Вести из Бруклина

  Бездну не у дел животасто пучила газометрия шута горохового Ефрема Глазуньи (в Америке Кантри Сайдов).
  Обейсболивающие средства не помогали.
  И это внутри, если придерживаться возушного принципа "От этого никуда не денешься".
  А на поверхности собиралось плодородное наносное ила с головастиками, летавшими рейсом Ил-18 в разгар весенней посадки в каирском аэропорту Абдель Насра на Ниле.
  В сборищах, где ломали комедию без последующей её сборки, шут не участвовал из-за отсутствия мотыги.
  Во-первых, к кошерному столу красного дерева тонко нарезанное прошуто не подавали по причине неприемлимости свинины.
  Во-вторых, его подруга поэтесса Лиля Шмулькина даже подследники для туфель без всякого стеснения относила к своему литературному наследию.
  Такое явление раздражало бруклинскую толпу эмигрантов, непосвящённых в их интимные отношения и ставших невольными свидетелями (без респираторов) замедленной съёмки трусов вместе с колготками по скользящему змеёй графику.
  Мазохисту Ефрему для полного счастья не хватало бичёвки для самобичевания и увесистых поцелуев Лильки, ничего не имеющей против банальностей, но без его пожухлой кожуры, отворачивающейся от неё при каждом удобном случае.
  Это их отчасти разобщало в разновидности некрофильного секса, которым они в тайне от всех увлекались, напоминая себе, что нормальный человек - несомненно бывшее, ставшее трупом (кому повезёт в анатомическом театре).
  Далее всё неразборчиво из-за застиранных трусов и фраз ластиком на бумаге.