Пчёлочка златая. Фольклорная тетрадь XIV

Владимир Попов

ПЧЁЛОЧКА ЗЛАТАЯ

(фольклорная тетрадь)

часть XIV


63. Ворон каркает-сипит

Ворон каркает-сипит
вольно и красиво:
на кривой сосне сидит
у края обрыва.

И кого он там зовёт,
и чью душу ранит?
То ли в небо уплывёт,
то ли вниз упанет…


64. Так сложилось

Так сложилось. Так сложилось –
где-то что-то обнажилось,
словно дверца приоткрылась,
отзвенело и прошло…

Так сложилось. Так сложилось:
мало что переменилось,
а душе – скажи на милость –
стало очень хорошо.


65. Ах, Париж…

Ах, Париж: «Пардон, Мими!» –
поцелуи страстные…
У них деньги отними –
и они несчастные.

Не люблю я канитель
и горжусь из вредности:
не считая двух недель,
я всю жизню в бедности!

Ах, ядрит, твою ядрит! –
всё живу по-прежнему:
будто времечко стоит
на эпохе брежневой.

Неча старо ворошить –
была жуть и тути…
Как же русскому прожить
без российской жути?

Выйду я на бережок
и вздохну томительно,
спрячусь с девкой за стожок
от судьбы волнительной.


66. Чтобы не было печально

Чтобы не было печально,
чтоб гулять по воле мне,
поцелуй меня случайно
у колодца в Олеме.

Повстречались в прошлом лете
(случай нас порадовал)
на архангельском проспекте
Павлина Виноградова.

И пошли с тобой вдвоём,
как по белой скатерти…
На Кег-остров уплывём
на вечернем катере.

Голос нежный и печальный.
Тихие объятия…
А потом – ночная тайна
за семью печатями.


67. На Архангельск поезд громыхает (песня)

На Архангельск поезд громыхает.
Я в холодном тамбуре стою.
А закат морозный полыхает.
А колёса песенку поют.

Прошумит навстречу электричка,
словно освещённая стена.
Проплывёт лесочек безразличный,
за которым глушь и тишина.

Как печально там и одиноко:
снежная пустыня – путь далёк…
А потом, вдали – в дали глубокой –
одинокий вспыхнет огонёк.

Вспыхнет огонёчек и погаснет,
словно у Вселенной на краю…
Только одиноко и напрасно
я в холодном тамбуре стою.