reload 2. 0

Думаете, мне нужны ваши грёбанные советы?
Я нашел себя на затворках безжизненной планеты,
Черной, будто перемотали плотно изолентой,
Пытаясь сделать коллаборацию из сердечных фрагментов.
Аршинными шагами от бреда и
до пара-пета.
Какой уж год подряд было продано мной
задаром лето.
Я был задавлен спектром
уколов, пройденных в один этап, отметок.
Смотрю в окно, не зная откуда исходить должен свет тут.
Тебя здесь больше нет
и мне тоже
пора сливаться.
Я задрал юбку судьбы на рассвете
своими пальцами.
Выкурил твои кошмары раздетым
и улыбаясь.
Я вижу вдали радость по-прежнему
на меня лишь пялится.
Думаете, мне нужны ваши грёбанные слова?
Слышал упрёков так много, что кружится голова,
я слышал зависть и фальшь, растворяясь в печали,
я чуял это за версту
даже когда вы молчали.
Слова, обращённые в пули,
слова, обращённые в плеть,
слова, что если не гнули,
то заставляли неметь.
Слова, что тянутся с улиц
в квартиру, через подъезд.
Слова, что если уснули -
готовьтесь спящим сгореть.
Залейте мне моё пустое тело кагором,
дистрикт так часто плевался обжигающим холодом
равнодушия. Скоро там
отопление? Корками
можно покрыться из льда,
пока дождёшься
тепла города.

Я раздавал

радость и счастье,
как контрабанду,
на ярмарке
за бесплатно,
как трубадур-горлопан.
Вот, давай номер свой карты
души,
я щедр на подарки,
пишу на транспаранте:
тащи своих проблем караван.
Я, тебя выслушав,
слёзы твои высушив,
высажу
тебе спокойствия в душу десант,
давай, выскажись, а?
Дружок, я это искренне,
без выгоды, вычетов, выжженных выкидышей корысти,
вычурных коней троянских и бычьих тех
хвостов в масле из тростника.




Последний оплот надежды, ждать устав, шалью блёклой
укутавшись,
свой устав перебив на новый,
так умер рано.
Эй, судьба,
я, вроде, зрячий, но что-то даже с биноклем,
я до сих пор ещё не наблюдаю полёт моего бумеранга.




А в горле
ком
динамичен,
как мой нервный тик, тик-
так.
Время - то кисель, то спринтер,
проблемы - Моби Дик, дик-таторы. 
В утробе крик,
крик автора
был предзнаменованием дурных настольных игр
и
графиков.
И
до сих
каждый мой день - лабиринт,
что ни затея - заткнись,
что долго клеил - разбилось,
немного вверх,
но потом -
полностью вниз.
Забит
в подошвы тупик,
а вы соврите на бис.
Я с вашей пристани
пустых бутылок из под слов -
отчаливаю,
думаете, мне нужны ваши грёбанные обещания?
Я не знаю ваших корней, но я знаю за окончания,
ты не накинешь лапшу мне на уши, ты не Вок ведь, а чайник.
Если я захлопывал дверь - лицо не погружал в маски.
Мое сгоревшее сердце - это чёрная масса.
«Чёрная месса» Булгакова, но в адаптации гангстеров.
Чёртовы стрессы, как лакомство - Эндрю Соломон так рассказывал. 
Думаете мне нужны ваши грёбанные поступки?
Их раскидал где-то треть,
ведь здесь
лишь обрубки.
Цельные достань «из под палки»,
как «изподвыподверта»,
как из под глыб под ветра,
тогда увидишь только действий рисунок.
А у них - брат на брате,
но это как труд на трутне.
«Мы не забудем!»,
но Брут на Бруте,
каково будет
брутто твоего Bruder-а, когда маякнут вдруг вертикальных решёток прутья?
Мои руки
пахнут жжённой кожей, зрачки снова шире аллеи.
А я учёл, что полностью полагаться на других людей и
искать искренней поддержки, вбрасывая им свой storytelling -
это равнозначно наивно, как ждать невинность от бл*дей.



Последний оплот надежды, ждать устав, шалью блёклой
укутавшись,
свой устав перебив на новый,
так умер рано.
Эй, судьба,
я, вроде, зрячий, но что-то даже с биноклем,
я до сих пор ещё не наблюдаю полёт моего бумеранга.