Esther, a sonnet lviii, wilfrid scawen blunt

LVIII.
Где ложь, где правда каждый сам рассудит.
Какая преисподня иль какие небеса,
Смягчат Эстер или для радости пробудят,
Когда души и сердца она вовсе лишина.
Теперь неважно, было рано или поздно,
Настал тот день и больше нет нужды гадать,
Ради чего она скандалила безбожно
В миру, чтобы мог он чуть мудрее стать
И мог познание добра и зла свое умножить,
Из поля зрения ее теперь исчез я навсегда;
Ее слепою злобою пришлось мне потревожить
Но я прозрел и для меня она теперь светла.
      Еще слепым тебя узнать получше я хотел,
      И все же ты добра моя бездушная Эстер!




LVIII.
It might not be. Some things are possible,
And some impossible for even God.
And Esther had no soul which Heaven or Hell
Could touch by joy or soften by the rod.
She could not really love me. The day came,
How soon, how late, I need not to devise,
When passion prayed its last, and only shame
Stood for my portion in a world grown wise,
And I went forth for ever from her sight
Knowing the good and evil. On that day
I did her wrong by anger. Now life's light
Illumines all, and I behold her gay
As I first knew her in my love purblind,
Dear passionate Esther, soulless but how kind!