сил,
И пёс заголосил
Под струнный перебор.

Дутара две струны
Тонируют душе,
А в ней слова - клише,
Эмоции - вруны.

Дин-дон, тарелок звон!
Бим-бом, литавр гром!

Мелькнёт луча блесна -
Взбодрится человек.
Идёт и тает снег -
Весна кругом', весна!

Дин-дон, бим-бом!
Дин-дон, бим-бом!........


Искажение

Всех пичуг я знаю поголовно,
Что поют о чувствах неустанно.
Поддержу влюблённых безусловно.
Хор звучит объёмно, многогранно.

Всех собак, лежащих на асфальте,
Уважаю, трепетно жалею.
Шхуны счастья, к городу причальте -
Станет псам бездомным веселее.

Облака для солнца не преграда,
Проплывают выспренне, забавно.
В строй войду небесного парада,
Пусть идёт торжественно и славно.

Плачут крыши. Вижу я другое -
В каждой капле божья искра смеха,
В каждой луже небо дорогое,
Небо-приз - к чертогам Бога веха.

У весны огромные глазищи,
Завлекающ взор красотки стройной.
Будут дни, и будет много пищи,
Много жизни - вольной и спокойной.

Пью лучи, природе бью поклоны,
Созерцая, чувствуя и слыша.
Счастья поезд занял все перроны.
Стаи вещих птиц сидят на крышах.

Все невзгоды знаю поимённо,
Им пою обрывки колыбельных -
Пусть поспят, а я пойду к влюблённым -
В рай вагонов, лавок корабельных.

Я на крышах птицами обласкан... -
Так казалось в солнечном апреле.
Вот стою', держу ноябрь за лацкан,
Пуст причал, перроны опустели.
И метели, чёрные метели........


Выдуманная страна

Задумчивые светлые улыбки
Вокруг арены замыкали круг.
Звучал концерт: валторны, флейты, скрипки.
Из первой лился чудный чистый звук...
- - -

Держава прославляла справедливость,
По правде жить старалась и жила',
Испытывала к пошлостям брезгливость
И ненависть - к продажным стражам зла.

Страна по со'вести жила, по чести,
Прекрасно знала, что такое - стыд.
И в годы бед - держались люди вместе,
А встретив подлость - плакали навзрыд.

Жила собо'ю светлая держава,
Растила чад в любви и чистоте.
Ходили в церковь люди величаво.
Сверкали алым камни на кресте.

Увы, но длиться, быть не может вечно
Всё, что прекрасно в мире под луной!
Из недр земных взошло, явилось Нечто,
Накрыв страну зловещей пеленой -

Тяжёлой, непроглядной и туманной,
В которой лица, нравы не видны'.
И перестала быть страна гуманной.
О, Господи, дела твои чудны!

Ужасный монстр, державу полонивший,
Голодный зверь, вбежавший в каждый дом,
Добрососедское доверие убивший,
Оставивший надежду на потом,

Заполз на трон. Страна сменила облик.
Развилось Нечто в жабу ста голов.
И полили'сь с престола брань да вопли.
Исчезла роскошь с праздничных столов.

В стране беспечной воцарилась жадность.
Закрылись ставни, вре'зались замки',
Пришла, на смену вольной жизни, стадность,
Порва'лись струны, сдвинулись колки',
И нити братства сделались тонки.

Где скаредность - там ревность, зависть, лживость!
Там нет теперь ни света, ни добра.
Держава прославляла справедливость,
По правде жить старалась... Умерла!

- - -
... Улыбок нет. Арена опустела.
Оркестр ушёл до срока отдыхать.
Шатёр во мрак своё упрятал тело -
Пора поспать, чтоб завтра засверкать... опять... опять........


В царстве снов

(песня)

Кто Софокла* выше -
Только наша Фёкла*.
Жаром-паром пышет
Жаренная свёкла.
Бди, Ираклий*, тише -
Лысина промокла.
Блёкла краска крыши,
В мутных пятнах стёкла.

Битый час
Морру* впору в гору -
На Парнас
Из масс.

Кто Геракла* круче -
Только наш Ираклий.
Фёкла глазки пучит.
В каждой щёлке пакля.
Жизнь - потухший лучик,
Тусклый свет пентакля.
Свара в сакле, буча -
Вот финал спектакля.

Знатный Морр
Связан с нами снами,
Смотрит с гор
В упор...

*Морр - правитель-аристократ подземного мира и царства сновидений;
*Софокл, Геракл - некие греки;
*Фёкла, Ираклий - фантомы неопределённой национальности.


Два счастья

Я, бывало, шёл по све'ту
И смотрел по сторонам -
То кивал налево Фету,
То - направо - входу в храм.

Посылал я поцелуи
Загрустившим небесам,
И бежали сверху струи
По нестриженым усам.

Видя дивные строенья
Небывалой красоты,
Сочинял стихотворенья
Беспризорной босоты.

Где лачуги сбились в стайки,
Друг на друга покосясь,
Слушал - как на балалайке
С небом дед наводит связь.

Шёл вперёд - по бездорожью,
По ухабам, по камням',
Бил поклоны нивам с рожью
И нагруженным коням.

Улыбался поселенцам,
Обнимал руками ширь,
А встречая иноземцев,
Пропевал для них Псалтырь.

Коль нашёл язык - что общий,
Будешь счастлив ты и рад.
Мой ведёт меня, не ропщет,
И в Москву, и в Киев-град.

Я вернусь обратно к лету.
Сладко до'ма по утрам...
И опять пойду по свету -
Мир любить по сторонам.

- - -

Брожу, среди убогих, недалёких,
В каком-то сером неуютном мире,
И только в крохотной двухкомнатной квартире
Мне хорошо всегда. Высоких,
Объёмных, тёплых, многогранных
И желанных тем
Мой полон дом.
Горю' едва-едва, светить пытаясь -
Нет, не согреть - куда мне с толстой кожей.
Тьма душ полупустых снаружи бродит. Всё же
В них искры... На окне узоров завязь -
Мороз на улице. Покойно
И раздольно всем -
Мой полон дом.


Наболевшее

Чуть коснувшись груди' по касательной,
Улетела мечта замечательная,
А взамен, с грифом - ''брать обязательно'',
Завелась аритмия мерцательная.

Гипертензия следом - принцессою,
С ней пажи - ИБС и тромбоз,
А в конце, завершая процессию,
Разноцветных таблеток обоз.

Убежали деньки сигаретные,
Выходные ушли алкогольные,
Позабылись пути безбилетные,
Заводны'е, шальные, окольные.

Аритмия теперь королевою.
Шум сердечный, загадочный стук
Растревожили сторону левую -
Там мечты обитали. А вдруг

Прилетит сокровенная, новая
И прогонит Величество наглое,
Распрощается старость здоровая -
И с хандрою моей, и с подагрою...

Поднимаются рюмки коньячные.
Оптимистов приветствую рать.
Слышу тосты - родные, удачные,
Отвечаю: ''И Вам не хворать!''


Друг

Зубы - есть зубы!

Зачем лишний раз
Показывать?

Сделал свои дела
И домой...


Дуэт

Коварный быт со мной исполнил сделку:
Теплом, комфортом, пищей одарив,
Загнал меня, как чёрта, в табакерку,
Лишив скитаний меж домов и нив.

И я поддался, глупый, на искусы.
Обрюзгнув телом, сердцем охладев,
Лежу в тиши, сжимая чётки-бусы -
С больной душой, состарившийся лев.

В былые годы гнал покой метлою,
Летал, сгорал, желанием томим.
Сума с дырой казалась золотою,
Мерещился, на каждой горке, Рим.

Теперь брожу от хлебных кущ до зрелищ.
Смотрю в себя. Там лёд лелеет тьму,
И пус-то-та - товарищ, не поверишь -
Как так случилось - сам, брат, не пойму.

Коварный быт давно собой опутал,
Сейчас решил добить наверняка.
Избыть бы мне зарвавшегося плута.
Припечь каналью чешется рука.

Я знаю всё, что скажет мне прохожий,
Похожий на Исуса, карапуз -
Рабом у быта быть совсем негоже,
Нелепо жить под тихий шёпот бус.

Быть, иль не быть - ответить, стиснув зубы,
Смотря на свет, придётся самому.
Услышу глас, что шлют с вершины трубы,
Пойду чинить дырявую суму.

Рассвет крадётся сумеречным вором,
На клумбах звёзды - светится роса.
Зашлась гитара нервным перебором,
Ей вторит скрипка - стоном в небеса...


Чудеса

(акустическая гитара)

Я, бывало, не шёл, я бежал по зелёному лугу,
Я кружился, кричал, мир огромный пытаясь объять.
Мне хотелось смеяться, носиться вприпрыжку по кругу,
Разглядеть, не забыть, каждый листик и каждую пядь.

И другим я бывал (говорить о дурном неприятно) -
Не хотел видеть свет и сидел целый день взаперти,
Ни кого не любил, размышляя о людях превратно,
Мыслей светлый поток превращая в теней ассорти.

Новый день наступал, наблюдал я за миром с прищуром,
Зверь лукавый вселялся в меня, хитрой мордою нагл.
Слава Богу, не часто менялся, не слыл самодуром,
Я - обычный волшебник, не хам, не зарвавшийся магл.

Все поэты - алхимики, маги, чуть-чуть чародеи.
Вы уже' догадались - я тоже из тех колдунов,
Что сидят и хитрят, да и носятся, с каждой идеей
И плетут заклинанья из сотен обыденных слов.

Волшебство - это в небо без крыльев подняться уменье,
Это взгляд сквозь века на белеющий праведный свет,
Это дар разглядеть в чёрных солнечных пятнах знаменья,
Это гений очистить мечты, превращённые в бред.

Псих уверен во всём, он не терпит в себе изменений.
Нет, поэт не таков, но он тоже немножечко псих.
Соткан мир стихотворца из тканей ночных привидений,
Из обрезков сомнений, заплаток раздумий седых.

Я, бывало, мечтал о корветах, конях и планетах -
О походах, галопах, полётах. Мне виделся путь.
Задержитесь, мечты! Я желаю вам многие лета!
Вот! Опять волшебство! Обуяло томлением грудь...

Я, бывало, бежал........

(флажолет)


Надежда

Солнце смотрит на Землю слепящим внимательным оком -
Наблюдает, безмолвно скользя по небесной волне.
Повернулась к светилу Земля голубым плоским боком,
Если сверху не строго взирать, симпатична вполне.

Средь зелёных дубрав синеву отражают озёра,
С гор стекают ручьи, на лугах - разноцветный узор,
Птицы громко поют - а капелла небесного хора,
Благолепие, воля, раздолье, пьянящий простор.

Только Солнце беспечным и добрым бывает не часто.
Взор столь пристален, строг, что от кары никак не уйти.
Видит Солнце - живёт на Земле человечества каста
И всё портит, ломает на кратном порочном пути.

Нет, не каждый - плохой, из разумных двуногих созданий,
Но не станет светило кого-то спасать, выбирать,
Всех сожжёт - и вандалов слепых, и строителей зданий.
Закипит, зарычит, просыпаясь, вулканная рать -

Растекутся по свету кипящие красные реки,
Пепел серый накроет луга, чёрный гибельный дым
Расползётся от Явы, Сицилии, Пасхи до Мекки -
Суд фатальный и скорый для всех - кто судим, не судим...

Ну, а может появятся новые мудрые люди,
Улыбнутся светилу, поклонятся тверди земной,
И напомнят другим о любви - о божественном чуде,
И спасут этот мир - и с тобой, мой дружок, и со мной.

Дай, Господь, нашей матушке - дивной планете - терпенья,
Дай отцу - лучезарному Солнцу - своей теплоты!
Есть на небе бездонном - как в море - шпионы-теченья,
Есть воздушные - воздух с душой - невидимки-мосты...


Неужели уже навсегда...

Благородные люди не знают - зачем появились на свет.
Нет им места под солнцем в продуманном скаредном мире.
Образ призрачной правды в высокой живёт голове.

Во дворце, в шалаше,
в модном доме престижном,
в убогой, бюджетной, заштатной квартире
Люди с совестью верят, что помнят - когда-то был правильный век.
Подчинялся законам приличия люд непреложно.
Но с тех пор времена изменились.

Опущенных век,
От стыда покрасневших ланит,
взглядов пылких в порыве едином - сыскать невозможно.

Люди с искренним сердцем, под лампой ночной, изучают стихи -
Дорожат каждым словом, от многих других, отлучённым.
Не дают им покоя былых поколений грехи,
Не мешая
прельщённым маммоной
о сладкой под солнцем поре
хором петь миллионным...


Смерть

Последним пределом - внезапность и плаха,
Приветствую выбор любой.
Не чувствуя боли, не ведая страха,
Спешу я на встречу с тобой.

''Поправить бы ко'су!'' - советую даме.
Смеёшься, не слушаешь ты,
Целуешь мой лоб ледяными устами,
В венок собираешь цветы.

''Поправить бы ко'су!'' - бываю настойчив.
Меня поправляешь: ''Косу'!''
Ныряю в твои изумрудные очи,
Сдуваю слезинку-росу.

Не помня падений, не зная кручины,
Касаюсь холодной щеки,
Готовлюсь, без видимой с виду причины,
К объятьям забвенной реки.

В руках манекенов сухие платочки -
Обычный подлунный финал.
В конце предложения блёклые точки.
Огромный зловещий портал.

У входа стоишь', пальчик сердце рисует.
Не нужно нам встречи другой.
''Прости, дорогая! Не знались мы всуе...''
''И ты, извини, дорогой!..''


Жизнь

Над Ухтой-рекой - дочкой северной,
Пролетали во'роны чёрные -
Над тайгой с поляною клеверной -
Птицы сильные, непокорные.

Шла, недолгая, к завершению -
Ночка белая, скоротечная,
Зимней тьме пора поперечная.
Край на час застыл без движения.

Опустилась пара усталая
Возле пня большого, трухлявого,
Сединой своей величавого -
Там, где спит пока зорька алая.

А на пне сидел волк скучающий,
На луну глядел, да помалкивал,
Про восход-закат много знающий,
Хоть и сильный зверь, вида жалкого.

Луч возник в ветвях - бич незримому.
Полетела жизнь в дали-сто'роны.
Встрепенулся волк, взмыли во'роны -
Поклониться краю родимому.

День громадный, красочный, длительный
Народился в майке берёзовой
С ликом солнечным, кожой розовой -
Томный, благостный и действительный.

Зверю - зверево, Богу - богово,
Человеку - со'хи да бо'роны.
Спать отправился серый в логово,
Улетели чёрные во'роны...


* * *

Мой Бог, что происходит? Я горю'!
Чу! Слышу звуки, что не слышал раньше.
Луна взошла. Молю судьбу о шансе.
С предметами, вещами говорю.

Ищу твой взгляд, твой хрупкий силуэт,
Когда томлюсь у стенки бальной залы.
Летит с небес (о, тяжкий груз немалый)
Простая мысль - тебя сегодня нет!

Смотрю в себя, нелепо бормочу,
Гляжу в окно - повсюду образ нежный.
То хищник я, то мученик прилежный,
То вою, то ''загадочно'' молчу...

Я болен, доктор? Что со мной - беда?
Но вижу - взгляд у доктора не ясен.
Мой Бог, да я к тому ж ещё заразен!
Весна - оберегайтесь, господа!


Музыкальная пьеса

(пиано...)

Простите мне блуждания во мраке.
Мой тёмен взор, нет крыльев за спиной.
Отчаянье, огромною волной,
Несётся на глупца в лихой атаке

И нет спасения. Забрезжил впереди
Едва заметный краешек сиянья.
Ужель напрасны были покаянья,
Пунцовость щёк, тревожный жар в груди

И эта боль? О, лодка дней никчёмных,
Твой парус чёрный рвётся пополам,
Твой груз истлел и стал похож на хлам.
Просить пощады? Во'лны неуёмны...

(форте...)

Сияние, молю тебя, расти!
Любовь, надежда, поклони'тесь вере!
Увидел свет, и с ним увидел берег -
Нет времени роптать, пора грести...


Из жизни русалов

(коллаж не в тему:
На пути препоны, соблазны, наветы.
Где-то там, вдалеке, еле видимый нимб -
Бог идёт по тропинке нехоженой к свету.
Очень трудно, непросто, угнаться за ним...)

Ты снова обманешь меня, родная,
Скажешь, что - нет - не люблю это место -
Здесь, возгордившись, домчалась до дна я,
Здесь опустилась до грязного жеста.

А я не поверю, прильну, поглажу -
Фраза за фразой - тебя успокою.
Брови нахмурив, потребую даже
Вновь возродиться, взлететь над рекою.

Привычное дело - восстать из пепла.
Сможешь, пробьёшься сквозь стылые воды.
Чувствуешь - воля от боли окрепла.
Нет у природы ненужной погоды.

Забавно - на дне жемчуга' в раку'шках.
Смотришь со дна, раскрываются жабры.
Ром и шампанское в глиняных кружках,
Около бо'рта цветы, канделябры,

Луна в четверть неба - ночная лампада,
Парусник белый. Под бой барабана -
Громкий салют, фейерверк звездопада,
Всплеск и парение стройного стана...

А я останусь на дне, дорогая.
Хвост мой чешуйчатый вздрогнет устало.
Буду недолго глядеть не мигая.
Знаю - вернёшься, грустить не пристало...


Городской романс

Мы жили дружно. Наши серые трущобы
Любой из местных знал на запах и на вкус.
Про них слагал и пел Володька-белорус
Частушки с матами. Народ просил: ''Ещё бы!..''

Когда ж соседи из района за буграми
Являлись с кольями в наш честный монастырь,
Сбегалась вся братва на жертвенный пустырь,
И Фима шёл вперёд глумиться над врагами.

Он говорил: ''Прошу пардон, ни в коем разе
Я не позволю тыкать в божеских людей!..''
Таким вот праведным был Фимка-иудей,
Вставал стеной на узких тропках всякой мрази.

А Рац Богдан любил ходить-бродить с гитарой,
У дам стареющих имел большой успех -
Блондин, красавец, в прошлом - доблестный морпех,
Шёл с ''Жигулёвским'', уходил со стеклотарой.

Жил за углом Иван Семёныч - работяга -
Простой, седой, интеллигентный гражданин,
И слава мастера дрожжей' гналась за ним,
И не кончалась никогда в заначках брага.

Армянчик Борька с очень редкой кличкой Мцыга
Весёлым был - харизматичный балагур.
А круглолицый, смелый, искренний Тимур
В трущобы наши забежал ещё из ига.

Но где же я - длинноволосый стройный скромник -
Витаю в звёздах и пишу о них стихи.
Прекрасны ночи и рассветы не плохи -
Такими помню их, и ты, товарищ, помни.

Промчались месяцы. Не стало тех кварталов.
На месте том стоят высотные дома.
Лежат-молчат в столе тетрадные ''тома''
Про звёзды в небе и трущобных генералов...


Славный путь

Что осталось? Вспоминать как под балконом серенады пел,
Как нелепо, безрассудно прыгал с вышки в воду.
Не умел казаться кем-то, замедляться, нажимать пробел.
Доживаю, жизнь прошла, томлюсь судьбе в угоду.

Исчезает бесконечный, каждодневный, золотой восторг.
Слов ажуры, вязи, сети утекают в Лету.
Круглосуточным режимом славен местный моложавый морг -
Много странных заведений по дороге к свету.

От продуманной продажности до гнёта самодурства - шаг.
Это счастье, что стою' не там, где шатко, валко.
Не беда, что заблудился, потерялся в облаках бумаг.
Ни о чём не плачет сердце, ни чего не жалко...


Колдовская любовь

Мудрых волшебниц любить не легко!
Сильные - пленницы дара!
Вечно витают, от нас далеко,
В мрачных чертогах Тартара.

Ночь без луны. Ни двора, ни кола.
Шёпот, туман, кривотолки.
Ты убегала, круша зеркала.
Шёл за тобой по осколкам.

Ропот теней. Твой безудержный спринт.
Нить, освещённая страстью.
Даль, горизонт, пустота, лабиринт.
Кубок несбытного счастья.

Сюрреализм, парадокс, авангард.
Прыгал я ша'ром игорным.
Темень оврага - надёжный твой гард.
Белое виделось чёрным.

Я наколдовывал руны не те.
Краски и звуки исчезли.
Ночь без луны. Зеркала в темноте.
Красное слово на жезле...

Вспышка! Раскаты! За молнией вслед,
Мысли помчались лучами!..
Ты, завернувшись в коричневый плед,
Ёжила зябко плечами.

Ты улыбалась и морщила нос.
Тлели сомненья в камине.
В форточку вылетел лишний вопрос.
Тайн не осталось в помине...

Что это? Сказка? Сусветная дурь?
Посох сияет во мраке.
Звёзд полуно'чный молочный патруль
Славно танцует сиртаки.

Тесное небо (Взорвётся! Не тронь!).
Красок вернулись оттенки.
Сердце зашлось - стоголовый огонь
Лижет ожившие стенки...


Пленэр

Снегом покрытые, пики холодные -
Горного мира цари.
Мимо плывут облака сумасбродные
В розовых брызгах зари.

Ястреб внимательный, плавный до времени,
Чистый простор бороздит.
Вождь ослепляющий звёздного племени
Держит дорогу в зенит.

Люди суровые, в шапках, с кинжалами,
Строго глядят на восток.
Пчёлы - красавицы с острыми жалами,
Радуют каждый цветок.

Даль голубая - неровная линия -
Графиком яркой судьбы.
Круглое озеро - синее-синее -
Словно итог ворожбы.

Грозные склоны, ложбинки укромные.
Ве'тра степенный вокал.
Жилки растений, невидные, тёмные,
Прячутся в трещинах скал.

В воздухе запахи с нотою сладкою.
Слышится голос реки.
Дикие козы пасутся украдкою,
Статью стройны и легки...

Это ль не счастье(?) - с природой венчание -
Крепкий любовный союз:
Снизу - собачье родное ворчание,
Сверху - Христос Иисус!


Куплеты

1
Вид замечательный и привлекательный.
Моё почтение, мюсьё, мадам!
Ведь я, внимательный, доброжелательный,
Хожу и радуюсь счастливым дням.

Париж с монмартрами, рулеткой, картами
Я изучаю весь последний год.
За днями-стартами слежу с азартами.
Забыл, где выход здесь, но знаю вход.

2
На старой кривой таратайке
Вожу я тебя на коньки.
Щебечут крылатые стайки,
С восторгом глядят на пеньки.

А всюду такая погода,
Что хочется листьев и роз.
Скрипит боевая подвода.
Блестят многоцветья стрекоз.

Коньки - очень важная обувь
Для тех, кто душой молодой.
Решайся, обуйся, попробуй,
Дворец посети ледяной.

Ты видишь, какая погода?
Какие красавцы - пеньки?
Как много в июле народа
Спешит во Дворец на коньки?!.

3
Растроган душевною песней -
Мотив заунывный в 7-40 утра'.
Доро'га под песню чудесней.
Бежит поезд длинный. Шумит детвора.

А птицы летят параллельно.
Их ждёт север крайний, любовь и птенцы.
Не спится от милой отдельно.
Спешит ж/д лайнер. Звенят ''бубенцы''...

4
Хлеб-соль возьму-ка я, и поднесу-ка я!
Пускай не думает почтенный тать
Наш новоприбывший - совсем не сука я,
А честный форточник, ему под стать.

Хлеб-соль отведает и отобедает.
Закуска славная - чем Бог послал.
Налью две рюмочки, восславлю ''деда'' я -
Так и подружимся, базар-вокзал...

5
Она оденется, потом' разденется.
Стоит' кудрявая, потупив взор.
То зной, то дождичек, а то метелица.
Зазноба стройная глядит в забор...

6
Ох, какие вы грязнющие
И, наверно, очень злющие!
Ну, а если вы не злющие,
То какие вы тогда?
Очень вы свиноподобные,
Существа одноутробные,
Существа одноутробные,
Сёстры - горе да беда.

Что-то шепчет мамка-старица.
Ложки падают и валятся.
Ржавым боком смотрит палица.
Тучи с самого утра'.
Протекает снова крышица.
Молча камень точит мышица.
Голос хриплый еле слышится:
''Поспеши за мной, сестра...''


Гадюкино

Туч свинцовая короста
Облепила небосвод.
Дождик маленького роста
Ходит задом наперёд,

Смотрит в землю, тянет ручки,
Машет фибровым платком.
Молний ветреных колючки
Водит в вальсе дядька Гром.

Небоскрёбша - дом высокий,
Тычет шпилем в небеса,
Расхрабрилась - руки в боки.
Окон длинная коса

Рассветилась, разорделась,
Смыла девственную пыль.
Где опасность - там и смелость,
От колючек красен шпиль.

И другие, вслед, домишки
Расплясались тут и там.
Жаль, что люди, словно мышки,
Затаились по углам.

Дни, недели и декады
Длится танец-хоровод.
Не хватает только града
Граду трогательных вод...


Рисунки на полях

Безвременье. Покой. Гляжусь в пространство,
Блаженный от того, что нет вестей.
На стенах небогатое убранство.
В углах кувшины, полные костей.

Невзгоды в дом ещё не постучали,
Ещё заботы где-то сладко спят.
Незримый свет разлившейся печали
Исходит, повторяется опять.

Миг счастья длится, Боже правый, длится.
Моя фигурка нежится в пыли.
Лежит в футляре матовая спица.
В журнале крыса с мальчиком Дали'...

Смещение! Тик-так. Смеются стрелки.
Движение на западе - заря.
По кухне бродит быт, звенят тарелки.
Кораблик спешно сушит якоря.

Что ж делать мне? Луна. Ничто не вечно.
Стараюсь встать. Пытаюсь бить в набат.
Надеждам края нет, но цель конечна.
Щека. Слеза. Никто не виноват...


Дно

По крохам собирается наследство.
Мы созреваем, крепнем... и впадаем в детство.

Сибирский стерх,
Назло дурной погоде,
Средь туч завис,
Парит' давным давно.
Под ним луга, поля,
С них глаз не сводит -
Грязь и трава,
И деревце одно
Стремится вверх -
Такое по природе,
Корнями вниз...
Не всё ли нам равно:
Выходим из нуля,
К нулю приходим -
Жизнь такова,
Другой нам не дано.
Растим химер,
Храним тузы в колоде.
Нетрезвый твист,
Кульбитное бревно,
Паденье, voila' -
Так колобродим.
Ввысь голова...
А в небе неба дно!

Мы жжём. Мы от ожогов ищем средство.
Дно приближается... и никуда не деться...........


Бесы

На проспекты, на улицы
И на площади людные
Вы выхо'дите, дерзкие,
И кричите в толпе -
Мол, не надо сутулиться,
Времена нынче трудные,
А правители мерзкие,
Сплошь одна шалупень.

Вот и сребреник новенький
Ждёт в загадочном офисе,
Будет жечь ляжку мокрую
Вдалеке от стыда -
Видно мало вам кровеньки
Там, где бисера россыпи.
По над пропастью, по' краю
Разгулялись стада.

Все призывы к восстаниям
Им желанными кажутся,
А подсказчики тутоти,
Подгоняют ''плетьми''.
Люди, шкуры барании
Не носи'те пожалуйста,
Смуту с волей не путайте,
Оставайтесь людьми.

Маски скрыты под пудрами -
Отвлекая от важности,
Раскричались залётные,
Выпускается пар.
Слава Богу, есть мудрые,
Видят впронизь продажных вас,
Колдовство мимолётное
Возвращая в Тартар...


Новый день

Я мечты запираю в комод,
Не хожу по опасному краю,
Где-то мост нахожу, где-то брод -
Доживаю.

Безучастно смотрю в пустоту,
Отложив неотложное дело -
Доживать на дежурном посту
Надоело.


Рабоче-крестьянские
Взлёты-паденья -
Разбились в пространстве
Пилоты на звенья,

Простор рассекая,
Стараются выжить.
Задача такая -
Пробраться поближе к мечте...


Теней изобилье.
Забрезжит рассвет:
Забуду все тени,
Из светлых плетений
Опустится плед,
Скроет крылья.

Убудет, прибудет.
Не будет пустот:
Влюблённые птахи
Насядут на страхи,
И солнце взойдёт,
Выйдут люди.

Растают светила,
Рассеется тьма,
Рождённого мира
Засветится миро,
Цветов кутерьма... -
Всё как было.


Изнутри

Проверьте -
за буграми
наши
Совсем не те,
что были здесь,
И я б хотел
умерить спесь,
Но черти
кочергами
машут.

В родных краях
не сбавишь раж.
Однако,
огрубели
пальцы,
И драка
в акварели
зайца
В словах, ролях
с шестой этаж.

Коль вкратце:
за стеною
слаще -
Всё оттого,
что нас(!) там нет.
Здесь - ''кто кого'',
''тебе - ты мне''.
Признаться -
мир давно про-
пащий.

В нём тёмен свет,
но даль светла.
Казаться
здесь не могут
люди.
Ох, братцы,
нас кино по-
губит.
Ружья здесь нет,
но есть метла...


Моя планета

Моя планета где-то ждёт меня. Когда-то
Я окажусь в её доверчивых объятьях.
Увижу яркий белый нимб, узна'ю брата -
Мне о друзьях приятно думать, как о братьях.

Моя планета мне подарит светлый праздник.
Услышу шум волны, прижав ракушку к уху.
Я стану чист. Вся грязь моя в себе погрязнет.
Навстречу выйдут люди, близкие по духу.

Моей планете всё равно, что я - убогий.
Её любовь слепа, и я ей благодарен.
Подругам-сёстрам, веселясь, омою ноги.
Одежды белые возьму из рук сударынь.

Моя планета снится ясными ночами.
Я начинаю к ней полёт, срываясь с кручи.
Но всякий раз сгорают крылья за плечами,
И вырастают, убивая небо, тучи...


А сердце поёт,
А ум отдыхает,
В истоме душа
Взялась за смычок -
Парящий полёт
По краешку рая,
Вперёд, не спеша.
От слёз горячо.


Сыск

Ше'рлок идёт по тропинке -
От трупа к трупу,
С трупов сдувает пылинки,
Смотрит в лупу.

Доктор, в одеждах адепта,
Улучшил почерк,
Ставит в красивых рецептах
Подпись-росчерк.

Трубка и скрипка - нирвана,
Ветер с Ливана.

Луг преступлений огромен -
Тьма соломин...


Скачки

''Ты зачем разыгралась?!'' - кричу я стихии,
А она отвечает: ''Мы все здесь плохие,
Все мы злимся, когда продают, предавая,
Жизнь - большая война, всюду передовая,
Дружок!''

Мчатся буйные кони невзрачной расцветки,
Сапоги из кирзы заменили балетки,
Древко, тряпица в клетку, не видится мая.
''Круг последний остался!!!'' - кричу, поднимая
Флажок.


*   *   *

Пессимист каков? Да, вот таков -
Говорит, ломая палку, лыжу:
''Не люблю ни баб, ни мужиков,
А себя - так просто ненавижу!''

Нет, мой оптимист совсем другой -
Наливает стопочку, другую,
И разит уныние строкой,
Громко хвалит бражку дорогую...


Кораблик

Далеко ли, близко ли, и давно ль, недавно ли
Мой корабль удаленький убегал от пристани.

Капитан, матросики, пассажирки-дамочки -
Чьи-то сёстры, мамочки - в белой пудре носики,

И мужчины дюжие - усики да бороды -
Ни стары', ни молоды, в пиджачишках, с ружьями.

До поры, до времени были волны тихими.
Не встречали лиха мы, плыли ночью, в темени.

Но не вечно штиль' в правах. С молниями-жалами
Шторм с утра пожаловал. Нам'-то штормы - трынь-трава -

Мой кораблик крепенький. Нам'-то грозы - по' боку...
Смотрит дьявол с облака, отпускает реплики.

Обложили демоны - хари, рыла, ряшечки.
Только мы, в тельняшечках, с Богом. А вот с кем' они?

Водные, небесные позы и движения.
Пробные сражения - грубые, словесные.

Разливаясь грохотом, полетели острые
Речи, фразы - монстрами, тихий ропот - рокотом.

Книжица за книжицей - словоблудства фабрика.
Козырь у кораблика - он на солнце движется.

Закружили ангелы - дуют в парус беленький.
Видно - свыше велено, знаю - не по рангу им.

Волны тридевятые - по вершинам пеночка,
За стеною стеночка. Демоны прокля'тые!

Им ли жить законами? Жалоба на жалобе.
Нам светло на палубе с верою, с иконами.

Тучи слёзы выревут, волны успокоятся.
Трубный голос троицы: ''Нужно мыслить шире вам!''

Выпьем за здоровие и с лукавым встретимся.
Распахнётся клетица... Вот и послесловие:

Близко ли, далёко ли, быстро ли, не быстро ли
Он причалил к пристани, вышли люди во' поле...


Очарованный

На далёкой планете
Живёт очарованный Бог.
У планеты две трети -
Вода, остальное - песок.

Пляж огромный, горячий.
Бог бродит по пляжу один.
Быть не может иначе -
Ведь Он неизменно един.

Херувимы летают -
Ни дня без отчётов и дрязг.
Тренировки джидаев -
Доносятся громы и лязг.

Бог отвлечься не может
От местных успехов и бед.
Очарованный Боже
Не видит далёких планет.

Взглядом к морю прикован,
О чём-то бормочет в стихах.
Кем же Он очарован?
Ответ затерялся в веках'...
- - -
Звёздам больше не веря,
Забыт и Отцом, и судьбой,
Безутешно растерян,
Вращается шар голубой.


Ты осуждай...

Ты осуждай меня, родная -
Я пред тобою виноват.
Нет, верен я - вина' иная
(Уж сто ночей не знаю сна я),
Я стал лжецом - так говорят.

Но ты со мной. Упали тени
На твой возвышенный манер.
Не знал я раньше поражений,
Не ведал зла и прегрешений,
Не видел призрачных химер.

Всё поменялось в одночасье.
Навет доверие изжил.
В веригах мысленных запястья
В огромном зеркале злосчастья
Ночной увидел старожил.

Простить - не смей, не жду прощенья.
Мне стыд - товарищ, совесть - друг.
Забылись верные решенья,
За миг рассыпались свершенья,
Свалившись с дружеских порук.

Ты добродетелью богата,
Витаешь выше птичьих стай.
За ложь чужую - мне расплата.
Да, к прежней жизни нет возврата.
Меня, родная, осуждай.

Пора во тьму - там(!) место слабым!
Забудь меня - я(!) твой позор!
Повсюду ямы и ухабы.
Прощай! (Ох, милая, смогла бы...)
Далёкий путь туманит взор,
Далёкий путь туманит взор...........


Очей очарованье

В ватном облаке - хляби, бездонность - в глубинах,
А молнии-руки готовы объять...
Ощущение ряби в глазёнках-рубинах,
Дырявые брюки, торчащая прядь.

Униженье и смелость - просить подаянье
У Божьего храма осенней порой...
Созревание, спелость, потом' увяданье -
Природная драма картины сырой...


Вершина

С пика пройденных лет смотрит ОН на себя -
На юнца, что застыл у подножья.
Блеск в глазах - ТОТ стоит', всех на свете любя,
Не пугаясь ничуть бездорожья.

ТОТ готов к восхожденью, не зная пока,
Где уступы, где ровные плата.
Горный пик - важный вид, в строгих красках бока,
А спина не поката - горбата.

ТОТ полезет наверх, без страховки, крюков,
Налегке, прямиком к неудаче,
Не увидит, как много ползёт дураков,
Как и он - шебутных и незрячих.

Шаг за шагом, не скоро, но шоры спадут.
ТОТ узнает - никто не поможет.
Только сам и сейчас - круглосуточный труд -
Без просвета, без пауз... и всё же

Будет много побед и весёлых часов,
Мелодрам и невнятных страданий,
Будут рушиться, таять основы основ,
Будут крепнуть мосты ожиданий...

И сейчас, на вершине, когда нужно вниз
Полететь, чертыхаясь и славя,
ОН поймёт, что оставив наследникам приз,
Поступить по-другому не вправе.

В небесах тишина, страх пошёл погулять,
Перепонки на крыльях в прорехах,
Под ногами весь мир и последняя пядь -
Наконец-то начнётся потеха...


Пираньи

Тону в обожанье,
Обласкан любовью.
Вбираю напевность,
Речь - нежная речка.
Но мысли-пираньи
Плывут к изголовью,
Но кляуза-ревность -
Как жаркая печка...

Не видятся выси
В квадрате оконном.
Мир явных симпатий
Сгорает, непрочен.
Улыбочки лисьи
С насмешкой-поклоном
На искренней пати.
Квадрат зарешёчен...

Светило лучами
Неистово гладит,
И новая дума
Сжирает пираний,
Ветра' палачами
Гуляют по глади,
От громкого шума
Парады терзаний...

Подобно трамваю,
Звенят извиненья.
И с лаймом, и с мятой -
Моё обещанье.
К прощенью взываю,
Алкаю прощенья.
Обласкан расплатой,
Тону в прилежаньи...


Луна плыла...

Лиса бежала тёмным лесом,
Мышкуя изредка. Над ней
Луна, седая поэтесса,
Вампира белого бледней,

Висела - полная, рябая.
Лиса бежала, чуя след,
Под лунным светом - голубая,
Сама, как этот лунный свет.

И вдруг лиса остановилась!
Искрился снег. Луна плыла.
Тайга оказывала милость -
Ни ветра в соснах, ни крыла

Совиного. Глазищи лисьи
Светились в тихой пустоте
(И зверь свои имеет мысли
И чувства носит на хвосте).

Лиса метнулась к бурелому,
Чуть слышный треск - возник, умолк,
Ушла к овражному разлому...
На свет огромный вышел волк.

Нос чёрный, трепетный и влажный,
Тревожно слушал лес ночной.
Боец, матёрый и отважный,
Дрожал в тиши, почти ручной...

В трёхстах далёких километрах,
На тёмной улице, одна,
Стояла в слауче из фетра
Кокотка - издали видна.

Ждала наверно кавалера,
Шептала вдаль нехорошо,
Сигарка бурая горела,
А тот запаздывал, не шёл...

Луна плыла над тёмным лесом,
Над спящим городом, под ней
Тянулась жизненная пьеса
Без штор, подмостков и огней,

И только в светлых кабинетах,
Роняя жизнь за барыши,
Царьки в начищенных штиблетах,
Растратив истины гроши,

Смеялись зло, луны не видя,
Запрятав тайны под сукно.
Их, в неприглядном лучшем виде,
Скрывало чёрное окно...

Лиса уснула возле ели...
Затих и волк, упав в сугроб...
Кокотку ловко черти съели...
Царькам надели нимб на лоб...

Луна плыла...........


Явление

Пейзаж Моне' - того, который Клод:
Вода в цветах, увядших в поздней тайне.
Настало время жёлто-красных нот -
Для мудрых мира нет поры желанней...

Прислала хмарь воздушный поцелуй.
Дома нахохлились, прикрыли глазки,
Припали, ёжась, к стенам водных струй,
Страшась небесных пик, боясь огласки.

Но молний фронт не может вечно спать,
Когда, встречаясь, тучи горько плачут,
Когда ветра' снуют, за ратью рать,
А мир поник, погодой озадачен.

Сверканье стрел, стоглавый мощный хор -
Дома' дрожат, отводы грома стонут.
Осенний счёт, созревший приговор,
Свинцовость луж, дельфийский крик вороны.

''Кто солнцу рад, тот любит и грозу!'' -
Твердит мудрец, он прав под крепкой крышей.
Молчит другой - на улице, внизу,
Слова коллеги в грохоте не слышит...

Утих пожар, сошёл на нет азарт.
Ночь - созерцанье, утро - озаренье.
Портрет Мане - того, что Эдуард:
Лицо - пятно, при близком рассмотренье...


Блуждания по осени

Самодовольство - вот' беда!
Я с ней похож на истукана:
Из тряпки чёрная бандана,
В молочной краске борода

(И пара-тройка диких троп
Ко мне спешащих из глубинки),
Дубовый торс, дубовый лоб,
Ни рук, ни ног, глаза - ложбинки,

С утра сверкающая плешь
(Для птиц удобна и просторна).
Чурбан, отёсанный топорно,
Бог - для несведущих невеж.

Стою' на пне - трибун лесной.
Алтарь расколот, тёмен, мелок.
Мой левый бок с дырой сквозной -
Объект насмешек юных белок.

Вокруг крапива, лебеда.
Плевки и жесты без приличий,
А с тем же пнём - пять-шесть отличий.
Ох, самомнение - беда!..


Круги' туги - натянутые луки.
Смерть шепчет, слушает Багдад:
''Должно' добро попасть в живые руки,
А нет - исчезнуть навсегда!''

Багдад не спит, в Багдаде неспокойно.
Ответа нет. Довлеет рок.
Для джиннов - просто игры, людям - войны.
Всему свой срок - таков итог...


О, чудо чу'дное! Выдохнул мир
И скомкал мысли, последнюю фразу.
Слетел с рояля затёртый клавир,
Исчезли фрески, открылся эфир -
Я столько неба не видел ни разу!

А ты молчала... Твой ангельский взор,
Твой символ святости, крылья, корона
И мина - тайна, зеркальный простор,
В котором, с благостью рядом, укор -
Как будто живою стала икона.

Нет чувства шире, чем жертвенный пыл.
Любовь рождается током мгновенным.
Спасибо мигу - случился и был,
Огню поклоны - ещё не остыл.
Словам загадочным и откровенным,

И небу, свету почтение - да!
А ты ушла, растворилась в нирване...
Всё краше листья, живее вода.
Любовь до смерти - всегда молода.
Теперь не страшно, теперь пусть настанет
Зима...........


Ключ

Глубок овраг. На дне бурлящий ключ -
Прозрачных вод мальчишеская прыть.
Клубок коряг вокруг. Лопух колюч.
Ручей ревёт - зовёт чудес испить.

А солнца лик приветствует зенит -
Небесный жар, зияющая синь.
И ветер сник, и тишь в кустах звенит.
Бредёт ''клошар'' под сень лесных богинь.

Спусти'ться вниз, прижаться к роднику -
Прохлада недр коснётся впалых щёк -
Желанный приз, подарок старику.
Высокий кедр глядит поверх трущоб.

Пусть счастлив будет тот, кто изнемог
Смотреть на стены запертых дверей.
Пускай рабу откроется замок' -
Благих вестей заждался ''берендей''.

За ним, вослед, войти в страну блаженств,
Испив надежд из звонкого ключа.
Сто новых лет, сто новых совершенств -
Цветы, одежды с царского плеча.

Из этих мест до сказки - малый шаг.
Не может быть за ним небытия.
На шее крест, в карманах ни гроша.
Пусть тает быль... и с нею таю я...


Позитив

Простую мелодию эту
Подхватит разбуженный хор.
Любовь подойдёт к парапету
И прыгнет к поющим во двор.

Стихийно возникнет в народе
Ни с чем не сравнимый восторг.
Сойдутся друзья в хороводе
Под взятый мажорный аккорд...


Я шагал по судьбе,
Как по старому городу,
Танцевал при ходьбе
И поглаживал бороду.

У потухших витрин
Совершались сражения.
Выживал я один
И мои отражения.

Энергичный мотив
Доносился из форточки.
Возникал позитив
И садился на корточки.

Из парадных дверей
С домофонными трелями
Выползал скарабей
Ярким солнцем, апрелями.

Начиналась игра
Баса с медными трубами,
И сияла гора
Смехом, снежными шубами.

В подворотне, в тени,
Дети грызли сухарики,
И смотрели они
На воздушные шарики.

Поднимался бокал
За совет между странами.
Я по миру шагал,
Как по полке с романами...


Ноябрьский ноктюрн

(Исполняет фальцеттирующий мужчина с ярко выраженным подобием меццо-сопрано. Касаемо музыкального сопровождения: участвуют литавры, контрабас, рояль, скрипка и английский рожок. Соль минор постепенно переходит в ре-диез-мажор и резко возвращается обратно.)

Вступление

Над жилищем последний луч.
Вспыхнет он, не коснётся окон.
Ты давно разломил сургуч,
Достал из конверта локон...

Часть первая

Зачем пришёл туда, где нет любви, чудак?
Здесь всё не так, как ты привык, здесь всё не так.

Огни горят, мерцая, словно вышел срок.
Вот-вот они погаснут, оборвётся ток, но...

Часть вторая

Не спеши уходить!
Не бывает случайных путей.
Этот миг, эта нить,
Этот сумрачный маг-чародей,
Эти люди, чьи лица впуклы -
Безвольные злые куклы
Без сердец, без души.
Уходить не спеши, не спеши...

Кульминация

Над жилищем свинцовый смог.
В серых хлопьях стена и крыша.
Ты давно всё сказал, что мог.
Тебя никто не услышал, но...


Любоv

За бугром чертог белокаменный,
За крутым живёт ненаглядная,
А в душе' горит светоч пламенный -
Всей моей любви часть изрядная.

За бугор лечу птицей белою.
Вот твои палаты, вот горница.
Круг за кругом трепетно делаю.
Мне б увидеть - где сиза горлица!

На бугре травинки подстрижены.
Под бугром тенистое дерево.
Эх, мои виденья из хижины!
Ох, моё страданье тете'рево!

Я построю стены высокие,
Я дворец воздвигну нешуточный -
Чтоб твои стрельцы волоокие
Караул несли круглосуточный.

Прорублю в бугре я окошечко -
Пусть на нас чужие попялятся.
Может быть и милая крошечка
Отодвинет в сторону пялица.

Разгляжу я, как забугорные
Видом первозданным растроганы -
Отложили ставки игорные,
Позабыли модные слоганы.

Разложу соленья на скатерти,
Подкачу бутыль запотелую,
И снесу, глядь, к чёртовой матери
Тот бугор - прости птицу белую!..

За бугор садится слепящее -
Там ему до завтра печалиться.
Чувство ты моё настоящее!
Пава ты моя, раскрасавица!..........


О жизни...

Звучит орган... Задумчивые лики
Глядят со стен, о будущем скорбя.
Нет нот для них. Им слышен крик великий.
Им виден мрак, ползущий на тебя.

Простит ли ангел? Он устал безмерно
Спасать от бед заблудшего глупца.
Со всех сторон к крыльцу слеталась скверна,
А он крылом сметал её с крыльца.

С верхушки лет себя я вижу ясно
Травинкой на некошеном лугу.
Скользит Господь, глиссе его прекрасно,
Травы не замечает на бегу.

Вы мне сейчас пожалуйста поверьте.
Твержу себе - душою не криви.
Весь век писал я о любви и смерти,
А стоило о жизни и любви!..


Как-то утром...

Ах!
Краски лета - зелёное с синим -
Поостыли и сделались серым,
Но зато в мягкой шаткой трясине
Поубавилось запаха серы.

Стройных лиственниц жёлтые кудри
Разукрасили хвойную стену.
Первый снег щёчки леса припудрил,
Частым слёзкам придя на замену.

Государя небесного стрелы
Разлетелись по пням и верхушкам.
Все поляны, тропинки, пределы
Заискрились в алмазных веснушках...
- - -
Жили-были дед да баба.
Двор, колодец, хата.
В рамках местного масштаба
Жили не богато:

Ни барашка, ни коровы,
Ни козы, ни кошки.
Пролетали дни суровы,
Подъедались крошки...

Как-то утром чёрт лукавый,
Злой до неприличья,
Брёл тропой на берег правый
В девичьем обличье.

Обходил село по краю,
Глядь - избушка-крошка
Жмётся к хилому сараю
С маленьким окошком.

Подошёл, увидел бабку,
И скажи на милость,
Та в руках сжимала тяпку,
Тихо материлась.

Разглядела чёрта-девку -
Тьфу, прости ты... Боже!
Пробежала дрожь по древку,
По затылку тоже.

Бабка - божий одуванчик -
Загорелась свечкой.
Дед, покинувший диванчик,
Вышел на крылечко.

В шуйце крест, топор в деснице.
Огненные очи.
Чёрт подумал - что за лица,
Артистичны очень...

Что там дальше было в сказке -
Догадайтесь сами.
Я сгущать не стану краски
Пивом и усами.

Об одном скажу, ребята -
Нужно чёрту в харю
Дать, и жить потом богато.
Слава государю!..
- - -
В срок пороки устроили пляски:
Ложь, предательство, зависть и злоба.
Шаг последний остался до гроба,
Время самое - краски да сказки...
Ох!


Изгой

Над страной щитом небеса.
Туч летящих спорый галоп.
Сверху льётся божья роса.
Смотрит в небо божий холоп.

Капельки дождя на щеках.
На плече седая сова.
Посох в загорелых руках.
В двух ''морях'' небес синева.

Долог путь - дубравы, луга -
Мимо лих и сдержанных слёз -
Край за краем - жизни дуга -
Мимо дум и слов не всерьёз.

Молний нервы - ярость страшна.
Вера, воля, чувства рекой.
Шёпот-крик - молитва слышна.
Крест на шее, в сердце покой.

Что ж душа? Она выше туч.
Божий раб - летящий птенец -
Катится, смеясь, с горних круч.
Счастлив Господин наконец.

Над страной поют голоса.
Божий человек знает суть.
Станет хлебом божья роса.
Будет новый день, новый путь.

Тает туч летящих вуаль.
Сломан заблуждения штырь.
Выше птиц бездонная даль.
Дальше звёзд бездонная ширь...


Невпопад

Вот передача ''Зверьё моё'',
Смотрим сквозь плазму устало.
Как же достало своё ворьё,
Как всех ворьё достало.

А у мальчика-с-пальчик
Отобран минивэн,
Но у крохи есть танчик
И жажда перемен.

Для здорового образа жизни есть средство -
Впадение в детство.

В руках небольшая книжонка
Про медвежонка.

Открыв, начинает читать
Сыну мать,

Потом читает (время не тратили)
Сын матери:

''Я маленький Винни-Пух,
Я бур и глух,

А рядом со мной Пятачок,
В грязи' бочок,

И с нами очкарик-Кролик,
Трудоголик,

И ослик Иа без хвоста,
Неспроста,

А также Сова-подружка,
Старушка,

И глупый наивный Тигра,
Котёнок тигра.

Мы гуляем вместе везде,
От звезды к звезде,

А тем, кому в это не верится -
Вот дверица,

И тем, прочитать кто не смог -
Вот порог...''

Книга прочитана и закрыта,
До срока забыта.

Все стали добрыми и здоровыми,
Почти что новыми.

И не хочется снова взрослеть -
Запираться в клеть...


Недописанное...

Надев аксакалии бурки,
Шагают познанья по скорби,
А следом бегут полудурки -
Несут развлечения в торбе.

Цветок нарисован и... розга
На красном резном коромысле.
В оврагах бесчисленных мозга
Гуляют недружные мысли:

Моральных богатств толстосумы
И розжига войн недоумки,
Почтенные зрелые думы,
Игривые юные думки...

По нахоженной тропе
Ходит сторож неземной
В жёлтой ярмарочной кепке.
В дикой облачной толпе
Он работает с луной
В каждодневной крепкой сцепке.

Звёзды ночью жгут себя,
Днём бездонна синева,
Город туч не замечает,
Нити улиц теребя,
Посылая ввысь слова,
Гулом сто'рожа встречает...

Белым трактом - где песня спета,
Сном - где виден вдали Тот Свет,
Я вернулся с Того, брат, Света,
До него не добравшись - нет...

Конечно мы знаем, влюблённые в мудрость,
О том, что не знают ни гугл, ни ТиВи -
Для лиц есть потребность важнее, чем пудра,
И многое в жизни огромней любви...


Гром

Разлетались стрекозы, жуки,
Возбудились игрой ''благовоний''.
В чистом поле стоят мужики,
Смотрят вдаль - козырьки из ладоней.

Обещала Агапка шторма' -
Бабка старая, знает немало.
Может грядкам свезёт. Задарма
Дождь прольётся. Жара застращала.

Вон и церква - в златой голове
Адамант отражения солнца.
Горизонт утонул в синеве.
Нет ни тучки. С прищуром японца

Мужики смотрят в ровную синь.
Вместо споров - песок междометий.
Зной палящий. Сухая полынь
Горьких ду'хов расставила сети.

Переливчатый жалящий вид.
Мужикам в неизвестности жутко.
У Агапки ни что не болит -
Кроме сердца, души и рассудка.

Фролыч щёлкает злым языком,
Остальные кивают послушно,
Машет Жора большим кулаком...
Гром внезапный! Присвистнули дружно.

Пётр Фомич в удивлении мил,
Восклицает: ''Дожда'лися, братцы!''
Словно занавес землю накрыл.
Перемена цветов, декораций.

Ветер, буря, свинцовый предел.
Пять минуток - и ливень ведёрный.
Божий ангел с дождём прилетел.
Мат счастливый - мужицкий, отборный.

Оживление мелкой реки.
Тучи грозные ниже и ниже.
В чистом поле бегут мужики
До Агапки, чья хата поближе...


Сны Водолея

(А нужно ли взрослеть?.. )

1.
На белой спине декабря
Расписные узоры.
Почтенный художник-добряк,
С бородою который,

Зажёг разноцветные лам-
почки в каждом окне
И дальше побрёл - по делам,
Протирая пенсне.

А люди очнулись от дрязг,
Засмотрелись на виды.
Засовов отчётливый лязг
Распугал все обиды,

Всю ложь, недомолвки, весь вред
От запущенных ссор,
Надуманных ревностей бред
И предательств позор.

За белой спиной декабря
Год прошедший, несладкий.
Про дружбу и мир говоря,
Чёрт играл с нами в прятки.

Он многого, подлый, достиг,
Но старался он зря.
Короткий решающий миг,
И зарделась заря.

Взошла королева. Цветы
Ярко-алой раскраски.
Детишки стоят у плиты,
Игнорируют сказки.

Забывчив художник, не мо-
лод. Их смех - моветон.
Прости - обращаюсь к нему,
Улыбается он...

2.
Это ль не
Странности -
Век толе-
рантности?

Мордочку
Рыжую
В форточку
Вижу я.

В форме
Куличика
Дворника
Личико.

Нравится
Рожица.
Здравица
Множится.

Рюмочки,
Стопочки.
Сумочки,
Клёпочки,

Стрелочки,
Стразики.
Белочки,
Тазики.

Веники,
Тряпочки.
Треники,
Тапочки.

Спрячу я
Пряники.
Зрячие
В панике.

Сладости
По'шлости,
Радости
По'длости -

Это ли
Ценности
Света и
Цельности?

Светские
Гадости?
Детские
Святости -

Где же вы,
Зримые?
Бежевы
Сны мои...


Видение

Над домом моим летел херувим
В золотых эполетах, в серебряной тоге -
Не ангел простой, объятый тоской, спешил на постой
В преломлениях света по горней дороге -
Над домом моим летел херувим!

Багряный закат. Звезда высока.
Может мне показалось, привиделось всуе?
Но крыльев размах, но трепет и страх, но тень на домах
И вот эта усталость, что нынче несу я?
Роскошный закат. Мечта высока...


Прекрасный вид 18-го века

Что Вам нужно, Бельведерский?
Вы сияете и так!
План простейший — изуверский,
Вы ж — я знаю — не простак.

Хлеба, зрелищ на потребу —
Вам ли плоскости к лицу?
Без объёма стыдно Фебу
Заглянуть в глаза отцу.

Он-то рядом, но не вместе.
Впору мыслить самому.
Превратились трефы в крести,
Вини в пики, плен в тюрьму.

Прикоснувшись локтем к трону,
Глупо ждать, открывши рот.
Не пора ли Аполлону
Забежать за поворот?

Жизнь безвольная — на кой вся?
Выход в действии простом:
Засмущайся и прикройся —
Хоть бы фиговым листом.

Серный запах — громкий, мерзкий.
Блеск в глубокой борозде.
Что Вам нужно, Бельведерский?
Вы сияете везде!..


Круговорот

Время пришло, товарищ, бить в свои барабаны,
Камешки собирать, потчевать кур-подростков,
Чтобы в огне пожарищ видеть зажившие раны,
Гладить обвисшую стать, холить достоинств горстку.

Время пришло, дружище, дуть в большие фанфары,
Падать с коленок ниц, трогать звёзды руками,
Чтобы понять, что лишний в вечных волнах' сансары,
В смене похожих лиц. Время встречать цунами...


Струна

Струна серебряная, трет(я)я по счёту,
Смотрела в бездну деки, сдержанно дрожала,
Себя считала нотой соль, ждала почёта,
Имела нрав змеи, невидимое жало,

Тонка была, остра, звенела, коль щипали,
Блистала в лунном свете, радовалась звукам,
Во мраке корпусном мерещились ей дали.
О! Стать бы тетивой для стрел ей, стать бы луком!..


Шторм

Я шёл на корвете. Огромные волны
Терзали могучий корабль.
Пронзающий ветер, свирепостью полный
Во всякий студёный декабрь,

Бил хлёстко по мачтам, носился вдоль борта,
Врезался в скрипучий штурвал.
Немно'го удач там — за пазухой чёрта —
Когда за провалом провал.

Бездонные ямы, шипящие горы.
Стон — вверх, крик отчаянный — вниз.
Мелькания: храмы, земные просторы
И лики живые, без риз...

Я — маленький юнга на палубе белой.
Повсюду бушующий ад.
Пою ''Чанга-Чунга''! Я взрослый! Я смелый!
Вперёд! И не метра назад!..

Под папино ''Крабле...'' смотрел я, смышлёный,
Как, став победителем игр,
Игрушка-кораблик на нитке зелёной
Качалась меж ёлочных игл...

( 2019 г. )