В августе 75-го

                О-па-на!  В Славкиной голове что-то громко щёлкнуло, с визгом завертелись
шестерёнки, раскручивая маховик воспоминаний.
Он же был!! Он видел!!!
               

               
                В августе 75-го или Первый экзамен 

     В тот момент, когда Славка нашёл свою фамилию в списке зачисленных в музыкальное училище, в мире что-то изменилось. На первый взгляд ничего необычного в августе 1975-го, в котором и случилась эта история, не было.
     Тем не менее, вглядываясь в знакомые с детства очертания домов, прислушиваясь к привычному шуму улиц, лавируя в толпе беспорядочно снующих людей, Славка с радостным удивлением отмечал существенные перемены.
     Солнце светило ярче обычного. Раскраска домов показалась ему весьма приятной. Улицы шумели размеренно и умиротворённо, как если бы мурлыкал сытый гигантский кот. А прохожие не семенили как обычно – подняв воротники и втянув головы в плечи. Они шли уверенно, глядя перед собой. И улыбались друг другу. И Славке тоже.
     Незаметно для себя Славка оказался возле музыкального магазина. Это был его любимый магазин. Славка мог часами рассматривать красочные конверты с большими пластинками, читать аннотации к записанным на них музыкальным произведениям – классическим, джазовым, эстрадным.
     Здесь позволялось брать в руки музыкальные инструменты – гитары, скрипки, балалайки, домры, кларнеты, фаготы, саксофоны и другие. Более того, можно было легонько подёргать струны, поводить смычком, постучать по клавишам или дунуть в мундштук, к примеру, валторны.
     Пробежав глазами по витрине с пластинками, Славка отметил несколько новинок. Среди них была опера выдающегося немецкого композитора Людвига ван Бетховена, как значилось в аннотации – единственная, им написанная. Прочитав краткое содержание, Славка вернул конверт продавцу, подумав, что надо бы уговорить родителей приобрести пластинку.
     Постепенно эйфория от поступления в училище улетучилась. Занятия шли своим чередом. Ни причуды погоды, ни всякого рода потрясения в разных точках планеты никоим образом не влияли на размеренное течение учебного процесса.
     Незаметно подошло к концу первое полугодие обучения. Впереди была первая сессия. И первым значился экзамен по предмету «Музыкальная литература».
     Как всякий среднестатистический первокурсник, Славка не мог похвастать глубокими познаниями жизни и творчества признанных композиторов с мировыми именами, поэтому, больше, чем на «трояк» не рассчитывал, и не переживал по этому поводу.
     Дождавшись своей очереди, вошёл в аудиторию, вытащил экзаменационный билет и сел готовиться. В билете было два вопроса – «Лунная соната» упомянутого выше Бетховена и 40-я симфония Моцарта.    
     Посидев для приличия минут десять, Славка вызвался отвечать. Рассказал, что вспомнил, об авторах, о том, что чувствовали, чем жили в период создания этих произведений.
     Преподаватель Марина Амбарцумовна, которую в силу её возраста и по причине труднопроизносимости отчества студенты между собой звали просто Мариной, с тоскливым выражением лица выслушала его и предложила ответить на дополнительный вопрос. И если он правильно ответит, в чём она откровенно сомневалась, потому что до Славки на этот вопрос не ответил ни один из его сокурсников, если, значит, ответит – то получит «отлично».
     Терять ему было нечего, к тому же очень даже интересно было услышать вопрос, ответить на который до него не смог никто. Славка кивнул головой, выражая безусловное согласие. Тоску с лица Марины как ветром сдуло – она оживилась, подобралась, слегка напряглась.
     И вдруг спросила:
     – Бетховен оперы писал?
     О-па-на! В Славкиной голове что-то громко щёлкнуло, с визгом завертелись шестерёнки, раскручивая маховик воспоминаний. Он же был!! Он видел!!! Уняв внутреннюю дрожь, Славка нехотя протянул, как о само собой разумеющемся:
     – Да…
     Лёгкая тень удивления промелькнула на лице Марины, но она быстро справилась с эмоциями, полагая, что угадал студент случайно, благо вариантов всего два: писАл – не писАл. И с придыханием задала следующий вопрос:
     – А сколько он написал опер, не помните?
     Сказать, что Славка возликовал, – значит, не сказать ничего. От ощущения зависшего над головой лаврового венка на лбу выступили капельки пота. Марина расценила их появление по-своему и ещё больше оживилась. И тут он, не меняя ни выражения лица, ни интонации, произнёс:
     – Одну, это не трудно запомнить.
     Бэмс! Лавровый венок шлёпнулся на голову, слегка взъерошив волосы! Славка невинными глазами смотрел на ошеломлённую Марину и ждал последнего, формального вопроса. Она, похоже, уже прочитала ответ в его глазах. Тем не менее, спросила:
     – И как же называется эта опера?
     – «Фиделио», – без паузы, с лёгким недоумением в голосе (как! Вы не знаете названия единственной оперы композитора с мировым именем?!) ответил Славка.
     Поверженная Марина уже держала в одной руке зачётку, в другой ручку, смирившись с непостижимым фактом – отличную оценку он отработал на все сто. Спасительных соломинок не осталось. И всё-таки, занеся ручку над зачёткой, она с добродушной  хитринкой в глазах спросила:
     – А-а… главную героиню как звали?
     На этот раз Славка выдержал эффектную паузу. Дождался, пока ручка коснётся зачётки. И лишь после того, как хитринку в глазах Марины  Амбарцумовны сменило напускное разочарование, означавшее, должно быть, «так я и знала!», торжественно провозгласил:
     – Леонора! – и про себя добавил: – Сударыня.
     «Сударыня» только покачала головой и пожелала ему удачи. Он, в свою очередь, поблагодарил её за объективную оценку своих скромных познаний в области музыкальной литературы и вышел из аудитории, элегантно поправляя лавровый венок.
     Славке ещё предстояло объяснить сокурсникам происхождение этих самых, столь глубоких и фундаментальных познаний, касающихся творчества великого немецкого композитора, дирижёра и пианиста Людвига ван Бетховена.
     История с музыкальным магазином, при всей её достоверности, была неинтересной и явно не прокатывала.

А здесь о том, куда убежало молоко
http://www.stihi.ru/2020/01/14/5153