Новогоднее

Там, где солнце и днём не покажет глазка,
запоздалый рассвет ранней темью прищучен,
свой подлёдный туннель пробивает река,
выдыхая в промоины паром колючим.

А вокруг, будто сверху сошли облака,
припорошены пылью сверкающей звёздной,
и чем ярче видна горизонта строка,
тем вернее, что ночь будет снова морозной.
 
Ветви елей нагнуло до самой земли —
держат небо упрямо седые вершины,
накренился на бок, что карбас на мели,
дедов дом в обрамлении зимней лепнины.

Ни над крышей дымка, ни в окошке огня —
сиротливо застыл в ожиданье тягучем,
лишь волнится сугроб вдоль уключин плетня,
а другой, как треух, на трубу
нахлобучен.

У открытой печи в завершение дня,
помнишь, чиркали угли отрывисто-колко,
так уютно мечталось о ярких огнях
и коробках, замотанных в ленты под ёлкой.

Только нынче бежишь мишуры золотой,
света пышных витрин и сиянья салютов,
избалована в детстве простой красотой,
ищет, видно, душа настоящего чуда.

Чтобы снег, минус двадцать, и воздух ядрён,
но тепло обнимает за плечи пустыня,
и опять всё оставишь до лучших времён,
засмотревшись на солнечный шар апельсина.