Любовь и камень

Миллионы лет Земля рожала,
Назад миллионы – родила,
Горы камней, руду металла,
И человеку отдала.

Он в руки взял металл и камень,
И с ними опыта плоды,
И высекая из камня пламень,
Вверх, вглубь веков - свои следы.

Жизнь человека в реке времён,   
Она как капля, быть может, в море.
Но тем, грядущим, оставил он
Из камня радости свои, и горе.


   Часть 1.     ПИГМАЛЕОН

Очень много лет назад,
(Миф о том в века орёт)
Молод, строен, бородат,
Жил на Кипре киприот.
Звался он - Пигмалеон.
Не женат ещё пока.
В доме его стук и звон, -
Глыбе камня бьёт бока.
Знает его вся округа.
Да и как его не знать? 
Ремесла его, услуга, -
Перед ней не устоять:
Притащи ему булыгу, -
Простого камня общий вид, -
Он в него свою интригу,
День, другой, и оживит.
Из булыги той, вам ваза!
В дом её, в неё – цветы.
Красота – питанье глазу,
С искрой божьей доброты.

Там, на Кипре, благодать, -
Впрочем, так и до сих пор.
В небе тучек не видать,
И есть мрамор среди гор.
Мрамор, камень не простой,
Средь иных других камней.
В руках мастера - живой,-
Мастерство, талант имей.
Парень наш, всем тем владел.
Из-под рук его, такое!
Что, казалось - вот, предел, -
Он из мёртвого, живое.
Нет, конечно, это бред,
Камень тот не оживал.
Но, изделий его свет,
Жизнь живущим продлевал.
Знала его вся округа
Хоть друзей и не имел.
Не имел он и подруги
Среди камней мёртвых тел.
Мать имея, и отца,
Жил затворником – один.
С красотой из-под резца
Жизнь прожил бы до седин.
Хотя, ложился женский взгляд,
В его сторону, порой.
Но, тому он не был рад,
В них не видя, самой – той.
Да и кто в жёны захочет,-
Аполлон во всём хорош,-
Да вот, что ни день, грохочет
Не имея лишний грош.

Вот такая вот интрига.
И не беден, ни богат,
Хоть в кармане  вечно - фига,
Нам то, странно, а он – рад.
За труды свои же брал:
Хлеб, вино, сыр и, плюс – камень.
Славен что, не признавал, -
Этим, будучи забавен.
Только жизнь, такая штука,
Не узнаешь наперёд -
Радость что несло, вдруг – мука,
Или, всё наоборот.
И случилось с ним такое, -
Кто бы мог, то, ожидать? –
С равновесием покоя
Умыкнула божья дать.
А вина тому, в подарке, –
Глыбе мрамора, и в рост!
Камень, скажем, высшей марки.
Да вот что с него? – вопрос.
С тем, и побоку заказы!
Похудел, - не ест, лишь пьёт.
Не сообразили сразу -
В муках думы киприот.
Тишина в дому, нет стука,
Словно вымер его дом.
Вот такая вышла штука.
Может, тронулся умом?
Кругом ходит, чешет лоб -
Чтоб такое сотворить?
Ему в шутку: «Выйдет – гроб!
Чтоб талант в нём схоронить».
Так, наверное, и вышло б.
Но талант, а он - от бога,
И его закон не дышло,
Соблюдается он, строго...

Любопытству нет предела,
С тем к нему, и в дом - девица.
На неё взглянув, за дело,
Хоть она: «Воды напиться …».
Но, в его глазах - огонь, -
Бородою потрясая
С места вскачь горячий конь, -
Тем, её не замечая.
И так словно неоткуда,-
Кто бы видел, то и знал
Волшебство, сказали б, чудо! –
Лик девицы заблистал.
Не глаза, у ней, а очи,
Губы – жаркий поцелуй.
Носик беленький отточен,
В них отверстия, - пыль сдуй:
Локоны её волос
Словно струи водопада,
Для плетенья чудных кос, -
Хотя ей их, и не надо.
День за днём - вот плечи, грудь.
Руки, - то, не руки – лозы!
Или крылья? То, не суть, –
Психике мужской угрозы.
Стан – богиня на вершине …
Слов нет, чтобы описать.
К слову: жива, и доныне, -
Только рук ей не поднять.

Так в трудах промчало время,
В доме снова тишина.
Населенье чешет темя,
Любопытству нету дна.
В дверь, - ан, нет! – закрыты двери,
И ни шороха, ни звука.
Помер, кто б сказал – поверил, -
От потери месяц в муках.
Чтоб понять, что же случилось,
Все к мамаше: «Жив ли он?!».
Ну а мать, лишь отшутилась:
«Жив мой сын, да вот – влюблён!».
Жив, вздохнули, слава богу, -
Отдохнуть давно пора.
Камни, пустим на дорогу, -
На дыре, у ней, дыра.
Успокоились, и ладно, -
Всё ещё им наверстает.
Хоть немножечко досадно.
Что не женится, всяк знает.
Не найти ему девицы,
Той, которой бы желал.
Длинен нос, а та – косится,
Этой – ноги б подтесал.
Идеала нет в округе
Как такую б не искал.
Да и девки, те, в испуге, -
С ним ведь жить, как среди скал.
Вот такие разговоры,
Хотя всеми был любим.
Если женится – не скоро, -
И, к тому же, нелюдим.

Ну а он, в своём дому,
Запершись, в осколках скал.
И Она, - как свет сквозь тьму, –
Та, которую ваял.
Имя дал он ей - Венера.
В списке длинном, лучше нет.
И в созвучии слышит – «вера».
С губ Её, вот-вот: «Привет!».
Но, увы, она ведь камень,
Как иного б не желал.
Хоть в душе от искр пламень, –
Словно каменный взирал.
Так стоял, наверно б, вечно.
Да вот голод, он - не тётка.
Время, оно, быстротечно, -
Нем язык, и суха глотка.
И творенье его птицей
Вдруг вспорхнув не улетит.
Да и мать будет сердиться, -
За неё душа болит.

Глыбы убраны осколки,
В угол пыль вся сметена,
Молоток, резцы - на полки, -
Убран дом, и тишина.
Уходя он, обернулся
На неё, ему в ответ -
Край губы чуть улыбнулся.
Хотя, может, лёг так свет?
Но, от этого виденья, -
Было, или показалось, -
Словно ожило творенье,
И до боли сердце сжалось.
Может, это просто блик? -
Дети, в сваре, с зеркалами.
Во дворах шум, гам, и крик
Сквозь стекло в оконной раме.

День прошёл, за ним другой.
Что-то, всё же, с ней творится?
Иль, с моею головой? -
Улыбается девица.
Грустным взгляд был изначально,
Ну а тут, нечто иное…
Помнил всё, и подетально.
С тем, и сна нет, нет покоя.
Видит мать, сын словно тень,
В дом войдёт и не стучит.
И откуда в нём вдруг лень?
Мать с вопросом, сын - молчит.
Кто б другой, то был бы рад, -
В храмах ставил свечи богу.
Хвастал всем вокруг подряд:
«Оживает понемногу!».
А ему – наоборот, -
Красота его тревожит.
Она, словно хитрый кот, - 
Оцарапать, вмиг ведь может.

Много дней нейдёт работа, -
Что ни день, он с нею, рядом.
Происходит с нею что-то,
Да и с ним - под её взглядом.
Исхудал совсем, в конец,
От любви своей немой.
Был творцом, и не творец,
И в покое – не покой.
Да, такое вот, случилось, -
И в искусствах есть предел:
Отдавал, и сердце билось,
Блажь себе, и омертвел.
Что же делать, как тут быть?
Есть вопрос, но нет ответа.
Разлюбить её – разбить?
Но, как жить без её света?
И к тому, и как ни странно,
День за днём всё выше руки.
Память в нём уже туманна,
И души тяжёлы муки.

Вот такая незадача.
Отец в печали, мать, та - в плачь.
Он, Венеру свою, прячет.
Но любовь, попробуй, спрячь?
Да, такая вот картина, –
Ни кому, то, не понять.
Он, словно лягушка в тину, –
О нём стали забывать.
В своё время  был хорош,
Так как труд свой - задарма.
«Ну, не стало, ну и что ж?
То ж, не в летний день, зима».

Всё бы так, на первый взгляд.
Это, то, что видно глазу.
Повернём сюжет назад:
Кто же в жизнь привнёс заразу?
Кто ту глыбу подарил? -
Он, на то бы, не ответил.
И где та, кто вдохновил? -
Кого даже не приветил.
Дальше, мой рассказ о ней, -
Вывожу её из тени:
Кто бы был её скромней?
Мной, Она на нашей сцене.

Часть 2.     АВРОРА

Дивный город-городок,
С высоты времён – деревня, -
Очень даже невысок.
Дело ясное, он древний.
Рядом горы и вода, –
Это ж средиземноморье, -
Бродят склонами стада,
Лай, мычание в подворьях.
Рядом море, это – знак.
Разве может быть иначе?
Жил в селении том, рыбак,
Пигмалеона не богаче.
Так устроен мир нескладно:
Рук мозоли не дают
Благ желанных. Ну, да ладно.
То, не наш, то – высший суд.

Беден кто, кто чуть богаче,
Кто богат, тот - во дворце:
Кто смеётся, кто-то плачет,
Кто – прыщ давит на лице;
У кого в дому печурка,
У кого в дому камин,
Кто – умён, а кто – в придурках.
Главное, всяк - Гражданин!
Нет войны – все, по себе, -
Да, война объединяет.
Жизнь – борьба, и в той борьбе
Кто как может выживает.

Наш рыбак на жизни бале,
Не умён, и не дурак.
Впрочем, его тоже знали, -
Стол без рыбы, это как?
Нет жены, но была дочь.
Да вот - странная девица:
Женихи к ней, всех их прочь,
А в хозяйстве -  мастерица.
Красотой не обладала, -
Не сказать, не хороша,-
Изнутри свет источала.
Светом тем, была – душа.
Провожая каждый раз
Отца в море, у причала
Не сводили с неё глаз, -
И таких было немало.
Звали девушку - Аврора.
Имя, очень ей к лицу.
Замуж ей, в том нет и спора,
Да вот в помощь кто, отцу?
И к тому, она имела
Тайну, в ней она – печать.
То, о чём сказать, не смела, -
Кому себя могла отдать.
Это - так. Да только нам,
Нет, не трудно догадаться,
О ком в думах по ночам,
И кому в том не признаться.
Это, он – Пигмалеон.
Но, попробуй подступится? -
На неё не смотрит он.
Как любви его добиться?
В дом вошла, - однажды было,
Был терпению конец, -
Тот, схватился за зубило.
Подступиться как? – Творец!
А любовь, она такая,-
Как её порой понять?
Кому - в радость, кому – злая,
Душу тронет – не унять.

Сердце так бы не страдало,
И утихло понемногу.
Но, сложилось так, и стало -
Рядом жил, через дорогу.
Что ни день перед глазами, -
Утро, вечер, или день.
Чувств не выразить словами,
Всё он мимо, словно тень.
В дом его одни мужчины,
Да и каждый камень прёт.
Вазы им из них, кувшины,
И вот так, из года в год.
Богачу тесал колонны,
Барельефы для дворца.
Во дворе каменьев тонны.
И вот так вот, без конца.
Слышно было как шутил,
Весел был в своей работе.
Очень он её любил,
И о матери - в заботе:
Видела, как в руки брал
Её маленькие руки,
И как нежно целовал.
В доме мать, и тишь – ни звука.

Всё так было, - стук и пенье, -
Что в привычку всем давно.
Труд благой, не преступленье, -
Отдых, тишь – когда темно.
Ну а тут, случилось что-то:
Ясен день, но – тишина.
Шопот, слухи: умер кто-то?
Может близится война?!
Ведь такого небывало,
Ну, денёк-другой, и вновь:
Или самого не стало?
Холодеет в жилах кровь.

У Авроры всё из рук,
Сердце - словно в клетке птица.
Если, в самом деле, вдруг …
Спать ложится, ей не спится.
И однажды, поутру
К отцу она – на стол «секрет»:
«Без него я не могу …».
И услышала в ответ:
«Мы конечно не богаты.
Да и он ведь, не богач.
Но, у чувств иные платы -
Денег много, да хоть плач.
Ту любовь, что душу греет -
Не купить, и не продать.
Честь, достоинство имеет,
Её можно, лишь - отдать.
Отдают её в поступках,
С жаром сердца и души.
Она кроется в уступках, -
Надо коль, себя лиши.
И, если взамен тебе
Тоже,  и во много крат.
Значит то, в твоей судьбе,
Что ты - сказочно богат!».

Сердце женское, бывает,
Ошибается порой.
Но, бывает, открывает
То, что скрыто за стеной.
Не могла на что решиться,
Вмиг один - то, решено.
Зная, может ошибиться, -
Высь небес ли, пропасть, дно?
И Аврора, ведь не камень, -
В тишине слышит тревогу.
Обжигает душу пламень:
«Своё сердце – чёрту ль, Богу!..» -
Так решила, и так - быть:
Платье новое одела,
Недостатки свои скрыть,
Те, которых не имела.
Отца обняв, поцеловала,
Благодарности слова…
Разноцветье жизни бала,
Где - в кружении голова.

Вот и дом его, порог.
Дверь немного приоткрыта, -
От камней прикрыть не мог.
Да, но что за нею скрыто?
Помолилась небесам:
«Помогите, те, кто может!
Жизнь свою, за то, отдам …».
И увидела – итожат:
Над горами вспышка света,
Прокатился гром небес.
Не осталась без ответа,
И не важно, бог ли, бес.
Что есть сил толкнула дверь, и -
Чему быть, тому и стать.
Шаг, и ноги онемели, -
Могла только лишь стоять.
Шаг вперёд ли, шаг назад, -
Нет в ней сил и сделать шага.
Силу отнял её, взгляд, -
Взгляд тот дьявола ли, мага?
Суть не в том: пред ней - Она! -
С красотою неземною.
Сердце шепчет: « Сатана!
Но,  и что  пред ней я стою?»
Только не одна в дому, -
Сжат в объятии её друг,
И не видно то ему,
Как сковал её испуг.
Сколько времени то длилось,
Не измерить – мерь, не мерь.
Время, вмиг остановилось,
Как открыла его дверь …

Да уж, эти небеса!
То, нам радость шлют, то - горе.
Не всех слышат голоса.
Благо, если ты в фаворе.
Но, случается и чудо,
Когда сам не ожидал.
И пойми, оно откуда?
Ей, то чудо – от зеркал:
Детворы в округе много, -
Любят боги детвору, -
Потому, к ним и не строги.
Те, затеяли игру,
Подразнить Пигмалеона:
«Сколько можно? Хватит спать!»
Им, неведомы законы, -
Покой соседей нарушать.
«Зайца» солнечного блик
Сквозь стекло в оконной раме.
Ждя из дома грозный рык, -
Знать, не зная о той драме.
И тот луч - в лицо Венеры,
С чем случилось это чудо!
Вспышкою в Авроре вера:
«Она – камень, ниоткуда.
Холодны её объятья.
Это, вовсе не любовь!
Их должна в сей миг разнять я!» -
На камнях заметив кровь.

Чудом влилась в неё сила,
Взгляд вокруг, и то нашла
Чем его рука творила,
И с ума его свела.
Чтоб разъять её объятья, -
Сердце чувствует - живой, -
Той, в лицо крича проклятья,
Про себя: «Не твой, он – мой!».
С полки молот, и – о, боги! -
Кто бы слышал эти звуки?
Оторвала с места ноги,
И Венеры пали руки.
С ними и Пигмалион,
Едва шепча: «Моя Венера …»
Вскоре стих и этот стон, -
Благо бы, и в неё вера.


Так, три дня он у Авроры,
В забытьи то, то - в бреду.
И не слышал разговоры
Как попал в свою беду.
А очнулся, не поймёт -
Как он здесь вдруг очутился?
День, другой, и киприот -
Наш герой, – да-да – влюбился!
Мать его, про то уж знала.
Немудрёно солгала
Рассказав, как та спасала,
И в итоге, вот – спасла:
Камень на него свалился,
И вот если б не Аврора!
Жизни он своей лишился,
И она за ним бы, вскоре.
Что тут думать, что гадать? -
И не думай, не гадай.
Рассказала, то, ведь мать,
Ей не верить, это - край.
И к тому всему, забылось
Чьим  объятьем был пленён,
И как сердце его билось.
Здесь - иным он окружён.
И в Авроре он увидел,
То чего не замечал.
Красоту, ту, что обидел,
Когда ту ещё ваял…

Спустя время, в дом войдя,
Со своей, уже невестой,
И, ту самую найдя,
Так сказал: «Ей, нет здесь места.
Это – производства брак.
Хотя, в целом, хороша! - 
Сжав огромный свой кулак, -
Руки где? и где душа?»…

С тех времён прошли века.
Молча, смотрим мы на горы.
Где-то камню бьют бока,
И живут где-то Авроры.
Ну а та - без рук, красотка, -
Красоты ли идеал? –
В наши дни вплыла как лодка, -
Её кто-то раскопал.
«Руки где, ну где же руки?!» –
Шепчет бабушка молясь.
«Отрубили руки, суке!…» -
Сквозь века в музее связь.
    
                Конец.           Июнь 2011 г.