Откровение - Глава 6 - Выбор - Часть 2

И старец со всего размаха
На твердь обрушившись лицом,
Исчез в клубах густого праха,
Поверх придавленный крестом.

Услышав лопавшейся плоти,
Костей ломающихся хруст,
Кто не сдержал позыва к рвоте,
Кто, сострадая, пал без чувств,

А кто от вожделенья шире
Свой кровожадный взор отверз,
Как на обед на мёртвом пире
Стервятником глядя на крест.

Лишь пыль кровавая осела,
Распятье навзничь положа,
Все на раздробленное тело
Воззрились: тлея и дрожа,

Страдалец ртом разбитым воздух
Хватал сквозь судорожный хрип,
Кровавые глотая слёзы;
Кровавый пот его прошиб,

Все члены кровью прикипели
К кресту; ввалившийся живот
Уже трепещет еле-еле
И чрез мгновение замрёт.

Но взор, что стал ещё смелее,
Он на мучителей поднял,
И тут, поверить в то не смея,
Вдруг Иоанн его узнал

Минули беспощадны годы,
Но друга зрелости своей
Спустя труды, пути, невзгоды -
Он не забыл. - 'Варфоломей!, -

Воскликнул он, но Иоанна,
Что призрака, бессильный глас
Средь многолюдия кургана,
Растаяв, без следа угас.

Тогда, пав на колени рядом,
Через пространства и времён
Неодолимую ограду
Пытался достучаться он:

Но всуе были все попытки.
А между этим Астиаг,
Желая продолженья пытки,
Нетерпеливый подал знак,

И через миг палач придворный
И знаменитый живодёр,
Свой из-за пояса проворно
Разделочный достал топор;

И, весь от наслажденья млея,
Проделав лезвием надрез
Под рёбрами Варфоломея,
Он пальцами в него залез

И, намертво вцепившись в кожу,
Стал драть, оттягивая вниз,
Неспешно, дабы боль умножить.
От истязания трястись

И извиваться стала жертва,
Мня вырваться из хищных рук.
Но приколоченный намертво,
От изощрённых сдавшись мук,

Воззрев на небо взором диким,
Насколько оставалось сил,
Варфоломей с плачевным криком
В мольбе предсмертной запросил:

''Даруй им, Господи, спасенье!
Не обреки на вечный ад!
Они в великом ослепленье
Не разумеют, что творят!''

Но кат, не поведя и глазом,
И зверский продолжая труд,
С Варфоломея раз за разом
Сдирал за ласкутом ласкут;

И переломанные зубы
Вконец истерзанный старик
Вонзал в изжёванные губы,
Кусал от боли свой язык.

- Ну что, поверил власти царской?, -
Спросил надменно царский брат, -
Иль убедительные ласки
Продолжит наш любезный кат?''

Но вдруг, раздавшись над юдолью,
Варфоломея слабый глас
Сердца собравшихся на поле
До основания потряс:

- Я верю!.. - тихо прогремело;
Палач в сомнении застыл;
Народ умолк оцепенело;
Весь свет дыханье затаил.

- Ну, что я говорил?! Любую
Крамолу низвергает власть!, -
Промолвил Астиаг, ликуя,
Победой упиваясь всласть.

Но в миг тщеславья Астиага
Словам поспешным поперёк,
Апостол со святой отвагой
Во всеуслышанье изрёк:

- Я верю в то что Вседержитель -
Один наш истинный Отец,
И неба, и земли строитель,
И сущего всего Творец

Всего что явно, что сокрыто
От наших нечестивых глаз;
Всего что помнят, что забыто;
Что было и что есть у нас.

Я верю столь же неизбывно,
И ни на миг не усомнюсь, -
В Господнева родного Сына:
Я верю в то, что Иисус,

Есьм Бог от Бога, Свет от Света,
Который прежде всех времён
Во исполнение Завета
Нетварно Господом рождён!

И людям будущего века
Спасенья приближая час,
Решив облечься в человека,
Чтоб искупить грехи за нас,

Он принял плоть, в Марии Деве
От Духа Свята быв зачат,
И ею выношен во чреве;
Безвинно на кресте распят

При прокураторе Пилате,
Он, терн приняв на царский лоб
И смертны муки на распятье,
Был замертво уложен в гроб.

Но по преданиям пророков
О замысле Святых Небес,
Он к установленному сроку
В три дня из умерших воскрес!

И признан быв учениками,
При них вознёсся в Небеса,
Где на Престол над облаками
Он одесную сел Отца!

Я верю, что во славе пущей
Грядёт Он снова, чтоб судить
Всех умерших и всех живущих;
Его же Царству вечно быть!

Я верю - со Отцем и с Сыном
Животворящий Дух Святой
Прославлен в Божестве Едином,
Непостижимый и простой!

Незримый для мирского ока,
Он от Отца к нам изошёл
И чрез уста святых пророков
Спасенья произнёс глагол!

Я верю, что Христово тело
Не всуе источает кровь!
Никто не сгубит наше дело,
Нас убивая вновь и вновь!

Мы точно Сеятеля семя,
Упав на каменную твердь,
Погибнув сами, через время
Взойдём, и посрамится смерть!

Я верю: кто святым Крещеньем
Раскается в своих грехах,
На Судном будет Воскресенье,
В свой плотский вновь вселившись прах,

Оправдан Богочеловеком
И неземных исполнен благ
Для жизни будущего века!
Се истинно! Да будет так!"

Молчанья миг - и общий ропот
Взорвал собравшийся народ;
Кипя от ядовитой злобы, -
''Когда он наконец умрёт?!'',

Рекли жрецы в негодованье;
А люди к ним, наоборот,
В слезах взмолились состраданья:
''Он не виновен! Пусть живёт!...''

В ответ на просьбы о пощаде,
Не силен обуздать свой гнев,
Вдруг Астиаг, трясясь в досаде,
Взревел как разъярённый лев:

'Услышу ль я, как он заткнётся,
Покуда я ещё живу?!
Чтоб блеять прекратили овцы -
Палач, секи ему главу!'

И кат рукой от крови липкой
Занёс губительный топор;
Варфоломей вздохнул с улыбкой...
И Иоанн отвёл свой взор,

Не в силах досмотреть расправу.
Но там, где он взалкал покой,
Душевной уязвлен отравой,
Лишь горечи хлебнул другой: