Откровение - Глава 6 - Выбор - Часть 4

Но тесная его пещера,
Как-будто бы ему в ответ,
Незримо раздалась в размерах,
И рдяный, всепалящий свет

Оплавил всякий её угол
Сияньем яростным своим:
Се в пламенеющей кольчуге
Явился грозный херувим,

Уже знакомый Иоанну.
И перепуганный старик,
Опять укрыв свой взор за дланью,
Главой повинною поник,

Небесной ожидая кары:
Вот млатом правды сей же час
Обрушит на него удары
Судьи камнедробящий глас.

Но мирозданье содрагая
До самоих его основ,
Взгремела речь совсем другая,
К которой не был он готов:

Услышан Господом твой ропот!
Но ты, учеников из всех
Быв Им возлюбленный особо,
Прощён за сей невольный грех!

Чрез терн и пустынь искушений
Уединенного поста
Пройдя столь тяжкий путь лишений
По самоим стопам Христа,

Ни раз испытан смертью в вере,
Ты с честью страсти превозмог!
И днесь тюрьмы отверзлись двери;
Твой вышел заточенья срок!

И путь тебе лежит отныне, -
Да воле Господа внемли!, -
Через моря, леса, пустыни,
За самые края земли,

Дабы племёна и языки,
Какие только в свете есть,
Из уст твоих, как дар великий,
Восприняли Благую весть!

И голос твой, что гром гремящий,
За всякий воззвучит предел,
Покрыв твой подвиг славой вящей!
Такой тебе готов удел!

Теперь тебе, закончив муку,
Осталось сделать шаг вперёд
И лишь подать свою мне руку,
И мы сейчас покинем грот!'

Ошеломлен от восхищенья
Той мыслию, что наконец
Узрел итог своих лишений,
И что заслуженный венец

Его заветного желанья
Уже сияет перед ним
В маняще светозарной длани,
Что подал грозный херувим,

Восторгом руку опаленну
В ответ тянул уж Иоанн.
Но в миг до соприкосновенья,
Нащупав спрятанный изъян

Своей душой неугомонной,
Поспешность всякую гоня,
С опаской руку вдруг одёрнул,
Обжегшись будто от огня.

В последнее пред тем мгновенье
Успело на сердце упасть
Благочестивое сомненье:
'Божественного плана часть

Ужель и вправду мне по силе:
Распространять Благую весть?
Ведь я столь близок стал к могиле,
Чтоб твёрдо это бремя несть..!

Для столь священного призванья
Достоин ли свои уста
После толикого роптанья
Глаголом отверзать Христа?

И праведно ль земною славой
Прельщаться на закате дней?
Не станет ли она отравой
Для раненой души моей?

Ужель во мне тщеславье дышит?'
Но в то мгновенье херувим,
Как-будто его мысли слыша,
Прервал их голосом своим:

'Свой век душой и телом верно,
Ты Богу своему служил,
И столь же твердо и примерно
Последний искус завершил!

И  посему, коль ты в смиренье
Оставить тлен земной готов,
Уже взалкав отдохновенья
От подвигов и от трудов,

Свершить сие предначертанье
Не чувствуя достаток сил,
Господь тебе из состраданья
Короткий путь благословил -

Достойную тебя награду
Обрящешь через сущий миг:
Над Райским вознесешься садом
И, средь апостолов велик,

Воссядешь Сына одесную
На ликованье Небесам!
Возьми мою лишь длань иную, -
И протянул иную сам.

И херувима речь задела
Живейшую из сердца струн -
Иного не было предела
Мечтам с тех пор, как он был юн,

Как сердце подвигом кипело;
Дабы егда пришлось живот
Сложить свой за Христово дело,
Наградой был лишь этот плод!

И вот за путь безукоризнен,
Спустя бессчётные лета
Перед порогом вечной жизни
Его заветная мечта

Воскресла явственно и зримо,
Сияя как в ночи огонь,
Маня ладонью херувима
Вложить в неё свою ладонь.

Но чем казалось неизбежней
Нырнуть от жажды в сей родник,
Тем на душе его мятежней
Во всякий становилось миг,

Сомнения, что пещинки, множа:
Как раскаленные угли,
Их разум раздувал под кожей,
Чтоб нестерпимо сердце  жгли:

'Достоин ли такой я чести:
Хотеньем лишь своим влеком,
Воссесть на ближнем к Богу месте,
Апостолов возглавив сонм?

Столь щедрое вознагражденье
Чем я от Бога заслужил?
Ужели тем, что в нетерпенье
Неоднократно обнажил

Унынье постыдным бегством?
За низость ли своих измен
В первоапостольское место
Я Богом буду вознесен?'

Но голос херувима грозно
Вновь мысль тревожную пресек:
"Прими сей дар, пока не поздно,
Неблагодарный человек!

Ты получил за всё прощенье!
Отринь метания души!
Прими одно из двух решенье;
К нему на встречу поспеши!"

Апостол, следуя приказу,
Напрягся из последних сил,
Как вдруг его туманный разум
Луч откровенья осенил:

"Между тщеславьем и гордыней
Ужель я выбирал всерьез?
Так вот, по коей я причине,
Оковы заточенья нёс!

Лихого дожидаясь часа,
На самом дне моей души
Сии гноящиеся язвы
Таились от меня всю жизнь,

Укрывшись за святою робой;
И душу исподволь губя,
Почти свели ея до гроба!
Но Бог, и грешников любя,

Пред мной в глухом уединенье
Мои пороки обнажив,
Обрёк на подвиг во спасенье,
Врачуя пагубный нарыв!"

"Каков же выбор твой последний?", -
Вновь ангел гневно вопросил.
И старец вымолвил столетний:
"Покуда не лишусь всех сил

В бою с проказою греховной;
Покуда не сложу живот,
Пав бездыханный и бескровный,
Я не покину этот грот! ..."

Тут образ строгий херувима,
От ярости побагровев,
Обуздывать неукротимый
Не в силах более свой гнев,

Спалил во прах хитон пернатый,
На Иоанна рев и жар
Обрушив, пламенем объятый:
"Как смеешь ты столь щедрый дар

Всемилосердного владыки,
Отвергнув дерзостно, презреть!?", -
И гласа гром его великий
Дробил, терзал земную твердь,

Проклятья изрыгал жестоко,
Как зево преисподних врат:
"Теперь тебе одна дорога -
Навек низвержен будешь в ад!!!"

Но сколь ужасные расправы
Ни возвещал бы херувим,
Всё, как Давид пред Голиафом,
Апостол был неколебим,

На гнев ответствуя смиреньем:
"Меж братьев во Христе своих
Не быть мне первым, ни последним;
Ни большим, меньшим среди них.

Я лишь изгой в святом их сонме,
И в тяжести моих грехов
Иного недостоин, кроме
Геенны пламенных оков.

И, как Господень раб ничтожный,
Повинную главу склонив,
По приговору воли Божьей
Шагну в негаснущий обрыв...".