О Максе Шелере 2

      Вопрос о критерии — является ли этот портрет подлинным произведением искусства, какая из существующих религий «истинна», — задает обычно «посторонний», т.е. тот, кто не поддерживает непосредственного контакта ни с одним произведением искусства, ни с одной религией, ни с одной областью фактов в науке. Тот, кто ничего не сделал в какой-либо области, спрашивает прежде всего о критериях [принятых] в ней.

      Вопрос о критериях — это вопрос вечно «другого», того, кто не хочет в переживании, в исследовании фактов найти истинное и ложное или благое и злое и т.д., но ставит себя над всем этим — как судья. Но этот судья не уясняет себе того, что все критерии выводятся только из соприкосновения с самими вещами — и даже «самые изначальные» критерии следует выводить точно так же.

      М. Шелер. Феноменология и теория познания.


      Известно, что Гуссерль сутками пропадал в собственном учёном профессорском кабинете, выстраивая свои знаменитые "логические исследования", но у Макса Шелера не было своего кабинета, Макс Шелер предпочитал думать "на ногах", а мысли, как "хороводы" вписывал в записные книжки, и так они и остались, в конце концов, бесконечными архивами, этакими "залежами", "пластами" мыслей, недоступными никакому археологу, ждущими своего часа, своего "нового мастера". Не системы, а чуть ли не программыне обращения к человеку, они, при прочтении, бьют нам в лицо своей непреходящей актуальной энергией и "застят свет" - наш свет, который есть тусклый мрак.
      Может ли в слове торчать выпуклая энергия мысли? Распирать слово, даже не знак, а само уже слово, как плоть свою и кровь свою, распинать на кресте.
      Первое, что мне подумалось, когда я стала читать Макса Шелера - "Боже, какой же плотный, сгущённый, насыщенный текст, какой интенсивный движущийся смысл!Какая ясность и чёткость! И... ничего лишнего." Наследник Спинозы, двоюродный или троюродный правнук или праправнук. Человек неоткуда. Но опять почему-то гений-еврей. Словно побиваемые агнцы они среди козлищ - просится религиозная символика.
       А второе, что я подумала: "Он пишет мои мысли". И тут же улыбка - это, конечно, я пишу его, но я ведь прежде их не знала и не читала. А ещё он пишет кучу таких мыслей, которые мне в голову не приходили, но мне они понятны, знакомы, родны. Это уже похоже на совпадение не только в философии, но и ещё в чём-то большем, маловыразимом, а может быть и невыразимом вообще?
       А третье, что я подумала: "Его не видят". Чтобы его увидеть нужно ого-ого!И действительно, большая часть архива, как и часть наследия Джордано Бруно, необработана - а кем бы она обрабатывалась без искажений? В русском пространстве - вообще не освоен. Но я уже знаю и без всяких вопросов, что не освоен и в мировом. "Я всё про тебя уже знаю, как только прочитала несколько фраз". Правда не знаю факты и подробности твоей биографии, но и представить себе приблизительно могу. И быть может достраиваю, быть может фантазирую, но и достраиваю и фантазирую то вокруг чего-то одного, что вот здесь лежит передо мной и нерушимо.
        Макс Шелер не Освальд Шпенглер, конечно,но и тот и другой несомненно будут осваиваться будущим, нынешнему миру с ними делать нечего. Освальд назван варваром и грубым "подтасовщиком" лишь за то, что видел то, что он видел - сквозь - культуру, традицию, и философию в том числе. И, как я уже писала, давал не один промах. Но зато сколько же верно угаданных направлений давал и своеобразно подмеченных деталей!!! Но ничего не простили ему, а указали пальцем лишь в грубое. А Макса Шелера не смогли так повалить, потому что был он блистательным и тонким в своих дефинициях и определениях, и тогда его... забыли... Отодвинули сначала чуть-чуть в сторонку, обошли, и не оглянувшись пошли дальше - оставайся сам с собой до лучших времён. Вот он и остаётся, когда же они придут, лучшие...
         А четвёртое, что я сказала себе: "Мы до сих пор ещё на рубеже тех проблем, что завязались в начале ХХ века, вот этот клубок - Гуссерль, Хайдеггер, Шелер,Дильтей,Шпенглер, может быть и Ясперс, может даже Бергсон - этот клубок ещё не распутан!". И наша последующая философия покатила совсем куда-то не туда.
Может быть с выходом великих книг о человеке - "Бытие и Время", "Закат Европы", "Положение человека в Космосе" - сам человек как проблема и кончился? А они лишь были прощальной лебединой песней - к нему и о нём? В любом случае, о человеке нет у нас пока ничего лучшего и всё написанное о нашем социальном муравейнике - ничто по сравнению с этим.
         И единственное, что как-то нашло в нас жизнь из их идей, так это способ, каким наша современная речь иногда пытается быть "феноменологичной", и ей, представьте себе, иногда это даже удаётся! Сегодня мы хотим больше "видеть", а не рационализировать, но в действительности, это и вправду только то, чего мы хотим. А что нам удаётся - так это продолжать хотеть и дальше, ибо всё готово для видения - все предметы и способы высвобождены и освобождены сегодня, а человек нет, и он будучи последним застрявшим существом, подкашивает все шансы и возможности очевидного "усмотрения" или свободного созерцания истины. Так что сумев взять от наших отцов лишь внешнюю форму, мы продолжаем оставаться на том перепутье, где всё ещё неясно - не утрачена ли наша возможность быть человеком вообще?