Esther, A Sonnet LVII, Wilfrid Scawen Blunt

LVII.
Кто любит, тот печаль свою умножит
И для меня мой час торжественный настал.
Одни подставят щеку, эх! иль вроде как одолжат,
Поймут все те, кто в жизни что то знал.
Кому в расплату, а кому то в наслажденье,
Кому для смеха, а кому всерьез,
Кто от очей просящих отвернется в раздраженье,
А кто то с эпитафией любви своей пойдет вразнос.
И той любви, я для себя не видел смысла,
И потому она погибла раньше в назидание другим,
Свое я сердце тяжкое излил вином игристым,
Омыл слезами и молитвой замолил.
      С душевной яростью ко всем святым ко мне явленным,
      Мне дать все это, чтобы быть потом прощенным.




LVII.
This was my term of glory. All who know
Something of life will guess untold the end.
In love, one ever kisses for his woe,
One lends his cheek, alas! or seems to lend,
One has the pleasure, one the penalties,
One is in earnest, one has time to laugh,
One turns impatient from imploring eyes,
And one in terror spells love's epitaph.
There was no wisdom in this love of mine,
Therefore it perished earlier than the rest,
Although I poured out all my heart like wine
And watered it with tears, and prayed unblest
In my soul's rage to all the Saints of heaven
To give me this and yet to be forgiven.