Дождь в Оклахоме

На улице холодно. Зима и грязные сугробы. Скоро Новый год.

Еду быстро, в машине тепло. Мне улыбается из динамиков Фрэнк Синатра. Навигатор знакомым голосом просит через 500 метров повернуть налево.

Бетонный забор. Колючая проволока по верху. Подъезжаю к проходной.
Паспорт. Сумку навыворот.
Заезжаю. Паркуюсь.

Мне холодно.
В моем мире все по-другому.

Узкий коридор. Синяя краска, хоть и свежая, но уже пошла трещинами. Скоро облупится. Стэнды откуда-то из пионерской юности.
Запах еды. Кислая капуста. Да, она. Пустые щи.

Меня встречает приятная женщина. Зам директора. Улыбается. Я на автомате отвечаю на вопросы. Передаю ей большой пакет с письмами и подарками.
Проверяем список. Всего 136 человек.

- Вот этих двух вычеркиваем. Умерли.

Я зачем-то беру ручку и вычеркиваю двоих. Умерли.
А пол недавно помыли. Пахнет мокрым подъездом. Я с детства этот запах люблю.

Мой план и мой мир рухнули. Прямо на свежевымытый пол.

***

В Лондоне дождь.
Выжидаю на остановке, когда капли станут пореже.

И бегом. До станции метро метров двести.
Уххх! Хохочу. Промокла.
До Victoria Station мне четыре станции.

Я давно мечтала съездить на Стоунхендж. Долгие годы рассказываю о нем студентам. Выхожу на Виктории.
Отсюда я сегодня уезжаю на экскурсию.

Автобус красивый, удобный, новенький. Гид - потрясающий брит. Народу полным полно. Столько вариантов английского разом вряд ли услышишь ещё где-то.
Я сижу у окна. Слушаю. Похоже, я одна здесь думаю не на английском.

А вот и сосед. Седой. Высокий. Худой, как жердь. Лет семьдесят с гаком. Глаза живые. В руках старый фотоаппарат-мыльница.
- Здравствуйте, приятно познакомиться.

- Знаете, Алекс, детей с женой у нас нет. Мы путешествуем. Да, в Англии пятый раз. Люблю ее. Старую Англию.
Жена заболела. Я один.

- Знаете, Алекс, я рад, что мы сегодня с вами путешествуем. Я теперь кое-что знаю о русских людях.

- Знаете, Алекс, у нас с женой нет детей. Мы копим на дом престарелых. Было бы прекрасно, туда попасть лет через пять.

- Алекс, пишите мне. Вот мой емейл. Фото на память. Хочу показать вас друзьям в Оклахоме.

Мы переписывались два года. Жена выздоровела.
А потом переписка оборвалась. Очень верю, что Джон просто переехал в дом престарелых. Его адрес до сих пор высвечивается у меня в строке поиска. Я его не вычеркиваю.

***

136 писем. От девочек и мальчиков.

Макс уже год как учится, а ручку все неправильно держит.
Пишет. Старается. Придумывает доброе. Желает. Запечатывает в конверт.

Так хочется, чтобы мир стал добрее.

***

- Да, конечно. Одно письмо вы можете отдать лично. Кто у вас там?
Василий Геннадьевич. Ну, да. Третий этаж, комната 5. Сами найдёте?

Пол высох. Снова пахнет кислой капустой.
На втором этаже живут женщины. Мужчины выше. На третьем.
На лестнице пахнет сигаретами и мочой. Щи были лучше.

С лестничного марша попадаю в коридор. Справа и слева комнаты. Двери открыты.

Шуба у меня расстегнута. К чему я ее надела...
Неуместная. Я будто вошь на лысине.
Где же эта пятая комната...

- Эй, Снегурочка, я б тебя отъ@бал!

Пять. Пятая. Три кровати. Окно без штор. На гвоздях висят какие-то пожитки. Хлеб и что-то ещё в тарелке. Сколотая. Надо бы ее выбросить. Примета плохая.

Василий Геннадьевич. Смотрит с интересом.
Достаю письмо и большую шоколадку. Отдаю.
Огоньки в глазах гаснут. Мои слова уплывают невостребованными в открытую настежь дверь.
Ещё слова. Ещё. Кончились.

Третий, второй, первый. Кислая капуста. Зам директора.
Все понимает.
- Да что вы. Спасибо. Они ж бомжи, зэки, лишенные родительских прав.
Чай будете?

***

Фрэнк, ты такого не видел, наверное. В Оклахоме, наверное, дождь.