А. С. Пушкин. Сказка о Золотом Петушке в обработке

А.С. Пушкин, Е. Гомзяков.
Сказка о золотом петушке

В некотором славном царстве,
В тридесятом государстве,
Жил недобрый царь Дадон,
Свитой  разной окружён.

И соседним государствам
Наносил обиды царствам,
Но под старость захотел
Отойти от ратных дел.

На покой  решил уйти,
Но соседи встали на пути.
Стали  по ночам шалить,
Чтоб владенья  разорить.

Напугали вот  царя,
Оказалось, что не зря.
Лезут с юга и востока,
Очень их врагов тех много.

Что же делать, как мне быть?
Как орду ту мне отбить?
Царь Дадон в дворце метался,
И от страха испугался.


Обратился к мудрецу,
А на деле подлецу.
Шлет за ним гонца с поклоном.
И стоит мудрец перед Дадоном

Взял и вынул из мешка
Золотого петушка.
"Посади ты эту птицу, -
Из металла сделай спицу;

Петушок мой золотой
Будет верный сторож твой:
Коль кругом все будет мирно,
Так, сидеть, он будет смирно;

Но лишь чуть со стороны
Ожидать тебе войны,
Иль набега силы бранной,
Иль другой беды незваной,

В миг тогда мой петушок
Приподнимет гребешок,
Закричит и встрепенется,
И в то место обернется".

Мудреца благодарит,
Горы золота сулит:
"За такое одолженье, -
Говорит он в восхищенье, -

Волю первую твою
Я исполню, как свою".
А теперь уйди и сгинь,
Да в дороге  не простынь.

Петушок с высокой спицы
Стал стеречь его границы.
Чуть опасность, где видна,
Верный сторож ото сна,

Шевельнется, встрепенется,
К той сторонке обернется.
И кричит: "Ку-ка- ре - ку!
Царствуй, лежа на боку!"

Тут соседи присмирели,
Воевать уже не смели:
Так в отместку царь Дадон
Дал отпор со всех сторон!

Петушком он восхищён,
Сам пирует за столом.
Год, другой проходит мирно,
Петушок сидит все смирно;

Вот однажды царь Дадон
Страшным шумом пробужден:
"Царь ты наш! Отец народа! -
Возглашает воевода,
- Государь! проснись! беда!"

- "Что такое, господа? -
Говорит Дадон, зевая, -
Что там, аль беда, какая?"

Воевода говорит:
"Петушок опять кричит,
Страх и шум во всей столице".
Царь к окошку, - там, на спице,

Видит, бьётся петушок,
Обратившись на восток.
Медлить нечего: "Скорее!
Люди, по коням! Живее!"

Царь к востоку войско шлет,
Старший сын его ведет.
Петушок угомонился,
Шум утих, и царь забылся.

Вот проходит восемь дней,
А от войска нет вестей:
Было ль, не было ль сраженья -
Нет Дадону донесенья.

Петушок кричит опять.
Кличит царь вторую рать.
Сына он теперь меньшого
Шлет на выручку большого;

Петушок опять утих.
Снова вести нет от них,
Снова восемь дней проходит;
Люди в страхе дни проводят,

Петушок кричит опять,
Царь скликает третью рать
И, ведет ее к востоку,
Сам не зная, быть ли проку.

Войска движутся всю ночь;
Им становится невмочь.
Ни побоища, ни стана,
Ни надгробного кургана

Не встречает царь Дадон.
"Что за чудо?" - мыслит он.
Вслух кричит, так, где же чудо,
Я  увижу это юдо?


Вот восьмой уж день проходит,
Войско в горы царь приводит
И, промеж высоких гор
Видит шёлковый шатер.

А вокруг лишь тишина.
Разве здесь была война?
Но откуда столько трупов?
Зрелище для глаз не любо.

Все в безмолвии чудесном
Близь шатра; в ущелье тесном
Рать побитая лежит.
Царь Дадон к шатру спешит...

Что за страшная картина!
Перед ним его два сына.
Шлемов нет на них и лат,
Оба мертвые лежат,
Меч, вонзив они друг в друга.
Бродят кони их средь луга,

По протоптанной траве,
По кровавой мураве...
Царь завыл: "Ох, дети, дети!
Горе мне! попались в сети

Оба сокола мертвы,
Посреди лежат травы.
Все завыли за Дадоном,
Застонала тяжким стоном

Глубь долин, и сердце гор.
И затрясся вдруг шатер
Распахнулся... и девица,
Шамаханская царица,
Вся сияя, как заря,
Тихо встретила царя.

«Ну, иди сюда дружок,
Вижу стресс в глазах и шок.
Я тебя  теплом согрею.
Глаз поднять своих не смею».



Грудь царя не кровоточит,
Он притих, глядя ей в очи,
И забыл царь перед ней
Смерть обоих сыновей.

И она перед Дадоном
Улыбнулась - и с поклоном
За руку его взяла
И в шатер свой увела.

Там за стол его сажала,
Всяким яством угощала,
Уложила отдыхать
На парчовую кровать.

И потом, неделю ровно,
Покоряясь, безусловно,
Околдован, восхищен,
Пировал у ней Дадон.

Наконец и в путь обратный,
Со своею силой ратной,
И с девицей молодой
Царь отправился домой.

Перед ним молва бежала.
Быль и небыль разглашала.
Под столицей, близ ворот,
С шумом встретил их народ,

Все бегут за колесницей,
За Дадоном и царицей;
Всех приветствует Дадон...
Вдруг в толпе увидел он:

В соболиной шапке белой,
Весь, как лебедь, поседелый
Старый тот мудрец, скопец.
"А, здорово, мой отец, -

Молвил царь ему, - что скажешь?
Подойди же. Что прикажешь?"
- "Царь! - ответствует мудрец, -
Так, сочтемся, наконец.

Помнишь? за мою услугу
Обещался мне, как другу,
Волю первую мою
Ты исполнить, как свою.

Подари ж ты мне девицу,
Шамаханскую царицу".
Крайне царь был изумлен.
"Что ты? - старцу молвил он, -

Или бес в тебя ввернулся,
Или ты с ума рехнулся.
Что ты в голову забрал?
Я, конечно, обещал,

Но всему, же есть граница.
И зачем тебе девица?
Полно, знаешь ли, кто я?
Попроси ты от меня

Хоть казну, хоть чин боярский,
Хоть коня с конюшни царской,
Хоть полцарства моего".
- Не хочу я ничего!

Подари ты мне девицу,
Шамаханскую царицу", -
Говорит мудрец в ответ.
Плюнул царь: "Так фиг вот: нет!

Ничего ты не получишь.
Сам себя ты, грешник, мучишь;
Убирайся, цел пока;
Оттащите старика!"

Старичок хотел заспорить,
Но с иным накладно вздорить;
Царь схватил его жезлом
По лбу; тот упал ничком,

Да и дух вон. - Вся столица
Содрогнулась, а девица -
Хи-хи-хи да ха-ха-ха!
Не боится, знать, греха.

Царь, хоть был встревожен сильно,
Усмехнулся ей умильно.
Вот - въезжает в город он...
Вдруг раздался легкий звон,

И в глазах у всей столицы
Петушок спорхнул со спицы,
К колеснице полетел
И царю на темя сел,

Встрепенулся, клюнул в темя
И поднялся... в то же время
С колесницы пал Дадон -
Охнул раз, - и умер он.

А царица вдруг пропала,
Будто вовсе не бывало.
Сказка ложь, да в ней намек!
Добрым молодцам урок.