Последняя игра

Лил дождь с разгневанных  небес,
Выл ветер, буря бушевала…
Бежали  долго  через  лес,
Пока  опасность  миновала.
Сердца их прыгали в груди,
Превозмогая смерти стужу:
Ждала свобода впереди,
И радость вырвалась  наружу.

Поляки что-то говорили
И  всё её благодарили.
Она же знать одно хотела:
"что  он ей сделает?" - ждала…
А  небо  медленно светлело,
И  отступала ночи мгла.
Какой ненужною казалась
Слов бесполезных мишура!

Никто не знал, что завершалась
Её "последняя игра".

Она  испытывала  муки,
Горячие  припомнив  руки,
И  то, как  по  земле  меж  грядок
Змеёй  ползла, чтоб только  взглядом
Соединиться с тем, кто мил,
Хотя её он не любил!..

Ах, как ей  было хорошо
Держать его  за руку снова,
Когда  он  рядом  с  нею  шёл
В  лесу, не  говоря ни слова.
Минуты  счастья  жизни  жадной
Невыразимо яркий свет
И  страсти, горькой, безотрадной, -
Через него глубокий след.

Любовь, ты  сводишь мир  с ума
И губишь больше, чем чума!

… Она  горда, и Он был горд,
(К тому ж ещё красив, как чёрт!)
Любовью женской избалован,
Смеялся всё… был дерзок, смел…
И получить её хотел, 
Как  полагал, "скажи лишь слово".
Взвилась  расправленной  пружиной-
Негодование в крови!
За  нею  ползали  мужчины
И  умоляли  о  любви...

Цветок растёт, чтобы от скуки
Сорвать его и бросить в пыль?
Ждал  Аркадэк,  что в его  руки
Сама  отдастся Изергиль,
И  всё  ходил, хоть  не  звала.
И  долго  это  продолжалось.
Уж  был  красив!... и  любовалась,
Налюбоваться  не  могла.
А  тяжела   борьба  была!
Она  и  злилась,  и  худела,
И  даже, кажется,  дурнела,
Однако  сдаться  не  хотела
И  наконец  своё  взяла!

Как  это  было - то?    Бледнея,
Он  на  коленях  перед  нею
Упрашивал…  и  удалося...
Да  только  взял – как  уж  и  бросил!
Так вот ты, горькая пора:
Под  сорок  уж… Стара…  стара!
Ох,  и  не  сладко  же  пришлось ей.
"О подлый  шляхтич!"-  выдыхала...
И  так  она себя  забыла:
Смеялся  он  над  нею – знала,
И всё-таки его любила!

Порой, как  в  клетке  зверь,  металась…
Но,  как  бы тяжко ни бывало,
Был близко тут, и любовалась,
Когда  ж  уехал – тошно стало.
По сердцу - огненною лавой!
Себя  ломала – не  сломала…
За ним  поехать! Под  Варшавой
Их войско лагерем стояло.
Сам  человек - себе  судьба!
Что  толку  к  жизни  примеряться?
Поехала (любви раба)
Уж  так  хотелось  повидаться.

…А паны не достигли цели
И  были русскими побиты.
И те из  них, что уцелели,
В амбаре под замком  закрыты.

Узнала: под охраной строгой
Сидели пленные поляки.
По всей округе на дорогах
Солдаты русские, казаки.
Пришлось  ей нищенкой безродной,
Калекой жалкой притворяться
И по  меже по огородной 
В ночи змеёю извиваться.
И ничего с собою нету,
Кроме двух рук да языка…
А часовой уж ждёт ответа,
Держа у горла сталь штыка.

"Чего тебе?  Идёшь куда?" -
Беззлобно, шёпотом  спросил.
За каплей капала вода,
Поднялся ветер- дождь полил.

"Ты не коли меня, послушай
Во имя матери своей,
Ведь  все  мы  люди-грешны души,
Дай  попрощаться.  Пожалей..."
Так  у  порога  рокового
Проститься  с  сыном  просит  мать,
На  все  мольбы  её сурово,
"Нет" продолжая  получать.
Солдат был маленький, сухой,
Всё кашлял, видно, нездоров...
Служака верный, часовой
Был  до конца стоять готов:
"Уйди, нельзя!" И всё гасил
Надежды робкое сиянье.
Но уголёк упрямо тлел
И разрастался грозно в пламя:
Там Аркадэк...за стенкой пел!

А  ветер выл и дул то в спину,
То  грудь неистово сквозил,
Она  качалась, хворостиной
Дождь по лицу с размаху  бил.
И пленные в своей печали
Под шум дождя и ветра вой
Уж  обращалися с  речами
И к Божьей Матери самой.

Чем  холоднее  отзывалось
Солдата каменного  слово,
Желанье ярче разгоралось-
Увидеть Аркадэка снова.
"Прочь, баба",- гнал солдат, не внемля,
Уж не на шутку осердясь…
Упала  перед ним на землю
В  образовавшуюся грязь.
Цепляясь за его колени,
И горячо ж она молила...
И  вдруг (в какое- то мгновенье)
Внезапно наземь уронила.
 
Ей больше нечего терять,
И жизнь поставлена на кон.
Любовь бессилен удержать
Запрет - закон!

Случись - солдат её осиль,
Не пожалела б Изергиль,
Не отступила.             
Но суждено ей уцелеть...

Поляки продолжали петь,
Когда она заговорила.

И увела, посты минуя,
От неизбежного конца.
Спаслись. И вот теперь ликуют
Разгорячённые сердца.
Не замечают блеск тревожный
И ожидания  печать 
В  её  глазах. И  всё, что можно,
Уже  сказали. Помолчать…
А  Аркадэк?  Как  все, он тоже
Её  тоски  не  замечал.
Так важно начал…  Матерь Божья!
И  почему не  промолчал?!
"Так  в благодарность за спасенье
Любить он  будет!" – поняла…
И  холодела  в  напряженье,
Как перед вылетом стрела.

Вот в благородном ослепленье
Пред "королевой" слова ждёт
Он, опустившись на колени,
Как и тогда… И снова лжёт!
Любовь не пригоршня монет:
ЛЮБОВЬ... она иль есть, иль нет!

Коль  натянуть рукою твёрдой
И  до  упора  лук  тугой…
Она  вдруг  выпрямилась  гордо
И  пнула в грудь его ногой!
В  лицо  б  ударила… да поздно:
Он отшатнулся и вскочил,
Стоял  ред  нею бледный, грозный
И ничего не говорил.
Поляки, хмурые все, молча
Стояли, будто виноваты,
Не ожидали после ночи
Столь неожиданной расплаты.
А в ней удушливая мгла
Котлом кипящим клокотала:
Она любовь  не продавала,
Не покупать её пришла!

Но (словно лопнула струна)
Вдруг странно так отяжелело,
Как  будто бы  была больна,
Всегда послушное ей тело…

А  утро медленно и скучно
Себе дорогу пробивало,
И небо сверху равнодушно
На землю грешную взирало.
И ветер не касался слуха,
И  больше не тревожил грудь…

- Идите,- выдохнула глухо.
-  Воротишься -укажешь путь?
- Идите, - головой устало
Качнула. -  Что  же  вы за люди?!
Ушли. Немного постояла…
Румяным яблоком на блюде
Из мрака солнце выплывало.

По рассказу М. Горького "Старуха Изергиль"
Считайте, что  для популяризации классики. Возможно, кто-то обратится и к
первоисточнику.