Кармический Эрос. Тайна близости

         ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

На древнем перепутье трёх кровей,
в слепой игре двух рыб плывущих рядом
ты – не сама с собою, нет. Скорей
со всеми нами. Этому и рада.
     Как - будто бы кругом стоит стена,
     а ты в неё вмурована и стонешь –
     себя не слышишь: голос ближе сна,
     но тень тебя не спит – блаженный сторож.
И осторожен бред, и лик уныл –
невидимый никем, и неизвестно –
возьмет ли он сиянье от Луны
и речь – из заточенья, из подтекста?
     Твой прах несут по миру на руках,
     душа ж – порхает. Ветреные крылья
     мир обнимают – в грёзах, в облаках...
     А ты, гроза, обласкана бессильем.

                * * *

Я дам тебе новое имя –
о веке намек золотом.
Мы были когда-то другими
и станем другими – потом.

Всё было, и всё ещё будет –
и боль, и блаженство. И ты
забудешь меня. Не забудет
душа лишь – земные пути.

Я – только твоё сновиденье.
Проснёшься и примешь всерьёз –
и новую твердь во владенье,
и новое небо для грёз.

Приблизившись поступью нежной,
легко на престол ты взойдёшь.
Но прежде, быть может – с надеждой,
мне имя моё назовешь.

                * * *

          МАРТ : БАЛЕТ НЕБЫТИЯ

Я и теперь – живу, хотя невыносимы
лохмотья слов пустых... Но к шорохам весны
подмешан медный гул – мёд осени. На синем
лишь льдинки облаков – разрушенные сны.

Чтоб вырвать из груди недуг ползучей речи,
за пазухой небес найдётся камень слёз.
Парад порожних форм диктует отклик встречный,
чтобы восславить смерть, чей образок белёс.

Ты видишь перепляс оборванных подобий,
как лужи налету снимаются в наём.
Куда нас приведёт сей обморок недобрый?
Туда, где мы сейчас себя не узнаём.

И, всё-таки, я рад, что шёл к избытку дани –
к молчанью о тебе, но и к прозренью рук.
На ощупь узнаю, как время первозданно:
из глины человек, Земля – гончарный круг.

Ты не найдёшь теперь причин для огорчений –
у прошлого нет сил, чтоб справиться с тобой.
Спокойна будь – плыви, подхвачена теченьем
к тому, что тоже – ты, в тебе – избыток твой.

                * * *

             БЕСКОРЫСТЬЕ


С протянутым сердцем стою...

В толпе приживалок продажных
ты – ангел возмездья.

Пью прихвостень жажды –
смертельную жалость твою:

сужаю зрачки, прерываю
дыханье –
оно растворяется в зеркале
тёмном, глубоком.

И медленно муть
поднимается, чтобы залить
клубящимся мелом
пустынную отмель лица,

на которой
полночные чайки –
читатели судорог-всплесков
отыщут, как мёртвую рыбу –
досель недоступную мысль:

к терпенью склоняешься ты,
к справедливости.

Ты – милосердна.
И – нищим твой дар,
протянувшим шкатулки-тела,
выкупающим детские души
у дольнего мира.

Твой дар – бескорыстье.

                * * *

Ты хоровод теней покинула случайно:
плоть оплела лучом – кольчугой золотой.
Что остается мне? Водой наполнить чайник
и совершать обряд над газовой плитой.

На кухне явлен быт, но тайное значенье-
преддверье алтаря. Всё обретает смысл,
всё под рукой – вино, и просвира – печенье,
и свечи сигарет. Витийствуй и молись.

Без стука в сердце входят, стен не замечая –
сомнамбулой, потом всё кажется – не ты,
и страшно предложить с дороги чашку чая
тому, кто спит, забыв, что выход не найти.

И я в тот сон входил – невидимым, и вою
свою гортань отдал, чтоб обморок продлить.
Быть чудищем легко – ни в чём не быть собою,
чернильных двойников, как осьминог плодить.

Потом зачтётся всё – вражда, остывший ужин,
но более всего – беседы ни о чём.
Когда-нибудь и свет уже не будет нужен
и мы разрушим храм, который обречён.

Нас в хоровод теней грехи затянут наши...
Но не кричал петух и чайник не вскипел.
Я разрушаю сон – по капле – пью из чаши
кровь чёрную твою, чтоб ты вошла в купель.

                * * *

                ЗАТМЕНИЕ
                /Сонет/

Мы гибнем друг у друга на глазах,
но – друг без друга мы и не спасемся.
Луною – маской смерти скрыто Солнце:
так воскресать, не умерев – нельзя,

так к благу не припасть, не зная зла.
Страх сумеречный: кто-то не проснётся –
себе приснится бренным: обернётся
звезда – змеёю /...в череп проползла.../

Так что мне с обречённым сердцем делать?
Как сладить /сладиться?/ с распятым телом?
В улыбку губы сжать – труд не велик:

век истлевать – лететь к истоку истин,
не ведая, что выйдет из-под кисти
лицом померкшим заслонённый лик.