И ночь в бреду...

И ночь в бреду. Войдёшь, шатаясь,
По плитам выцветших эпох;
Пальто и шляпу, задыхаясь,
Отбросишь. Выпрямишься. Вздох.

Кругом темно. Сотрёшь помаду
С пустых истрескавшихся губ…
Вот — пройден круг земного Ада,
Мир снова скучен, тих и груб.

Духи мертвы. Зеркален омут
Изжелта-злого коньяка,
И руки падают и тонут
В струе шального сквозняка.

Перчатки — прочь. Усталый, мёрзлый,
Взгляд полон кашляющей мглой.
Бежать нельзя. Спасаться поздно.
И кожа стынет под иглой,

И синевой расшиты вены —
Глаза закрыты… Тушь течёт…
Не мы виновны — это гены.
Увы, наследственность — не в счёт.

Последний раз… Больнее, глубже…
Батист надушенный — в крови…
Тоской измученной, недужной,
Скорее сердце изорви.

Проткни себя — пришпиль, как муху,
Булавкой, крылья изломай…
Пить, мама… пить… во рту так сухо…
А за окном — тщедушный май.

И ночь в бреду. Целуй, рыдая,
И раскрои улыбкой рот —
Ты здесь, у врат земного рая,
У грязных кованых ворот.