Игра в четыре руки. Памяти Владимира Набокова

Я всё  же  думаю, что  ты  магистр   особых склонностей  –  специалист по  выжиганию    родимых  пятен  на  сердце    тех,  кто  от  тебя  не  спятил.   Минутной   радостью  жонглирует  каприз  убогого  Картофельного  Эльфа,  никчёмной  жертвы  повреждённой   флейты   в истории  пергаментной    любви    скучавшей   Норы.

Пели соловьи   в раю  Пьеро,  позор  сопровождавшем   отчаянного  карлика,  чей  автор  убрал  все  правила   из  собственной   игры,  поскольку,  хоть и   был высокороден,  но   поиграть  хотелось.   Что-то  вроде  и  ты  умеешь –  впрочем,  не  резон  мне  обвинять  тебя  в  жесткости. И   он  себе  не признавался   в  своих  тайнах  – порхающих  полётах    гениальных:  нимфетка,  карлик,   бабочки  слепые  –  несчастные,  любимые,  другие… 

Я знаю, что тебе  не  жаль  таких:    ты  садистичен,  ты  замучишь  их,  весной  в  Фиальту  снова   не  приедешь   и  на  вокзале  Машеньку  не встретишь,  не  дашь Пильграму  счастье  ухватить  сачком  для  обморочных  приключений,   отели  ангажируешь  внаём…

Ну  что?  По  Кругу  карты  раздаём?  Туз  козырной  – Король –  Валет   – от  Дамы  захлебнувшейся   привет!    Сказать  забыла,  что  тот самый   Эльф  внезапно   умер  от  сердечной боли  –  напрасно  он  любовь  себе  позволил.